Чтение 28–й страницы книги ~Ритуал после брачной ночи~

- Я тоже так думал. Но не суть. Последний из семерки - еще один актер.
Тоже московский и тоже снимается в сериале.

- Том самом?

- Другом. Тот криминальный, а этот мелодраматический. Сейчас этих
сериалов как грязи, все кинулись бабки рубить. Телевидение наступает по
всему фронту. А Питер - на передних рубежах, сама знаешь.

- И что актер? Такая же склочная дрянь, как и актриса?

- Чуть получше, но тоже не подарок. Баб таскает через окна - это у него
что-то вроде вида спорта. Одна такая поклонница сорвалась и сломала руку.
Дня четыре назад. Скандала, естественно, никто не допустил... Вот,
собственно, и все.

- Веселенькое заведение!

- Вертеп, - подытожил Сергуня.

Я надолго задумалась. Звездный состав гостевого особняка на Крестовском
не добавил мне оптимизма. Люди, бегло перечисленные Сергуней, так же
подходили на роль убийц, как и я сама. Смущал меня только один персонаж,
вовремя ушедший за кулисы. Таинственный искусствовед, специалист по
Юго-Восточной Азии. Во-первых, он съехал - сразу же после убийства.
Во-вторых - Филипп Кодрин, брат покойной Аллы и шурин покойного Киви, был
сотрудником Эрмитажа. И следовательно, искусствоведом. Два искусствоведа
толклись на одном пятачке, неподалеку от места преступления.

- Ну, как тебе информация? Что-нибудь проясняется?

- Надеюсь, что прояснится.

Я выдержала паузу, достала из сумки фотографии, полученные от Рейно, и
протянула их Сергуне.

- Тебе знаком этот человек?

- Впервые вижу, - Сергуня пожал плечами, но снимков из рук не выпустил.

И рассматривал их гораздо дольше, чем можно было предположить. Особенно
заинтересовало его сумрачное пати: та самая фотография, на которую я даже не
стала тратить душевные силы. Не отрываясь от снимка, Сергуня выдвинул ящик
стола и вытащил оттуда замызганную лупу с налипшими на ней хлебными
крошками. Несколько мгновений он шарил лупой по снимку, а потом утвердился в
одной точке.

- Ба! Вот этого кента я знаю. Филя-затворник!

- Какой Филя?

- Брат Аллы Кодриной, Филипп. Интересный человеческий экземпляр, могу
тебе доложить.

Вне всяких сомнений, интересный.
Киану-Бред-Майкл-Хью-Пирс-Шон-Энтони-Филипп. Я почувствовала, что ладони у
меня вспотели.

Сергуня передал мне карточку вместе с лупой. Но и без лупы я узнала
идеальный пробор Филиппа, загнанный в медвежий угол снимка. Как же я могла
не заметить его раньше?.. Жаль только, что на карточке он выглядел
статистом. И в контакт с героем фотографической эпопеи не вступал...

SARABANDA

Я не спала всю ночь.

Это были совсем не те ночные бдения, к которым я привыкла. Но соображать
приходилось в том же темпе и с той же интенсивностью.

Я выставила миски Идисюда в коридор, плотно прикрыла дверь на кухню и
обложилась бумажками, добытыми для меня Сергуней. И стоило мне взять их в
руки, как спецкор "Петербургской Аномалии" Сергей Синенко плавно перекочевал
из разряда психопатов в разряд ангелов-хранителей. Результатом моей
собственной деятельности за день была проваленная встреча с Филиппом
Кодриным, полупроваленный визит к Рейно и относительно успешная, хотя и
незатейливая, операция по съему exy-туриста Гонзы. Но как удалось Сергуне
за такое же количество времени нарыть не в пример больше информации -
оставалось для меня загадкой. В конце концов я отнесла это к издержкам
профессии - и успокоилась.

Синенко подошел к моей просьбе серьезно. Даже очень серьезно. Он живо
напомнил мне официанта экстра-класса, который внимательно следит за
пепельницами и вовремя их меняет. Он не выпускает из рук карту вин и при
случае всегда может шепнуть клиенту на ухо:

"Возьмите калифорнийское "Шардонне" девяносто седьмого. Исключительный
год. Вашей даме должно понравиться". Он отрабатывает по максимуму, в надежде
на хорошие чаевые.

В моем случае Сергуня тоже отрабатывал по максимуму. Он просветил избушку
на Крестовском вдоль и поперек он собрал все, что только можно было
собрать. Бумажки, которыми пользовался Сергуня в разговоре со мной,
оказались лишь вводной частью. Время досье наступило чуть позже. Сергуня
умудрился сделать подборку по каждому персонажу. К некоторым подборкам были
прикреплены вырезки из статей, что тоже существенно облегчало знакомство с
постояльцами.

Начать я решила именно с них.

Олев Киви отпал сразу. С ним теперь разбирается небесный департамент. Но
список из оставшихся шести фамилий впечатлял:

1. Гюнтер Кноблох, бизнесмен из Гамбурга. Заводы безалкогольных напитков
в федеральных землях Гамбург, Баден - Вюртемберг и в нескольких кантонах в
Швейцарии. На российском рынке пять лет, занимается сходным бизнесом.

2. Аурэл Чорбу, виноторговец из Молдавии. Два фирменных магазина
молдавских вин и коньяков. Прибыл по приглашению организаторов выставки
"Виноделие и виноторговля". Выставка проходит в "Ленэкспо" (адреса питерских
винных вотчин Чорбы прилагались. Так же как и программа выставки в
"Ленэкспо").

3. Калъю Куллемяэ, пресс-секретарь покойного Олева Киви. (С гнусом Калыо
я уже была знакома и потому решила не тратить на него времени.)

4. Полина Чарская, актриса (тут уж Сергуня оттянулся на полную катушку:
ворох интервью с зарвавшейся кинозвездой, подборка сплетен и слухов, куцая
фильмография и такие же куцые отзывы критиков. И даже несколько фотографий -
красотка, ничего не скажешь. Светлые глаза, темные волосы, агрессивные,
высоко задранные скулы - в нашей скорбной профессии она достигла бы высот).
Чарская была приглашена в сериал "Чет и Нечет" на второстепенную роль
подруги главного героя. И сразу же проявила свой скотский нрав. Настолько
скотский, что авторы сценария, ведомые продюсером, пытались избавиться от
нее в конце каждой серии. Героиня Чарской тонула в автомобиле, получала пулю
в голову и нож в живот, ее выбрасывали из окна высотки доморощенные
питерские мафиози, но... Все эти усилия авторов ни к чему не привели.
Высокий Московский Заказчик обожал Чарскую, и кончилось все тем, что убрать
пришлось не ее, а главного героя. Полинька Чарская автоматически заняла его
место и теперь одна наводила порядок в криминальной столице..

5. Тео Лермитт, тот самый искусствовед, чье присутствие показалось мне
отнюдь не случайным. Туманный специалист по туманному Юго-Востоку. Но здесь
Сергуня подкачал: никаких дополнительных сведений о Тео Лермитте не было.

6. Илья Слепцов, бывший каскадер, а ныне герой костюмных мелодрам. Его
глупое средневековое лицо переспало со всеми обложками всех модных журналов,
его обожали женщины и кинокамеры и ненавидели мужчины и радиостанции
FM-диапазона.

Всего в гостинице было два этажа с номерами. Первые шесть номеров
располагались на втором, в шахматном порядке, как сказал Сергуня. В первом,
ближнем к лестнице, номере жил Гюнтер Кноблох. Номер два, - напротив и
наискосок - был не занят. Третий, соседний с Кноблохом номер занимал Аурэл
Чорбу. Далее шли пустой четвертый (напротив) и пятый с Калыо Куллемяэ.
Шестой номер, в самом конце коридора, занимала Полина Чарская. Как она, при
ее-то склочности, не потребовала себе отдельный мезонин, я объяснить не
могла.

На третьем этаже постояльцев было еще меньше: Олев Киви, Тео Лермитт и
Илья Слепцов. Слепцов занимал номер восемь Киви и Лермитт, соответственно,
одиннадцатый и двенадцатый: в самом конце коридора, друг против друга. Таким
образом, Калыо Куллемяэ, как и в жизни, находился под своим патроном. А Тео
Лермитг занимал номер прямо над Чарской. Кроме центральной лестницы с лифтом
в стиле "модерн", был еще и пожарный выход, который я в свою бытность на
Крестовском не заметила.

Я подвела черту под гостевым корпусом и тяжело вздохнула. Из всей
шестерки на роль убийцы подходил только один человек - Тео Лермитт.
Во-первых, он терся в одном пространстве с Филиппом Кедриным, во-вторых -
Нож.

Нож я безоговорочно отнесла к произведениям искусства.

Но станет ли Страж Ценностей разбрасываться этими самыми ценностями -
большой вопрос.

С остальными было проще: Чарскую и Слепцова я отвела по причине их
пробочной глупости, немца Кноблоха - по причине чрезмерной профессиональной
занятости в сфере безалкогольного бизнеса (такого безнадежного в российских
условиях). Аурэл Чорбу с его мамалыгой и винами мною даже не рассматривался.
Молдаване хороши лишь в краже виноградного жмыха, изощренные убийства - не
их стихия. А последний из шестерки, Калыо Куллемяэ, вряд ли стал бы рубить
сук, на котором сидит. Работа с Олевом Киви, должно быть, совсем неплохо
оплачивалась.

Покончив с тузами, я перешла к более мелким картам: их у меня на руках
оставалось ровно пять - официант, портье, два охранника, бармен.

Официанта, по сведениям Сергуни, звали Валентин Вотяков.

Прыщавая "шестерка" Вотяков вполне могла обернуться джокером, если только
мои предположения о снотворном недалеки от истины. Но тогда под подозрение
подпадает и бармен, состоящий при запасах спиртного. Бармен Андрон Чулаки
(судя по крошечному досье Синенко) слыл отличным специалистом и до начала
работы на Крестовском сменил несколько престижных ночных клубов.

Оба охранника были почти пародийными: Иванов и Сидоров. Я долго
размышляла над тем, кто из них - тот фээсбэшный "бобрик", который так
галантно проводил меня к выходу. Но так ни к чему и не пришла. Оставался еще
портье Лисовских, такой же неопределенно-бесполый, как и его фамилия. Но