Чтение 63–й страницы книги ~Ритуал после брачной ночи~

- Форс-мажорные обстоятельства, - попытался оправдаться подонок Рейно. -
Если бы он предпочел блинную или рюмочную... Или какую-нибудь ookia
... Я бы с удовольствием его туда сопроводил.

- Кого?

- Тео. Тео Лермитта.

- Так вы нашли его?!

- Ну, конечно, - Рейно позволил себе улыбнуться. - Вот фотографии.

Он протянул мне пакет с фотографиями и выпирающим бочонком негативов.

- Последние несколько дней он находился в Ломоносове. Консультировал
реставраторов Китайского дворца. Теперь вернулся в Петербург, на
научно-практическую конференцию. Конференция будет проходить в Доме ученых.
С завтрашнего дня. У Тео Лермитта большой доклад: "Мифы в
декоративно-прикладном искусстве народов Юго-Восточной Азии". Я раздобыл
копию доклада...

Мне в руки полетела черная папка, которая почти примирила меня с
безобразным ресторанным счетом.

- Хорошо, Рейно. Отличная работа.

- Что вы собираетесь делать?

- Я? Для начала почитаю доклад. А потом видно будет.

- Моя помощь нужна?

- Еще не знаю. Думаю, что вы еще понадобитесь. Ладно, я пошла.

Я уже готова была выбраться из "опелька", когда Рейно перехватил меня за
рукав.

- Мне хотелось бы, чтобы вы все мне рассказали. Варя. Все - значит все. Я
работаю на вас и хотел бы знать, как обстоят дела на самом деле...

- Дела на самом деле обстоят хреново, - честно призналась я. - Но за
слезоточивую жилетку я вам не доплачивала. Так что не будем о грустном.

- Мне кажется, вы меня недооцениваете, - барабаня пальцами по рулю и
глядя прямо перед собой, сказал Рейно. - И ситуацию тоже.

- Я подумаю над вашими словами...

- Мне продолжать наблюдение за объектом?

- Если вас не затруднит.

- Если вас не затруднит выплачивать мне деньги вовремя, - ввернул Рейно.
И все испортил.

- Меня не затруднит, - сжав зубы, сказала я.

- Тогда договоримся о связи. Это очень... earatioaale...
нерационально - все время ловить вас в этой кишке.

Я улыбнулась. "Earatioaale" - любимое эстонское словечко Монтесумы с
ударением на его первую часть. "Earatioaale" - увесистая дубинка для
особо наглых клиентов из прошлой жизни. Достойный ответ на истерики Стаса
Дремова, теряющего лакомый процент. Как она там, отважная
Монтесума-Чоколатль?.. Сегодня же нужно будет заехать в "Севан"...

- Что будем делать со связью? - повторил Рейно.

- Я в бегах. Вы знаете. Телефона у меня нет...

- А здесь? В том доме, где вы живете?

- Это исключено.

Рейно остервенело почесал затылок.

- А этот ваш черный приятель из кафе? Вы ведь там бываете?

- Да.

- В определенное время?

- Да. - Скрывать очевидное было бессмысленно.

- Очень хорошо. Вы будете там сегодня?

- Надеюсь.

- Если случится что-нибудь неординарное, я подъеду.

Я выскочила из машины и направилась в сторону Сергуниного подъезда.

...Квартира "тяпа-осеменителя" встретила меня яростным стуком пишущей
машинки. Я аккуратно прикрыла Дверь и на цыпочках двинулась в комнату. И
остановилась на пороге, перед канатом, перегораживающим комнату. На канате
болталась картонка: "НЕ МЕШАТЬ!"

А в самом импровизированном магическом кругу в одних веселенькой
расцветки семейных трусах восседал Сергуня. Его позвоночный столб сотрясала
дрожь, а голова дергалась в такт каждому удару по клавише. Восхитительная
картина, ничего не скажешь. Жаль только, что не я явилась причиной такого
острого приступа вдохновения. Подтянув к себе телефон, стоящий на полу, я
отправилась на кухню.

510 - 19 - 68.

Мне даже не нужно было вынимать банкноту из кармана.

Чувствуя пустоту в желудке, я набрала заветные семь цифр.

- Средняя школа ј 113, - ответил мне чей-то хорошо поставленный
математический (или физический, или химический, или начальных классов)
голос.

Твою мать, что это еще за школа ј 113?!

Я бросила трубку и, подумав секунду, все-таки вынула двадцать потертых
шиллингов. Нет, ошибки быть не могло: "5101968".

Что ж, попробуем. Еще раз. И я снова набрала номер, тщательно контролируя
каждую из цифр.

- Средняя школа ј 113, - ответил мне тот же голос. Я в нерешительности
замолчала. И мое молчание было истолковано самым удивительным образом.

- Если ты, подонок, скажешь, что школа заминирована, я тебя из-под земли
достану!!! И голым в Африку пущу. И твои родители-алкаши всю жизнь будут
бабки отхаркивать... Обнаглели совсем, ученички! Третий раз за неделю!!!

- Со школой все в порядке, - пискнула я и снова бросила трубку.

Черт возьми, непруха за непрухой!

И с чего я вообще взяла, что это питерский телефон? С таким же успехом он
может быть московским. Или гонконгским. Или венским. И тогда у меня нет
никаких щансов. Единственный способ узнать, что это за телефон, - потрясти
Калью.

И еще не факт, что он расколется. Фактом является другое: людям,
связанным с этим номером на банкноте, в средней школе ј 113 делать нечего.

Чтобы окончательно не впасть в пессимизм, я вытащила свой баул и решила
произвести его ревизию. В конце концов, не так уж мало фактов я собрала. Не
так уж мало фактов и не так уж мало улик.

Через несколько минут все они были разложены на столе:

1. Нож-ваджра.

2. Фотография Аллы Кодриной.

3. Квитанция из антикварного салона "Бирюза" с упоминанием об И.И. Шамне.

4. Фотографии Тео Лермитта (старые, 3 шт.).

5. Фотографии Тео Лермитга (новые, 5 шт.).

6. Австрийская банкнота с номером 510 - 19 - 68.

7. Перстень Аллы Кодриной.

8. Приглашение в винную галерею "Каса Марэ" (им теперь можно вытереть
задницу).

9. Якобы анонимное письмо Тео Лермитта Олеву Киви, переданное мне Рейно.

10. Книга "ARM AND RITUAL", украденная у продавца Дементия.

Все.

Кажется, все.

Чтобы не терять времени, я начала с фотографии Аллы Кодриной: "Алла.
Кронштадт. Мартовские тени". Эту фотографию я видела бессчетное количество
раз, так же как и непритязательную физиономию Аллы, так же как и
непритязательную розу в ее руках. Но теперь меня интересовала не она сама и
не цветок.

Фон.

Фон может многое рассказать мне. Если я, конечно, сумею его выслушать.

Я уже знала, что в загаженном тараканами ящике Сергуниного кухонного
стола валяется лупа. Такая же загаженная, с мутным, уставшим от времени
глазом. Должно быть, эта лупа была спутницей Сергуниного детства с марками,
значками и этикетками от спичечных коробков.

Лупа оказалась на месте, и я еще добрых пятнадцать минут вымывала ее под
краном - от омерзительного кухонного налета, скопившегося на стекле за
долгие годы бездеятельности. Приведя в порядок немудреную подпорку
начинающего филателиста, я поднесла лупу к фотографии и принялась изучать
ее.

Но ничего хорошего из этого не вышло: детали не только не приблизились,
но и странным образом расплылись (эх, Варвара, Варвара! Меньше нужно дешевых
фильмов смотреть!).

Алла Кедрина была сфотографирована с достаточно близкого расстояния, так
что в снимок влезла только часть какого-то книжного шкафа. Да окно позади
покойницы. В его темном провале виднелись четыре светящиеся буквы: одна под
другой. Буквы были не в фокусе, но вполне читабельны: "П О Г Р". Очевидно,
это была часть какой-то вывески на доме. Но что могли означать эти буквы:
"погром"? "погремушка"? "пограничник"?.. "по гроб жизни не забуду эту
хреновую историю"?..

Но, даже не дойдя до конца воображаемого списка, я воспрянула духом.
Во-первых, теперь я знала, что родина этих четырех букв - Кронштадт. А
Кронштадт - слишком небольшой городок, чтобы не найти в нем
одну-единственную вывеску. А потом прикинуть - хотя бы приблизительно - дом
напротив. В этом доме напротив обязательно должны знать Аллу Кодрину. Хоть
кто-то, но должен.

Я откинулась на стуле: решено. Сегодня же, после встречи с Акопом в
"Севане", я отправлюсь в Кронштадт. И найду эту чертову вывеску. И найду
дом, в котором, в окружении мартовских теней, была сфотографирована Алла...

Отлично.

Мне будет чем заняться, потому что вторым номером в программе числится
квитанция из антикварного салона "Бирюза" с господином Шамне под руку. Его
тоже не мешает припереть к стене, гимназиста очкастого!..

...Именно с такими мыслями я приехала в "Севан" в половине второго дня.

Акоп, ничуть не удивившийся моему появлению, молча встал из-за стола,
собрал нарды и ухватил меня за руку.

- Едем, - бросил он сквозь плотно сжатые губы.

- Куда?