Чтение 73–й страницы книги ~Эшафот забвения~

безопасности.

В первый же день в группу наведался один из следователей, ведущих дело о
смерти Бергман. Дело грозило перейти в разряд ?висяков?: ни мотивов, ни
улик, одно из тех типичных бессмысленных преступлений, которые совершают
психически не совсем адекватные люди. (?Да говорите уж - маньяки, - перебил
Братны следователя, - чего вокруг да около ходить?.) Следователь о чем-то
переговорил с Кравчуком, уточнил показания Братны и так же тихо удалился,
облаянный доберманами.

Братны даже не пришлось уговаривать группу, что Марго - это идеальный
вариант для картины, только весельчак Трапезников отпустил мутную шуточку,
смысл которой сводился к следующему: ?Хорошее - враг лучшего. И если
что-нибудь случится и с Марго, то следующей, кого мы пригласим, будет Катрин
Денев?. С приходом в группу Марго у Братны начались сложности с Володей
Чернышевым - актер влюбился в Марго со всем пылом, с которым только может
влюбиться в стареющую красивую женщину молодой мужчина.

Марго нравилась всем. Еще больше всем нравился особняк нефтяного магната.
Реквизит, привезенный с большими предосторожностями со студии, заиграл в
реальных стенах реального дома совершенно новыми красками. И у всех
появилась уверенность, что все сложится хорошо. Она продержалась ровно два
дня.

В день, когда убили Марго, на съемки приехала Леночка Ганькевич.

С тех пор как Братны выгнал ее, Леночка никогда не появлялась в группе
открыто. Она с кем-то встречалась в долгих коридорах ?Мосфильма?, жалко
сидела в буфете, поджидая дядю Федора, с которым была дружна, или техника
Садыкова, с которым иногда спала под водку и хорошую закусь. Теперь же ее
появление здесь можно было считать вызовом.

Она довольно легко преодолела редуты внешнего охранения (я подозревала,
что каждому из охранников она пообещала себя в качестве утешительного
приза). Братны был слишком увлечен съемкой, чтобы бросить все и выгнать
Леночку с площадки, а она сразу же нашла меня. Некоторое время мы молча
наблюдали за съемками и за Марго.

- Мне нужно поговорить с тобой, - шепнула она, - нужно объясниться...

- Да. - Сердце у меня упало: я надеялась, что Леночка напрочь забыла о
моем к ней визите.

Стараясь не привлекать ничьего внимания, мы удалились со съемочной
площадки.

- Хочешь выпить? - деловито предложила мне Леночка, заранее предполагая
мой отрицательный ответ.

- Нет, ты же знаешь...

- Как хочешь. А я, пожалуй, хлебну. - Она достала из сумки бутылку
?Баккарди? и приложилась прямо к горлышку. - За новую актрису. Она
действительно хороша, вот только я думала, что она выглядит чуть старше...

- Ты много пьешь, - сказала я, ненавидя себя за менторский тон.

- Да. Я много пью и много трахаюсь, и вообще много на себя беру... Я хочу
извиниться за тот вечер.

- Что ты, ничего страшного не произошло, - фальшиво сказала я, и Леночка
сразу же уловила фальшь в моем голосе.

- Я наговорила тебе глупостей.

- Разве?

- Я наговорила тебе глупостей, я помню это... Смутно, но помню...

- Ничего страшного ты не сказала.

- Если можешь, забудь все то, что я тебе говорила.

- Да я и не пыталась запомнить, - сфальшивила я.

- Ну что ж, тогда ладно, - видно было, что Леночка не поверила ни одному
моему слову, - заезжай ко мне как-нибудь...

- Как-нибудь заеду, - сказала я, прекрасно зная, что никогда больше не
появлюсь в ее доме.

- У тебя неплохая фигура, - Леночка заискивающе посмотрела мне в глаза, -
очень универсальная. Поверь мне, я знаю в этом толк... Я ведь модельер.
Говорили - очень хороший модельер... Я бы хотела, чтобы ты что-нибудь
выбрала для себя. Мне было бы приятно.

Наверное, мне тоже было бы приятно. На секунду прикрыв глаза, я вспомнила
модели Леночки, которые видела в тот вечер, - восхитительно совершенные
линии, восхитительно небрежные складки, платья, созданные для любви, платья,
созданные для того, чтобы их нежно надевали и яростно скрывали, - как эта
молодая, так тонко чувствующая женщина могла попасться в ловушку безумия?

В комнату заглянул техник Садыков и, увидев Леночку, по-свойски подмигнул
ей и просемафорил тупым заросшим подбородком: ?Заболталась, старуха, пора и
ноги позадирать слегонца?.

- Жарко здесь у вас, - сказала Леночка и тотчас же скинула дубленку,
оставшись в облегающем черном платье.

- Да вроде не очень.

- Где здесь у вас туалет?

- Направо по коридору.

Направо по коридору. Но ты пойдешь в другую сторону, где тебя встретит
техник Садыков, только для того, чтобы тупо отодрать в пустой детской, где
через месяц-другой поставят кроватки для двухлетних девочек-близнецов, дочек
нефтяного магната. И забьют углы мягкими игрушками... Ты будешь заниматься
этим и каждую минуту, каждую секунду знать, что совсем рядом совсем
равнодушный к тебе Братны снимает совсем ненужное тебе кино. А мы с тобой
неплохо поговорили, ты ждала от меня каких-то слов, которые я так и не
сказала...

Мне стало так тошно, что я взяла бутылку ?Баккарди? и сделала крупный
глоток. И только потом, повернув голову, увидела в раскрытой сумочке
Ганькевич краешек фотографии.

Еще не достав ее, я знала, что это за фотография.

И все-таки заставила себя вытащить фотографию из сумки.

Марго.

Я знала эти фотографии из серии ?Актеры Советского кино?. Их собирала
маленькая девочка в маленьком южном городе. Ей очень хотелось, чтобы у нее
были волосы артистки Анастасии Вертинской и чтобы артистка Светлана Тома
вышла замуж за актера Олега Видова. Она даже поместила их вместе на одной
странице альбома.

А вот фотографии Марго она так и не купила...

- Роешься в чужих сумках? - услышала я голос Леночки и вздрогнула.

- Иногда. Откуда у тебя эта фотография?

- Из альбома. Я в детстве собирала актеров. А ты?

- Зачем ты ее принесла? - Я сбилась на тон следователя по особо важным
делам и тут же пожалела об этом.

- А тебе какое дело? - тут же ощерилась Леночка. - Хочу взять у нее
автограф.

- Верится с трудом.

- У тебя есть свои предположения?

- Кое-какие.

Мы стояли друг против друга.

- Какие же, интересно?

- Не стоит этого делать.

- Чего - этого? - с вызовом спросила Леночка.

- Ты знаешь. - Я боялась произнести вслух то, что уже давно сказала про
себя.

- Не знаю.

- Знаешь. Он все равно снимет свое кино.

- Посмотрим. - Леночка олицетворяла ледяное спокойствие.

- Зачем ты принесла фотографию?

- Я же сказала тебе. Хочу взять у нее автограф. Она шикарная сука, никуда
от этого не деться. Возьму автограф и успокоюсь на этом.

- Неужели успокоишься? - иронически спросила я.

- Я уже успокоилась. То, что я говорила тебе тогда, - это просто ложь.
Сентиментальное вранье.

В комнату снова заглянул Садыков. Теперь его заросший подбородок выглядел
еще более тупым, а глаза нездорово блестели. Должно быть, снова дернул косяк
у Вована Трапезникова.

- Ленуся, прелесть моя! Мы тебя с Темкой ждем-ждем, уже и наклычники
приготовили, а она здесь прохлаждается. Трубы зовут. Иерихонские, между
прочим. И хорошо надраенные.

- Уже иду. Пока, Ева. Рада была тебя увидеть.

Леночка демонстративно вытащила у меня из рук фотографию, подхватила
дубленку, сумку и ?Баккарди? и вышла.

Я осталась стоять посреди комнаты - карманная воровка, потрошительница
сумок, кладбище версий, отстойник чужих грехов.

Она не убивала. Она не может убить. Она слишком бесстыдна, чтобы убить
именно так, твердила я себе. Для тихого убийства без крови необходимо
определенное целомудрие...

Она не убивала. Нет. Она не убивала и не убьет.

Нет, нет, нет...

- Ты чего орешь? - спросил меня просунувший голову в дверь Вован
Трапезников. - Готовишься к первой брачной ночи?

- Хочешь ее со мной разделить? Заходи, поорем вместе.

- Тебя Братны ищет. Нужно на студию сгонять зачем-то. Подойди, а то он
уже в эпилептическую кому впал...

- Да. Сейчас.

Я вернулась на площадку и тут же получила затрещину от Братны. Это было
так неожиданно, что я даже не успела никак среагировать. Удар был несильным,
но обидным.

- Где ты шляешься?! - спросил меня Братны.

- Выходила покурить.

- Сейчас двинешь на студию, нужно срочно набрать десять лбов для
массовки. И смотри на рожи: никаких изуродованных развитым социализмом
пролетарских ноздрей. По типажам - что-то среднее между Феллини и
Альмодоваром. Перепишешь адреса и телефоны. Завтра они должны быть с утра. С