Чтение 19–й страницы книги ~Жестокий мир мужчин~

речь идет о... разных трупах.

Я сбилась с шага, а потом и вовсе замерла.

- Я предупредила, - усмехнулась Нина. - Второе: фантастическое. Так что
остро реагировать не надо.

- Какое тебе кажется более... - В этом месте я засмеялась, так и не
подобрав нужного слова.

- Я решила побыстрее забыть об этой истории и не ломать голову
понапрасну, - пожала плечами Нина. - Тем более что следователь очень
доходчиво намекнул, что мое любопытство до добра не доведет.

- Я не следователь, и мне свое мнение ты можешь высказать, - разозлилась
я.

- Хорошо. - Нина вздохнула, посмотрела на свои ноги и сформулировала:

- Я думаю, его убили эти ребята из милиции. Не отключили аппараты, без
которых он вполне мог обойтись, а именно убили. А потом провели беседу с
главврачом и патологоанатомом.

- Ты сама в это веришь? - усомнилась я.

- Нет, - охотно кивнула Нина. - А ты веришь в то, что Илья виновен? А он
пять лет... в общем, "есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось
нашим мудрецам".

- Ты кому-нибудь рассказывала об этом? - спросила я.

- Нет, хотя очень хотела. Но ты была поглощена иными проблемами, а
болтать с кем попало на эту тему я поостереглась. Потом, слава богу, это
как-то забылось и ворошить старое просто не имело смысла. Приходили
журналисты, задавали вопросы, один был особенно настырным, но... вряд ли что
разнюхал. По крайней мере, я после беседы со следователем молчала как рыба.

- А нельзя ли встретиться с этим патологоанатомом? - спросила я.

- Нельзя, - ответила Нина. - Его нет в живых, но, если бы он и был жив,
вряд ли разговор принес пользу, я ведь пыталась поговорить с ним пять лет
назад.

- А что с ним случилось?

- Попал под машину. Через несколько месяцев после этого случая, в
сентябре или октябре, точно не помню. Какой-то псих вылетел на тротуар, сбил
его и еще двоих человек. Те остались живы, а вот он скончался на месте.

- Думаешь, это как-то связано с той историей?

- Ася, я не хочу думать об этом, - вздохнула Нина. - Понимаешь?

- Да. - Я закусила губу, глядя на окна огромного корпуса прямо перед
собой. - Главврач вряд ли согласится со мной разговаривать, - заметила я со
вздохом.

- Это точно. Но если и согласится, то отделается общими фразами. Он был
мастером по этой части.

- Был? - насторожилась я.

- Жив-здоров, но у нас не работает, - пояснила Нина. - Заведует Центром
реабилитации спортсменов, где-то возле стадиона "Динамо", говорят, шикарная
лавочка: импортная аппаратура, большие деньги.

- Интересно, - заметила я. - Как зовут вашего бывшего главврача?

- Афонин Сергей Львович. Еще вопросы есть? - улыбнулась Нина.

- Много, - пожала я плечами. - Жаль, ты на них ответить не сможешь.

- Тогда попробуй задать их своему дружку, - хмыкнула она. - Как его?
Всеволод... не помню отчества. Именно он тогда здесь командовал.

Кажется, я открыла рот до неприличия широко, так что Нина неожиданно
засмеялась.

Подозревать Севку во всех смертных грехах, конечно, удобно, но довольно
глупо. Он сам мне рассказал о том, что вел дело об убийстве на Катинской, и
его присутствие в больнице выглядело совершенно естественно... Но все это
меня тревожит. Странное убийство в больнице - раз, убийство Володи после
того, как я сообщила Севке о предстоящей встрече с ним, - два, наконец, три
- рассказ сына убитого Перфильева: тот дал показания менту, ведущему
следствие о расстреле, и сразу же после этого погиб. Не слишком ли много
совпадений? Севка, бывшая жена которого обвиняет его в лицемерии и подлости,
организовывает расстрел трех блатных авторитетов, а потом заметает следы?
Совершенно невероятно, а главное: какое все это имеет отношение к Илье? Об
этом я размышляла в машине по дороге домой. Логичность построений может быть
обманчивой, а у мужчины нет худшего врага, чем бывшая жена. Я усмехнулась
своим мыслям и свернула к дому.

Побродив немного по квартире, я придвинула телефон и набрала номер
Артемова.

- Владимир Петрович, - сказала я, поздоровавшись. - Сегодня я была в
Красном Кресте. У меня там подруга работает...

- Так-так, очень интересно, - заволновался он.

- В ваших бумагах я ничего не нашла о том, кто из милиционеров дежурил в
больнице в день, когда умер Егоров...

- Каюсь, - хохотнул он. - Поделился не всем.

- Фамилии этих людей вы знаете? Где они сейчас...

- Узнать нетрудно, только вот не уверен, что кто-то из них захочет с вами
разговаривать.

- Попытка не пытка, - усмехнулась я.

- Отлично. Я позвоню, как только будут новости.

- И вот еще что, - заторопилась я. - Меня интересует Центр реабилитации
спортсменов, это где-то в районе стадиона "Динамо".

- Про этот Центр я вам сразу скажу - бандитская лавочка. Как изысканно
выражается один мой приятель, туфта чистой воды, но деньги там завязаны
большие. Несколько раз органы и наш брат журналист пытались разобраться, что
там к чему, но каждый раз неудачно: формально все в порядке. А почему он вас
заинтересовал?

- Бывший главврач отделения, в котором лежал Егоров, теперь заведует этой
самой, по вашим словам, бандитской лавочкой.

- Интересно. - Владимир Петрович задумался, вздохнул и добавил:

- Очень интересно.

- Куда уж интересней, - согласилась я, мы простились, а я опять
задумалась.

Если Нина права и Севка вместе со своими товарищами устроил кровавую
бойню, а потом ловко расправился со свидетелями, если допустить такое, как в
эту схему вписывается тот факт, что бывший главврач нынче заведует
"бандитской лавочкой"? Однако не это меня сейчас беспокоило, я думала о
Севке. Самое подлое дело подозревать в чем-то близких людей...

- Или брось все это, или докопайся до правды, - зло сказала я себе,
кажется, вслух. Потом стала просматривать бумаги, нашла адрес жены
Перфильева, предполагаемого свидетеля расстрела на Катинской, и взглянула на
часы. Самое подходящее время для визита.

Через полчаса я уже сворачивала во двор многоэтажки. Отыскать нужный дом
оказалось делом нелегким, он значился под номером 126в, и располагался во
дворе трех других домов. Редкие прохожие ценной информацией поделиться не
могли, и поэтому я изрядно намучилась, прежде чем его обнаружила. Лифт не
работал, квартира располагалась на шестом этаже.

Дверь открыла пожилая женщина в красном халате с рваными локтями и
заплатой на животе.

- Здравствуйте, - сказала я, стараясь на ходу решить, с чего начать
разговор.

- Вы из ЖКО? - подозрительно спросила она. - Денег у меня нет, я вашему
начальнику уже говорила, вот дадут пенсию, заплачу, сколько смогу. И нечего
меня пугать. Нет совести - оставьте старуху без света...

- Я из газеты, - торопливо сказала я. Она вроде бы удивилась.

- Да? Из ЖКО в газету нажаловались? - спросила она вполне серьезно.

- Нет, - улыбнулась я пошире и поинтересовалась:

- Можно войти?

- Входите. - Женщина посторонилась, пропуская меня в квартиру.

Выцветшие обои, беспорядок на кухне, грязная посуда в раковине, на столе
остатки обеда. Все выглядело крайне неопрятно, как, впрочем, и сама хозяйка.

- Садитесь, - кивнула она, я устроилась на табурете, женщина села
напротив, посмотрела на меня внимательно, а я испугалась, что сейчас она
спросит у меня журналистское удостоверение, такового не имеется, и хозяйка
скорее всего выгонит незваную гостью, а может и соседей поднять по тревоге
или в милицию позвонить.

Однако о документах женщина даже не вспомнила.

- Вот так, милая, - вздохнула она тяжело. - Не живу, а существую. С
пенсиями, сами знаете, что делалось, задолжала за квартиру за восемь
месяцев, вот и шлют мне разные бумаги, грозятся все отключить. А Прасковья
Ивановна из пятьдесят восьмой квартиры говорит, что могут и выселить. Неужто
правда? Вы из газеты, должны знать, можно человека из своего-то дома на
улицу выкинуть?

- Думаю, что до этого не дойдет, - ответила я.

- Не знаешь, что теперь и ждать, - вздохнула женщина. - Всю жизнь мы
работали, выжали из нас все соки, а теперь не нужны никому. Всем в тягость.
Хоть живой в гроб ложись.

- А дети вам не помогают? - осторожно спросила я.

- Что дети? Дочка в Архангельске живет, двое детишек... а сын... пьет,
одним словом. Какая от него помощь? Квартиру мне вот эту дали, думала, хоть
на старости лет поживу спокойно, не вышло. Выгонят на улицу...

- Не выгонят, - попробовала утешить я. - Потихоньку выплатите долг, с
пенсиями сейчас вроде бы налаживается.

- Да... Хотите чаю? - предложила она. - У меня варенье есть. Лепешки с
утра пекла. От чая я отказалась.

- Сын ваш отдельно живет? - спросила я, желая хоть как-то приблизить
разговор к интересующей меня теме.

- Да. У нас квартира была, однокомнатная, на Катинской, сейчас 8 Марта
называется. Я на расширение стояла, дали нам с мужем вот эту квартиру, а в
той сын остался. Дочка к этому времени с семьей уехала в Архангельск, муж у
нее из тех мест, а здесь учился.

- А ваш муж давно умер?

- Пять лет, еще до того, как сюда приехали. Как раз ордер на квартиру