Чтение 42–й страницы книги ~Невинные дамские шалости~

- А как же Мальчик? - ахнула я.

- А Мальчик получит, что хотел: убийцу курьера.

- Но тот ведь расскажет, что вы у него ценности изъяли...

- Это вряд ли, - крякнул Димка и выпил водочки.

Я заерзала, а они еще выпили и через час так развеселились, что мне
буквально стало худо. Анька с Димкой вели себя совершенно неприлично, а про
Пашку и говорить нечего. Он не хотел оставить в покое мои коленки, лез
целоваться и говорил вслух вещи, от которых я краснела и не знала, куда деть
глаза. Остальным это казалось вполне естественным, так сказать, в рамках
застолья, а я уже всерьез собиралась въехать Пашке по физиономии и
удалиться.

Точно угадав мои мысли, он поднялся, подхватил меня на руки и пропыхтел с
дурацким смешком:

- Димка, хватай свою и разбегаемся до утра.

"Разбежались" мы недалеко, хоть Анька и грозилась кухней, но устроила нас
в спальне. Я было собралась прочитать Пашке лекцию о недопустимости такого
вольного поведения, но минут через пять махнула рукой и на него, и на
поведение.

- В нашем расследовании наступает критический момент, - заявил он. - Что
сейчас самое важное?

- Скрепить союз, - вздохнула я.

В квартире стояла тишина, я полежала немного с открытыми глазами,
посмотрела на Пашку, тот спал, сунув голову под подушку, но и во сне вроде
бы ухмылялся. Я надела его рубашку и осторожно вышла. Дверь в комнату, где
вчера был пир горой, настежь открыта. Стол убрали, Анька с Димкой спали
обнявшись, нагишом и без одеяла, оно валялось на полу.

Поразившись человеческой невоспитанности, я прошмыгнула в кухню,
тщательно закрыла дверь и поставила на плиту чайник. Нашла кофе и сахар.
Чайник был большой и закипать никак не хотел. Поэтому я отправилась в
ванную, привела себя в порядок, с удовольствием посмотрела в зеркало и
злорадно подумала о хозяйке: "Чертова крашеная стерва", потом вспомнила про
чайник и вернулась в кухню. Крашеная стерва сидела около окна и курила.

- Доброе утро, - сказала я. - Извините, что я здесь хозяйничаю...

- Чего ты выпендриваешься? - презрительно спросила Анька. - Вижу я тебя,
как облупленную. Фу-ты, нуты, а в Пашку вцепилась, точно клещ.

- Не твое дело, - ответила я.

- Как же, не мое... Я Пашку с десяти лет знаю. Он мне все равно что
брат...

- Я и понятия не имела, что на братьев так пялят глаза.

- Я пялю? - ахнула Анька. - Ах ты, шлюха бессовестная... намордник купи,
строит из себя недотрогу, а орала всю ночь, точно ее режут... Ох, как я
таких ненавижу.

- Я не знала, что вы подслушиваете, надеялась, что нашли себе дело по
душе и вам не до нас. Но если востроглазый друг тебя не осчастливил, так это
ваши проблемы.

- Ах ты, стерва! - взвизгнула Анька. - Ты что ж хочешь сказать, что мой
мужик хуже твоего?

- Не хочу, - разулыбалась я. - Не имею возможности сравнить, так как по
нравственным причинам (если вы такого слова не слышали, так я попозже
растолкую), так вот, я всегда имею дело только с одним мужчиной.

- Да? - подбоченясь, поинтересовалась Анька. - Ты, значит, порядочная, а
я шлюха? Да я тебе сейчас глаза выцарапаю, дрянь ты эдакая.

- Не советую, как бы тебе после этого самой не начать смотреть в разные
стороны.

Анька сделала шаг, я два - и мы дружно завизжали.

Через минуту в кухню влетели ополоумевшие мужики. Димка в кружевных
трусах, надо полагать, в Анькиных, впопыхах натянутых задом наперед, Пашка
вовсе без трусов, но зато в одной штанине, вторая волочилась сзади.

- ‚-мое, - сказал Димка и кинулся нас разнимать.

Анька двинула ему кулаком в нос под горячую руку, он взвыл и рассвирепел.

Пашка заржал, разглядев, во что оделся дружок, быстренько натянул штаны и
кинулся Димке на помощь.

- Щас башки поотшибаю! - рявкнул Востроглазый и влепил Аньке затрещину.

Та охнула, заревела и плюхнулась на стул. Мерзавец Пашка ухватил меня за
шиворот и отвесил пинка.

- Быстро по разным углам.

Анька ревела очень жалобно, и мужики ей сочувствовали, а я заревела от
обиды.

- Вы чего, полоумные? - метался по кухне Пашка, пока Димка, красный, как
рак, кинулся переодеваться. - Весь подъезд на ноги подняли, дуры, мать
вашу... Чего не поделили?

- Эта гадина сказала, что я общая, - проревела Анька. - Что я с тобой
сплю.

- Отродясь такого не было, - торжественно заявил Пашка, приложив руку к
груди. - Она-то дура, к тому же ревнивая, а ты чего в драку кинулась?

- Так ведь обидно, Паша, - промычала Анька.

- Она первая начала, - еще громче заревела я.

Пашка взглянул на меня и присвистнул:

- Мама моя...

А я испугалась:

- Что? - И метнулась к зеркалу. Под левым глазом красовался синяк. Тут я
заревела по-настоящему. - Негодяйка... ах, какая негодяйка! О господи, я
сейчас умру...

Вернувшийся Димка кинулся к Аньке.

- Убить тебя, что ли?

- Да... убить... посмотри, как она меня разуделала. - Анька убрала от
лица руки: мой маникюр не подвел. - Как я теперь на работу пойду? Я что,
шлюха какая, с расцарапанной физиономией ходить?.. Пашка, убирай свою стерву
отсюда, пока я ее не покалечила.

Димка ухватил за плечи Аньку, сдерживая ее боевой дух, а я повернулась к
Пашке и рявкнула:

- Все ты, мерзавец! Развел гарем, бабник проклятый.

- Ты слышишь, что она болтает? - испугалась Анька, прижимаясь к
возлюбленному, Пашка хотел что-то сказать, но я прорычала:

- Не смей меня перебивать! - и кое-что прибавила, буквально в пяти-шести
предложениях. Анька осела на стул и открыла рот, Димка попытался собрать
глаза в пучок, плюнул и распустил их в разные стороны, Пашка жалобно икнул,
а когда я закончила, заявил:

- Я все понял, честно. Шаг вправо, шаг влево приравнивается к побегу со
всеми вытекающими последствиями. Мне ведь когда ласково-то скажут, я сразу
вникаю. Вот как сейчас.

- Шут гороховый и мерзавец, - отрезала я и пошла в комнату: - Посмей еще
раз ко мне подойти.

Анька немного поскулила и стала по телефону отпрашиваться с работы. Пашка
оделся, с гнусной ухмылкой поглядывая на меня, потом встал в дверях и громко
возвестил:

- Леди, сидеть тихо. Военные действия без сигнала не затевать, из своих
комнат не выходить.

- Устроите свару, вернусь и обоим надаю по шеям, - присовокупил Димка.

- Обеим, - машинально поправила я.

- Шибко грамотная, да? - съязвил Востроглазый. Я презрительно
отвернулась. - В общем, я предупредил. Разбираться, кто там чего начал, не
буду, всыплю обоим или обеим, так что вы на свои задницы неделю не сядете.

- Точно, - кивнул Пашка, и они наконец-то удалились.

Я еще раз посмотрела на себя в зеркало, поплакала, убрала постель и
прилегла поверх одеяла в полном отчаянии. Как коротать день, в ум не шло: ни
книг, ни телевизора, чужая квартира, хозяйка чокнутая, да еще синяк под
глазом. У меня никогда синяков не водилось, и вот пожалуйста. Стоило
связаться с каким-то придурком...

Я вытерла слезы, шмыгнула носом и попыталась сосредоточиться на Пашкиных
положительных качествах. Их было немного, но они перевешивали все остальные.
"Не зря мне нравились блондины, - кому-то пожаловалась я. - Пашка не
блондин, и вот... Хотя он не брюнет и даже не шатен, и вообще какой-то
серо-буро-малиновый. Впрочем, с блондинами тоже одна морока, один оказался
жуликом, а второй и того хуже. Ну их, в самом деле!"

Дверь спальни приоткрылась, на пороге, скрестив на груди руки, стояла
Анька. Она кашлянула и спросила:

- Ты знаешь, зачем они мента ищут? Что там за сокровища?

- У Димки спроси, - не глядя на нее, ответила я.

- Скажет он, как же... любит голову морочить всякими секретами.

- Мне Пашка говорить не велел. Грозился голову оторвать.

- Откуда он узнает? Я же болтать не стану... Чего в той машине было?

- Алмазы, - ответила я.

- Да ну... Честно?

Анька прошла и плюхнулась на кровать.

- Чего я тебе врать буду? - обиделась я. - Точно алмазы, сама слышала...

В последующие три часа мы выпили два чайника чая, полбутылки мартини,
съели весь салат, попытались избавить меня от синяка, а Аньку от царапин и
успели стать закадычными подругами.

Вечером, когда Пашка с Димкой вернулись, мы сидели в ванне, брызгая
мыльной пеной, сравнивали впечатления от проведенной ночи и достоинства
мужчин. Вошедший в ванную Пашка, выкатил глаза, повращал ими немного, после
чего стрелой вылетел вон, потому что мы визжали и брызгались.

- Дима, ты в бабах что-нибудь понимаешь? - ошалело вопросил он.

- А чего в них понимать? Дуры и есть дуры.

Мы с Аней приготовили на скорую руку ужин, весело порхали по кухне и
обращались друг к другу исключительно "Анюта" и "Танюша". Мужики хмурились,
смотрели настороженно, точно ожидали подвоха. В конце концов все устроились
за столом, и я спросила:

- В квартире был?