Татьяна ПОЛЯКОВА

ФИТНЕС ДЛЯ КРАСНОЙ ШАПОЧКИ

Анонс

Жила-была Красная Шапочка. И спасла она от верной гибели серого волка. А
волк возьми да и влюбись в нее. Вот тут-то и началось самое страшное...
Полина Лунина порой впрямь ощущает себя героиней сказки. Только сказка
какая-то жуткая получается: все охотятся друг на друга, а ее используют то
ли как приманку, то ли как слепое орудие. И при этом все желают ей добра и
счастья - и бандиты, и милиция, и друзья. Правда? Полине от этого не легче:
сказка чем дальше, тем страшнее. Придется самой сочинять хороший конец. А
конец - делу венец. Возможно, венцом и кончится...

***

- Очень сожалею, - сказал он и виновато улыбнулся, а я торопливо
поднялась и шагнула к двери. - Полина Владимировна, - окликнул он, я
повернулась, и мой шеф, пряча глаза, со вздохом добавил:

- Я действительно очень сожалею.

Я пожала плечами и вышла, стараясь выглядеть довольной жизнью, дошла до
своего кабинета, захлопнула дверь и грязно выругалась. Я только что лишилась
работы.

Шеф вызвал меня десять минут назад и, чувствуя себя, как уж на
сковородке, заявил, что фирма испытывает трудности и сокращение штата
неизбежно, а так как я пришла к ним недавно... ну, и прочее в том же духе.
Говорить все это ему было неловко, и он, скорее всего, действительно
сожалел, только мне от его сожалений радость небольшая.

- Вот дерьмо, - пробормотала я, достала из шкафа коробку и принялась
складывать в нее свои вещи.

Дела в фирме шли прекрасно, и никаких сокращений не предвиделось. Меня
выставили просто потому, что я в этом городе в черном списке. Возможно,
никакого списка вовсе и нет или он состоит из одной моей фамилии, но то, что
работы в родном городе я не получу, совершенно очевидно. А я-то надеялась,
что после пятилетнего отсутствия смогу жить спокойно. И вот такое
многообещающее начало...

Коробка заполнилась наполовину, когда дверь приоткрылась и в кабинет
заглянула Ольга Шевцова. За три недели, что я здесь работала, мы успели
подружиться, и выражение тихой печали пополам с недоумением на ее лице меня
ничуть не удивило.

- Ты куда собираешься? - почему-то шепотом спросила она.

- Меня уволили, - ответила я, продолжая сборы.

- За что?

- По сокращению штатов. Фирма испытывает трудности... И все такое...

- Он так сказал? - нахмурилась Ольга.

- Ага.

- Он спятил. Какие трудности? Что за бред?

- Если очень интересно, спроси у него.. Ольга присела на краешек стула и,
все еще хмурясь, заявила:

- Ты хороший специалист.

- Надеюсь.

- И у нас нет трудностей.

- Наверное.

- Но тебя уволили. Он что, приставал к тебе?

- Нет.

- Нет? Тогда с какой стати...

- Слушай, - разворачиваясь к ней, сказала я, - меня уволили. Официальную
версию ты знаешь, а обо всем остальном мне ничего не известно. - Я, конечно,
лукавила, ибо истинную причину увольнения знала наверняка, а не просто
догадывалась. Но посвящать в свои дела Ольгу я не желала, не потому, что
очень скрытная по натуре, а по той простой причине, что помочь Ольга мне не
сможет, чего ж тогда понапрасну загружать человека своими проблемами. Сборы
я закончила, накинула куртку и, подхватив коробку, шагнула к двери.

- Что, вот так сразу и уйдешь? - спросила Ольга.

- Если меня уволили, я не обязана сидеть здесь целый день. Пока.

- Я к тебе после работы зайду. Ладно?

- Заходи. - Держа коробку под мышкой, я вышла в коридор и, на прощание
кивнув Ольге, направилась к выходу.

Оказавшись на улице, я преодолела несколько десятков метров до парка и
хлопнулась на ближайшую скамью. Тяжко вздохнула и потянулась за сигаретами.
Очень хотелось зареветь, говорят, слезы приносят облегчение, только
выглядеть это будет довольно нелепо: сидит девица в парке в обнимку с
коробкой и рыдает.

- Ну и черт с ним, - пробормотала я, но относилось это не к моему
внешнему виду, а к открывающимся передо мной перспективам.

В другой ситуации я бы особо переживать не стала, потому что специалист я
действительно хороший и работу непременно бы нашла, только что толку, если
недели через три-четыре после этого все, что произошло сейчас, повторится?
Очередной шеф вызовет меня и заявит, что ему очень жаль. Я опять вздохнула,
бросила сигарету и, подхватив коробку, побрела домой.

Неужели вновь придется уезжать из родного города? Скорее всего так оно и
будет...

Несчастья мои начались семь лет тому назад. В то время я была юной
девушкой с нездоровой склонностью к романтизму, этакой Красной Шапочкой.
Склонность эта сыграла со мной злую шутку. В дождливый сентябрьский вечер я
отправилась на прогулку со своей собакой по кличке Молчун, толкнула железную
дверь подъезда и в то же мгновение услышала автоматную очередь. Само собой,
тогда я еще не знала, что это такое, и, честно скажу, слегка обалдела,
наблюдая, как в дверном проеме передо мной, точно на экране, разыгрывалась
классическая сцена из боевика: в трех метрах от двери "Мерседес",
изрешеченный пулями, влетел в дерево, а по соседству - мотоцикл и двое
парней на нем. У того, что сидел сзади, как раз и был в руках автомат. Надо
сказать, что рядом с нашим домом находился ночной клуб и во дворе устроили
стоянку для автомашин, после чего назвать двор спокойным никому бы в голову
не пришло. Но это было все-таки слишком.

Разумный человек поспешил бы скрыться в подъезде или завизжал бы, на
худой конец, от ужаса и неожиданности, а я... я рявкнула: "Молчун, вперед!",
и собака, появившись из темноты, прыгнула на автоматчика и вышибла его из
седла.

Водитель рванул с места, но, как видно, не хотел бросать товарища и,
достигнув угла дома, начал разворачиваться. Можно с уверенностью сказать,
что в тот момент я действовала абсолютно бессознательно, потому что даже
страха не чувствовала. Я просто надеялась, что выстрелы услышали и сию
минуту, точно по волшебству, появится милиция и все это моментально
прекратится. Милиция не появлялась, зато дверь "Мерседеса" распахнулась, и я
увидела мужчину, он сделал шаг, упал, с трудом приподнялся, а я бросилась к
нему. Пока Молчун сидел верхом на стрелке, водитель мотоцикла стремительно
приближался, а я оказалась рядом с раненым и попыталась помочь ему добраться
до подъезда. Однако роль санинструктора оказалась мне не по силам: парень
был слишком тяжелым, и дотащить его до подъезда прежде, чем мотоциклист
окажется в опасной близости, я не могла и опять же в беспамятстве подхватила
автомат, который валялся у моих ног, и, не раздумывая, пальнула. От грохота
заложило уши, а я едва удержала автомат в руках. Но толк от всего этого был
- парень на мотоцикле поспешил удалиться, а я, с автоматом в одной руке,
второй поддерживая раненого, ринулась к подъезду. Лишь только мы достигли
убежища, я крикнула:

"Молчун, ко мне!", собака влетела в подъезд, и я захлопнула железную
дверь.

И тут силы меня оставили. Раненый сполз по стене, и я вместе с ним.
Вцепившись Молчуну в ошейник, я отчаянно завопила: "Помогите!", а Молчун
завыл. Когда из квартир высыпали соседи, их ожидало дикое зрелище:
окровавленный парень без сознания, я в столбняке, в грязи и чужой кровище и
мой верный пес с пеной у пасти. Вызвали милицию, "Скорую"... Меня увезли
вместе с раненым, впопыхах не разобрав, что я жива-здорова, сама я пребывала
в шоке и внятно объяснить, что произошло, не могла. Молчуна моя мама,
прибежавшая на крики, заперла в квартире, а сама поехала с нами. Позднее
выяснилось, что у "Скорой" в тот вечер был еще один пациент, тот самый
стрелок, изрядно помятый Молчуном. Вот в такой компании я и оказалась в
больнице.

Милицейские чины пребывали в недоумении, потому что ничего объяснить я
так и не смогла, меня отправили в палату, не обнаружив, к радости моей мамы,
никаких увечий. Но тем не менее состояние мое, несмотря на это
обстоятельство, было хуже некуда. Я таращила глаза и не могла произнести ни
слова. Однако к утру пришла в себя, и в палате появился молодой мужчина в
штатском, представился и начал задавать вопросы. Когда все понемногу
прояснилось, он выглядел не лучше, чем я накануне, - так его потрясло мое
поведение. В милиции-то поначалу решили, что дело выглядело так: я пошла
гулять с собакой и, услышав выстрелы, из подъезда не выходила, а вот Молчун
выскочить успел, раненый же добрался до подъезда сам, прихватив автомат. Мне
бы следовало придерживаться этой версии, но я оказалась не только глупой, но
и правдивой, и рассказала, как все оно было, вызвав у молодого человека
подозрение в моей нормальности.

К обеду я пришла в себя настолько, что было решено: надобность в моем
пребывании в больнице отсутствует. И тут моя мама, которая, несмотря на
возраст, тоже тяготела к романтизму, заявила, что я просто обязана навестить
спасенного мною мужчину, тем более что он находится в реанимации по
соседству. И я пошла. В общем-то, в реанимации посещения запрещены, но для
меня сделали исключение.

Я вошла и увидела на постели парня лет двадцати семи с бескровным лицом,
тонкими губами и тяжелым подбородком. Не испытывая никаких чувств, я