Чтение 9–й страницы книги ~Зиндан~

-- Ты глянь-ка, Вить, пиротехник наш не хуже тебя справился. --
Мимоходом заметил Андрей-2, направляясь к черневшему в глубине двора люку.
Виктор, работу которого по стечению обстоятельств выполнил Семенов, согласно
кивнул. Что ж, бывает. На то и нужна страховка. -- Имран, иди на вход,
подежурь.

Имран вернулся к калитке, которую они заботливо прикрыли, оттащив в
сторону трупы собак и охранника. Виктор же тем временем отодвинул
примитивный запор, откинул крышку... и чуть не захлопнул ее обратно,
отшатнувшись. Даже Семенов, стоявший дальше всех, ощутил ударивший в нос
жуткий смрад, исходивший из под земли. Так вот он какой, зиндан этот чертов.

Серго кинулся к зиявшему отверстию, негромко крикнул туда:

-- Брат! Георгий!

В первый момент оттуда не доносилось ни звука, затем слабый голос с
недоверием откликнулся:

-- Серго?! Это ты?

Виктор уже разматывал прочный пятиметровый канат с петлей на конце.
Спустя минуту он уже спустил его вниз, сказал, обращаясь к сидящему в яме:

-- Надевай петлю и мы тебя вытягиваем.

Оба Андрея, Серго и Виктор с легкостью вытащили из подземелья
исхудавшего и обросшего мужчину в бесформенной одежде. Тот явно не мог еще
поверить в то, что произошло. Серго бросился к нему, обнял. Вот, собственно,
и все, сказал себе Семенов. Ради этого пришли.

Однако оказался неправ. Георгий, отстранившись от брата, произнес:

-- Там двое остались...

Таким же макаром достали из ямы еще двоих -- совсем молодого парня, и
мужчину постарше, который едва мог стоять на ногах. Глядя на них, на
Георгия, на счастливое лицо Серго, Семенов не ощущал ни радости, ни
удовлетворения. Ничего, кроме холодной ярости.

Раньше, когда он был совсем молод, этому обычно предшествовало
сокрушительное безумие гнева, когда хотелось задавить, затоптать всякого,
кто окажется в пределах досягаемости. И лишь потом, когда гнев уходил, когда
ему на смену приходил тонкий налет расчетливого спокойствия -- лишь тогда
можно было начинать действовать. Лишь тогда можно было действовать успешно.

А налет оставался, покрывая душу незаметной пленкой, слой за слоем, и
однажды, когда кончилась его юность, Семенов не ощутил пылкого гнева, но
сразу -- вот этот ледяной покой, стягивавший кожу, обнажавший каждый нерв,
до предела обострявший восприятие, ускорявший работу разума. Он боялся себя
такого, хотя и испытал подобное в мирной жизни всего раз. О том, что из
этого вышло, лучше и не вспоминать.

Но сейчас... Сейчас эта ярость была его лучшим другом, гарантом того,
что работу свою он сделает четко. Что ж, нельзя брать, не оставляя ничего
взамен. Время возвращать долги.

Семенов накинул на себя освободившуюся петлю, закрепил на поясе, сказал
Виктору:

-- Вытягивай, когда почувствуешь три сильных рывка. Только очень тебя
прошу - тяните осторожно, медленно и без рывков, лучше вчетвером.

-- Ага. -- Виктор был краток.

Семенов помедлил мгновение, перед тем, как спустить ноги в глубину
люка. Господи, какая вонь! Оказавшись внизу и включив фонарь, Семенов с
трудом сдержал спазм, хотя всю жизнь считал себя человеком небрезгливым, да
и повидал всякое. Но такого до сих пор видеть не доводилось.

Зиндан представлял из себя яму глубиной в два с небольшим метра,
размером примерно два на три или даже меньше. Верх был закрыт толстыми
бревнами, в которых позже вырезали люк, и присыпан землей. Стены земляные,
кое-где покрылись какой-то белесой плесенью. Сыро и темно. Но главное --
этот чертов запах. Судя по всему, пленники не выходили отсюда в течение
месяцев. И ничего не выносили, со всеми вытекающими последствиями. А, вот и
неглубокая ямка, выкопанная в углу, судя по всему, руками...

Да, это и называется -- зиндан. Скольких они отсюда вытащили? Троих?
Или... Еще семерых? Самих себя? Семенов вдруг вспомнил, как четыре-пять лет
назад пробегал глазами газетные строчки: "...ожесточенные бои",
"...значительные потери". И что? Покачает головой: "Вот ведь..." -- и к
теплой бабе, в койку? Да, так все и было. Он, обученный лучшими в стране
профессионалами смерти, выдержавший по всем предметам мыслимые и немыслимые
экзамены -- он тогда зарабатывал деньги, тратил их как попало, пытался
построить какой-то "семейный уют", в то время как салага Виктор заново
проходил здесь ту же науку. С той только разницей, что "незачета" не было.
Сдал -- живи, не сдал -- извини.

Неужели для того, чтобы понять простую истину -- чужой войны не бывает
-- нужно, чтобы бородатые мужики с повязками и автоматами пришли к тебе
домой? Чтобы соседний дом взлетел на воздух? Чудны дела твои, Господи...

Они все, все до единого сидели в одном огромном вонючем зиндане, и
большинство -- увы -- просидят там до конца своих дней. Почему тот
"нутряк"-капитан стоит на границе, а не ведет роту своих головорезов по
спящим улицам этого села? Почему он, Семенов, давно уже штатский человек, а
не тот капитан, всадил сегодня нож в печень бандиту, считающему, что может
обращаться с людьми хуже, чем со скотом? Почему сегодня, а не пять лет
назад? Приказа не было? От генерала? От президента?

Так какого ж черта не смести этого генерала и этого президента к
такой-то матери? Почему не поступить по-мужски, не послать их к все той же
матери и не сделать то, что нужно -- самим, без приказа или вопреки ему? Ах,
да, мы же все сидим в одной яме. Нам нельзя. Мы никто... Только вот теперь
это уже не про нас, не про нас семерых, подумал Семенов. Мы выбрались. И
вытащили еще троих.

Семенов, подстегиваемый ужасным запахом, делал все быстро: выкопал две
лунки на расстоянии метра одна от другой, поместил в каждую по "озээмке",
тщательно направив их в нужную сторону, закопал, навинтил взрыватель,
зацепил две растяжки прикрепленными заранее карабинами за кольца боевой чеки
каждой мины, а кабель пропустил в кольца предохранительных, завязал в петлю
и выбросил бухту наружу. Взял в руку обе катушки с растяжками и дернул три
раза за канат, который тут же медленно пополз вверх. Поднимаясь, Семенов
шевелил пальцами руки, в которой болтались катушки, помогая им
разматываться, чувствуя, как холодят кожу пропущеные между пальцев тонкие
стальные нити.

Выбравшись наверх и освободившись от каната, Семенов, не выпуская из
рук растяжки, внимательно осмотрел поверхность крышки люка, нашел подходящий
гвоздь сантиметрах в десяти от петель, пропустил обе растяжки под ним и
попросил Виктора опустить крышку как можно ниже, почти закрыв отверстие.
Когда расстояние между крышкой и землей стало столь мало, что туда едва
пролезала рука Семенова, он натянул нити и, действуя наощупь, несколько раз
обмотал их вокруг гвоздя. Затем взял кабель, потянул, почувствовал, как один
за другим высвободились предохранители обоих "подарков", вытянутые петлей из
своих гнезд. Еще раз проверил пальцем натяжение стальных нитей, протолкнул
ненужный более кабель в яму, где остались и ремни, крепившие к спине его
"подарки".

Скомандовал Виктору:

-- Опускай. Вверх не дергай, лады?

Тот кивнул, осторожно опустил крышку на место, перевел дух.

-- Теперь пошли отсюда. Мы имеем от двух до пяти минут, пока мины
встают на боевой взвод. Если я напортачил, то нам лучше быть подальше, когда
это выяснится.

Повторять дважды Семенову не пришлось. Группа, пополнившаяся тремя
новыми членами, коих Серго, Виктору и Андрею-1 пришлось поддерживать,
настолько они были слабы, двинулась к калитке, возле которой ждал Имран.

Снова вышли на улицу, притворив за собой калитку. Следующая их цель
находилась через двор от зиндана. Опять Серго постучал в ворота, но на этот
раз никто не откликнулся, даже собаки не лаяли. Выждав пару минут, Андрей-2
с Виктором расстреляли из "бесшумок" тонкую цепочку, скрепленную замком и
они проникли во двор. Хотя дом их не интересовал, решили проверить -- мало
ли кто выйдет в самый неподходящий момент. На сей раз этим озаботились
Виктор с Имраном, Семенов остался у входа, а остальные направились к
приличных размеров сараю, расположенному в глубине двора.

Спустя минуту Имран и Виктор присоединились к ним. Из сарая донеслось
приглушенное звяканье, негромкий разговор. Семенов ждал. Ждать пришлось
недолго, минут десять. Надо же, как они быстро. Из сарая раздался звук
работающего мотора, вслед за тем во дворе показались потрепанные жигули
какого-то темного цвета -- в темноте не разобрать. Фары погашены. Семенов
вместе с подбежавшим Имраном распахнул ворота, успев разглядеть в салоне
машины четыре фигуры. Трое "детей подземелья" и Серго за рулем. Удачи вам,
ребята.

Прикрыв за уехавшими створки ворот, Семенов и Имран побежали в сарай.
Семенов, следуя за снайпером, мельком глянул на стоявший возле самого выхода
форд-пикап, над которым бойцы основательно потрудились, усмехнулся,
представив себе выражение лица хозяина, когда тот увидит свою машину. Что ж,
жизнь богата сюрпризами.

У дальней стены сарая были грудой свалены какие-то мешки, судя по
всему, с картошкой и еще чем-то, рядом валялись лысые покрышки, ящики с
инструментом. Укрытие -- лучше не придумаешь. Трое оставшихся -- оба Андрея
и Виктор -- уже устроились за импровизированной баррикадой. Семенов и Имран
присоединились к ним. Если все пойдет, как планировалось, это ожидание будет
последним... то есть, крайним, поправился Семенов. Суеверие заразительно,
усмехнулся он про себя.

Примерно через час на улице раздался тревожный гортанный крик, еще
через минуту -- два оглушительных взрыва, почти слившихся в один. Ага,
обнаружили тела, да решили проверить свою чертову яму. А оттуда семеновские
подарки возьми и выскочи. Каждый по две тысячи осколков. Живых в том дворе
точно не осталось, Семенов готов был ручаться.

Спустя пару секунд с холма, где остался Николай, простучала длинная
пулеметная очередь. Затем другая -- это Серго подтверждал, что занял свою
позицию на втором НП. Завертелась карусель. Белые начали. Теперь ход за