Роберт Ван Гулик

Скелет под колоколом

Глава I

ЛЮБИТЕЛЬ РЕДКОСТЕЙ СТАНОВИТСЯ ЖЕРТВОЙ СТРАННОГО ПРИКЛЮЧЕНИЯ. СУДЬЯ ДИ
ПРИСТУПАЕТ К СВОИМ ОБЯЗАННОСТЯМ ГЛАВЫ АДМИНИСТРАЦИИ В ПУЯНЕ

Шесть лет миновало с того дня, как я оставил процветающую торговлю чаем,
которую унаследовал от отца, и переселился в наш сельский домик. В этом
мирном убежище я смог наконец целиком отдаться своему любимому
времяпрепровождению-собиранию редкостей, сыгравших некую роль в истории
преступлений.

Однако благодаря тому, что наша славная династия Мин установила мир и
порядок по всей империи, акты насилия ныне очень редки. Я должен был
обратиться к прошлому, чтобы найти загадки, хитроумно разрешенные нашими
проницательными судейскими чинами. Увлекательные поиски позволили мне
собрать замечательную коллекцию предметов, каждый из которых вызывал в
памяти громкое дело: оружие, послужившее средством совершения чудовищного
убийства, инструмент, примененный некогда взломщиком, и множество других
редкостей такого же рода.

Одним из самых ценных моих сокровищ был продолговатый кусочек черного
дерева с вырезанным на нем пятистишием:

"Сурово карая виновного, Судья защищает каждого, Кто честен, но стар или
слаб. И его основное стремление - предотвращать преступления".

Из старых архивных документов ясно, что этим молоточком пользовался судья
Ди, верша свой суд, а стихотворение постоянно напоминало ему священные
обязанности перед государством и народом.

Стихотворение я процитировал по памяти, ибо этой реликвии больше нет у
меня. Случившееся этим летом ужасное приключение побудило меня бросить
изучение криминалистики, и я избавился от всего своего собрания предметов,
связанных с кровавыми деяниями прошлого. Отныне я коллекционирую селадоновый
фарфор. И это тихое занятие значительно ближе моей мирной натуре.

И все же есть еще одно дело, которое мне следует завершить, чтобы жить в
мире - избавиться от тяжелых воспоминаний, продолжающих нарушать мой сон. А
единственное средство освободиться от навязчивых кошмаров - это изложить на
бумаге удивительные тайны, открытые мне столь странным образом. Только после
этого смогу я навсегда позабыть о неприятном приключении, приведшем меня на
грань безумия.

И вот этим осенним утром, прекрасным своим покоем, сидя в очаровательной
беседке - украшении моего сада и любуясь прелестью двух наложниц, тонкие
пальцы которых перебирают хризантемы, я наконец-то решаюсь, в столь мирном
окружении, припомнить события того ужасного дня.

Был девятый день девятой луны, и это число навеки запечатлелось в моей
памяти. День склонялся к вечеру, и удушающая послеполуденная жара предвещала
грозу. Чувствуя себя и раздраженным и подавленным одновременно, я решил
совершить прогулку в паланкине. Когда носильщики спросили у меня, куда бы я
хотел направиться, я не задумываясь велел им идти к "Золотому дракону".

Это горделивое имя носил магазин древностей, стоящий прямо напротив храма
Конфуция. Его владелец Лю был жадным мошенником, но знал свое дело и
частенько раскапывал для меня интересные безделушки, игравшие свою скромную
роль в давних преступных историях. Сколько приятных часов провел я в этой
переполненной сокровищами лавке!

Войдя, я обнаружил одного приказчика. Этот малый сообщил мне, что хозяин
плохо себя чувствует и находится на втором этаже, в зале, где выставлены
самые ценные предметы.

Я поднялся. Страдающий от жестокой мигрени Лю закрыл ставни, надеясь
защититься от удушающей жары, и в этой полутьме знакомая комната показалась
мне необычной... даже чем-то враждебной. Моим первым побуждением было
немедленно уехать, но подумав об ожидавшем снаружи пылающем горниле, я решил
на минутку присесть и позволить торговцу показать несколько любопытных
пустячков. Я опустился в просторное кресло и начал энергично обмахиваться
веером из перьев цапли.

- В моей скромной лавке сегодня нет ничего достойного быть показанным
вашей милости, - склонившись, сказал Лю.

Однако окинув быстрым взглядом комнату, он достал из угла зеркало на
покрытой черным лаком ножке и поставил его передо мной.

После того, как он закончил вытирать пыль, я увидел, что это было зеркало
для головных уборов. Устанавливаемые на квадратных ящичках, эти зеркала из
полированного серебра используются официальными лицами, чтобы правильно
надеть шапочку из черного шелка. Судя по крошечным трещинкам, покрывавшим
его лакированную часть, оно было довольно старым, но не было редкостью, в
глазах знатоков такие предметы не представляют большой ценности.

Но внезапно мой взгляд упал на инкрустированные в рамке мелкие серебряные
иероглифы. Наклонившись, я смог разобрать следующую фразу:

"Присутствие судьи Ди в Пуяне".

С трудом сдержал я восторженное восклицание. Ведь это зеркало
принадлежало нашему славному судье Ди! А, если верить национальным архивам,
когда судья Ди возглавлял администрацию Пуяна, небольшого уезда округа
Кянксу, он с необычайной проницательностью распутал по меньшей мере три
загадочных преступления. К несчастью, подробности его подвигов не
сохранились.

Имя Ди не было распространенным, и зеркало определенно принадлежало
славному судье. Я больше не чувствовал усталости. В душе я благословлял
невежество Лю, мешавшее ему оценить по достоинству, чем была эта бесценная
реликвия самого великого из сыщиков, когда-либо живших в Поднебесной.

С самым невозмутимым видом я поудобнее устроился в кресле и попросил Лю
принести мне чашку чая. Едва он спустился, как я бросился к зеркалу и
лихорадочно его оглядел, выдвинул ящик из подставки и увидел головной убор
из черной саржи, которые носили судьи.

Осторожно развернул я истлевший шелк. Над шитьем поднялось облачко тонкой
пыли, но за исключением нескольких проеденных молью дыр, головной убор был в
полной сохранности. Охваченный почтением, я держал его перед собой в
трясущихся руках, говоря себе: вот собственная шапочка великого судьи Ди,
которую он надевал, председательствуя на суде.

Только высшим небесным силам известно, почему мне пришла в голову нелепая
фантазия надеть на себя, недостойного, эту драгоценную реликвию. Чтобы
оценить производимое впечатление, я бросил взгляд в зеркало. Годы замутнили
отполированное серебро, и вначале его поверхность отразила лишь неясную
тень, но внезапно изображение прояснилось, и я различил незнакомое лицо, с
тонкими чертами, уставившееся на меня горящим взглядом.

Именно в это мгновение меня оглушило ударом грома. В комнате воцарилась
полная тьма. Мне показалось, что я падаю в бездонную пропасть, и меня
оставило всякое представление о реальности. Я поплыл среди густых облаков,
мало-помалу принимавших человеческие формы. С трудом различил я обнаженную
девушку, на которую напал мужчина, чьего лица мне не удалось разглядеть.
Несмотря на желание броситься к несчастной на помощь, я был не в силах
сдвинуться с места, не способен издать ни звука. Вслед за тем меня увлекло в
бесконечное множество других, все более ужасающих приключений, где я то
подвергался самым страшным пыткам, то оставался их беспомощным свидетелем.

В момент, когда я медленно погружался в дурно пахнущий пруд с гниющей
водой, две свеженькие девушки, напоминавшие мне моих наложниц, попытались
прийти мне на помощь. Я почти касался их протянутых ко мне рук, когда меня
увлекло сильным потоком и закрутило над пенящейся бездной, все ближе
притягивая к центру ужасного водоворота. Потом, внезапно, я оказался
заключенным в темное тесное помещение, где на меня медленно опускалась
огромная тяжесть. Бешено сопротивляясь, я пытался ускользнуть от неумолимо
надвигавшейся массы. Тщетно. Мои пальцы нащупывали вокруг лишь гладкую
металлическую поверхность. Но в то мгновение, когда я должен бы был,
задохнувшись, погибнуть, давление ослабло, и я жадно вдохнул свежий воздух.
Однако, едва захотев двинуться, я обнаружил, что с раскинутыми руками и
ногами прикован к земле. Концы идущих от моих запястий и щиколоток канатов
исчезали в сероватом тумане. Я чувствовал, как эти канаты натягиваются...
Страшная боль пронзила все мои члены, и невыразимый ужас заставил почти что
остановиться мое отчаянно бьющееся сердце: я сообразил, что буду
четвертован. Извергнутый мною вопль и разбудил меня.

Залитый холодным потом, я лежал, на полу у Лю. Стоявший рядом со мной на
коленях антиквар испуганным голосом произносил мое имя. Старинный головной
убор соскользнул с моей головы и лежал рядом с опрокинутым зеркалом.

С помощью торговца я поднялся и весь дрожа сел в кресло. Мой добровольный
врач поднес к моим губам чашку чая.

По словам Лю, едва он спустился за чайником, сильный удар грома и
начавшийся ливень заставили его броситься наверх, чтобы укрепить запоры на
ставнях. И тогда-то он обнаружил меня лежащим без сознания на полу.

Какое-то время я хранил молчание, маленькими глотками попивая ароматный
напиток, а потом высказал Лю первое пришедшее мне на ум объяснение,
утверждая, что подвержен внезапным приступам головокружения. Я попросил его
подозвать мой паланкин, и носильщики под проливным дождем доставили меня
домой. Хотя они и постарались укрыть паланкин промасленной бумагой, я прибыл
к себе промокшим до костей.

С сильнейшей головной болью я немедленно лег в постель. Моя первая жена,
сильно встревоженная, поспешила вызвать врача, который застал меня в бреду.

Около двух месяцев я находился между жизнью и смертью. Моя первая жена
утверждает, что своим выздоровлением я целиком обязан ее горячим молитвам и
благовониям, которые она каждый день воскуряла в храме бога врачевания.
Лично я склонен объяснить его преданностью двух наложниц, которые, сменяя
друг друга у моего изголовья, заставляли меня принимать прописанные нашим
ученым врачом лекарства.

Когда у меня появилось достаточно сил< для того, чтобы сидеть в постели,
врач захотел услышать от меня самого, что же произошло у Лю. Но я не
испытывал ни малейшего желания рассказывать о своем странном приключении и
лишь сослался на внезапное сильное головокружение. Доктор окинул меня