Чтение 31–й страницы книги ~Скелет под колоколом~

Прибыли и господа Ван и Вэнь. Они только что проверили все сообщенные
судьей факты и заявили о готовности засвидетельствовать, что узнать
содержание письма о передвижении войск было физически невозможно.

Затем все прошли в большой приемный зал, где их ждали разнообразные
напитки.

Стражники принесли дополнительные столы и стулья. Все уселись, и под
руководством судьи Ди был составлен подробный отчет о событиях дня.

Каждый раз, когда это было необходимо, писцы записывали показания
свидетелей. Из своих покоев были вызваны барышни Абрикос и Голубой Нефрит,
подробно рассказавшие о своем приключении и оставившие отпечатки больших
пальцев на его записи.

Судья Ди добавил особый абзац, в котором объяснял невозможность
обнаружить виновных в убийстве монахов в толпе из сотен и сотен человек. А
поскольку поведение духовных особ в какой-то мере оправдывало народный гнев,
и беспорядки в дальнейшем не повторились, судья в заключение почтительно
советовал не принимать мер против жителей Пуяна.

Уже опустилась ночь, когда доклад и все сопроводительные бумаги были
наконец закончены. Судья Ди пригласил генерала Бао, судью в отставке и двух
глав гильдий разделить с ним вечернюю трапезу.

Неутомимый вояка охотно бы принял приглашение, но остальные трое
попросили их извинить, ибо после трудного дня нуждались в отдыхе. Пришлось и
генералу Бао отказаться от приглашения. Все четверо распрощались с судьей,
который проводил их до паланкинов, где еще раз поблагодарил за бесценную
помощь.

Как только они отбыли, судья сменил одежду на более удобную и прошел в
свои покои.

В большом зале он застал свою первую жену, главенствующую в окружении
госпожи второй жены и госпожи третьей жены, а также барышень Абрикос и
Голубой Нефрит за праздничным ужином. Все пятеро поднялись, чтобы пожелать
ему добро пожаловать. Он уселся на своем обычном месте и, с наслаждением
пробуя вкусные блюда, целиком отдался радости возвращения в сердечную
атмосферу, которой ему так недоставало в последние недели.

После того, как со стола убрали и управляющий разнес чай, судья сказал
барышням Абрикос и Голубой Нефрит:

- Составляя сегодня пополудни свой доклад, я предложил, чтобы вам был
вручен дар в четыре золотых слитка из числа конфискованных в храме
Бесконечного Милосердия. Это было бы скромным вознаграждением за помощь,
которую вы оказали мне в этом деле. В ожидании одобрения моего предложения я
направлю официальное послание начальнику вашего родного уезда с просьбой
разыскать ваших родителей. Может быть, благодаря небу они еще живы. В ином
случае другие члены вашей семьи будут, несомненно, счастливы вас приютить у
себя. Когда в Ху-нань будет отправляться военный отряд, я поручу вас заботам
его начальника.

С благожелательной улыбкой судья продолжал:

- Я вам передам рекомендательное письмо для местных властей. Благодаря
вознаграждению от правительства вы сможете приобрести землю или же открыть
свое скромное торговое заведение, а в положенное время ваша семья найдет вам
достойных супругов.

Обе сестры простерлись перед судьей, четырежды в знак признательности
коснувшись лбами пола.

Встав, судья попрощался с женами и двумя молодыми женщинами. По пути в
присутствие, пересекая дорожку, идущую от сада к главному порталу ямыня, он
услышал за спиной легкие шаги. Оглянувшись, он увидел барышню Абрикос. Она
шла одна, опустив глаза.

Ничего не говоря, она низко поклонилась.

- Ну что же, Абрикос, если я могу еще что-то для вас сделать, не
стесняйтесь, скажите.

- Конечно, господин судья, все тоскуют по родным местам. Но раз уж
милостивая судьба передала нас под вашу защиту, моей сестре и мне было бы
нелегко покинуть этот, ставший для нас дорогим, дом. И первая жена
соблаговолила нам сказать, что она не возражала бы...

Судья поднял ладонь и, улыбаясь, ее прервал:

- После встречи - расставание, таков закон этого мира! Вы будете куда
более счастливы и скоро это поймете, первой женой почтенного крестьянина
вашей деревни, чем став четвертой или пятой женой начальника уезда. А пока
все устроится, ваша сестра и вы можете считать себя гостями этого дома.

Судья церемонно склонился перед девушкой и решил, что сверкавшие на ее
щеках прозрачные алмазы всего лишь порожденный сиянием луны обман зрения.

Придя на Большой двор, он увидел, что помещение присутствия освещено.
Вероятно, писцы переписывали набело доклад, подготовленный вечером. Он
застал секретаря и трех помощников в своем кабинете, выслушивающими отчет
начальника стражи. По приказу секретаря Хуна тот только что опросил
различных наблюдателей, расставленных вокруг усадьбы Линь Фан". Никто из них
не заметил ничего особенного.

Судья отослал начальника стражи и, усевшись за стол, просмотрел недавно
полученные официальные бумаги. Три письма он отложил в сторону и сказал
секретарю:

Это отчеты расставленных вдоль каналов военных постов. Они останавливали
много джонок с эмблемой Линь Фана, но в их грузах не нашли ничего
подозрительного. Боюсь, что мы опоздали и этим способом уже невозможно
получить доказательства незаконной деятельности нашего друга!

Просмотрев остальную почту, он на полях некоторых бумаг набросал красной
кисточкой указания для первого писца.

Закончив работу, судья выпил чашку чая и выпрямился в кресле.

- Вчера вечером, - сказал он Ма Чжуну, - я, переодевшись, посетил твоего
друга Чэн Па. Я воспользовался этим для более внимательного осмотра храма
Совершенной Мудрости. И слышал странные звуки. За его стенами должны
твориться любопытные

дела.

Ма Чжун с тревогой глянул на секретаря. Явно неловко чувствовал себя и
Цяо Тай. Лишь Тао Ган спокойно подергивал три волоска своей бородавки. Все
хранили полное молчание.

Столь очевидное отсутствие восторга не встревожило судью.

- Эти здания возбуждают мое любопытство, - сказал он. - Сегодня утром мы
пережили весьма своеобразное приключение в буддийском храме. Почему бы
разнообразия ради нам теперь не заняться даосским святилищем?

Ма Чжун размял колени своими огромными ладонями и с принужденной улыбкой
ответил:

- В честной схватке я никого не боюсь в этом мире, благородный судья. Но
когда речь идет об общении с существами иного мира...

- Я не неверующий, - остановил его судья, - и был бы последним, кто
утверждает, что при определенных обстоятельствах обитатели Адских областей
не имеют возможности вмешиваться в нашу жизнь. Но, с другой стороны, я
глубоко убежден, что человеку с чистой совестью не приходиться опасаться
призраков или духов. Справедливость оставляет за собой последнее слово как в
невидимом, так и в видимом мире. К тому же, мои верные друзья, не скрою от
вас, что сегодняшние события и время ожидания, которое им предшествовало,
вывели меня из равновесна. Думаю, небольшое расследование в районе даосского
святилища принесет мне пользу.

Секретарь Хун задумчиво подергивал свою бородку.

- Если мы туда отправимся, что подумают Чэн Па и его шайка? Особенно,
если наше посещение должно оставаться тайным.

- Я подумал об этом. Тао Ган, сейчас же иди к главному смотрителю
квартала. Вели ему пойти к храму Совершенной Мудрости и приказать Чэн Па
немедленно убираться. Эти люди отнюдь не стремятся к конфликту с властями, и
вся шайка исчезнет прежде, чем старший смотритель закончит говорить! Но из
предосторожности передай начальнику стражи, чтобы шел туда с десятью своими
людьми на случай, если понадобится применить силу. Тем временем мы
переоденемся в одежду, которая не будет привлекать внимания, а когда
вернется Тао Ган, сядем в обычные паланкины. Я беру с собой только вас
четверых и никого больше, но не забудьте взять с собой бумажные фонари и
побольше свечей!

В помещении охраны Тао Ган приказал начальнику стражи собрать десятерых
своих людей.

Застегивая пояс, тот, удовлетворенно улыбаясь, заметил своим подчиненным:

- Любопытно, как общение человека моего опыта может благоприятно влиять
на начальника уезда! По приезде его превосходительство желал изо всех сил
заняться пошлым убийством на улице Полумесяца, где нельзя было бы подобрать
и одной монеты. Но заметьте, сразу же затем его превосходительство
интересуется буддийским храмом, который можно сравнить с дворцом самого Бога
богатства! Между нами говоря, я не был бы огорчен, если бы смог вернуться
туда поработать, когда высокие инстанции примут свое решение.

- Думаю, что ваш обход сегодня вечером у усадьбы Линь Фана также не был
для вас бесполезен, - лукаво заметил один из его людей.

- Речь шла о простом обмене любезностями, - возразил начальник стражи. -
Управляющий господина Линь Фана захотел доказать мне, что умеет оценить
вежливость моего отношения.

- Звук голоса этого управляющего был поразительно серебрист, - напомнил
товарищ первого стражника.

Со вздохом извлек начальник стражи из своего пояса серебряную монету и
бросил. Она была ловко подхвачена на лету.

- Можете ее поделить между собой, я не жадюга, - продолжил он. - Но раз
уж ничего не ускользает от вашего внимания, расскажу вам все до конца. Этот
управляющий вложил мне в руку несколько серебряных монет, спрашивая, не
соглашусь ли я завтра взять у него письмо для одного из друзей. Я ответил:
"Конечно, если завтра буду на месте". Но завтра меня здесь не будет, и я не
смогу забрать письмо. Таким образом, я не нарушу приказов его
превосходительства и не обижу этого столь любезного управляющего,
отказавшись от вежливо предложенного подарка. Одним словом, я остаюсь верен
правилу строгой честности, которое я раз и навсегда сделал своим.