структур, которые держат бизнес и раскручивают имена. Что в шоу-бизнесе, что
в изобразительном искусстве - технология одинакова. Истинная и коммерческая
ценность чаще не совпадают. Признаться, я ненавижу сам этот бизнес, в
котором сама вещь не интересует никого. Интересуют имена, которые связаны с
вещью. Интересует легенда вокруг этих вещей и имен. Интересует раскрутка.
Почему Ван Гог на аукционе ушел за сорок миллионов долларов, а Левитан,
художник не хуже, уходит за сотню тысяч?
писателя. Тупую, никчемную книгу никто не будет покупать, и не помогут
никакие критические статьи, никакие заверения, что это великолепно. Глупый,
никчемный, скучный фильм никто не будет смотреть. С изобразительным
искусством - другое дело. Главное - торгашам во всем мире договориться, что
вещичка стоит миллион баксов. И она уже не будет стоить меньше. Цена на ту
же живопись - это всемирный заговор торговцев.
Тот же великий Иванов. Они великолепны, но не так дороги, как того
заслуживают. Дорог "Черный квадрат" Малевича - продукт эпатажа скучающей
публики. Одно время ведь был в Европе бум на русскую живопись.
импрессионистами или кубистами. Был бум, когда по всему миру ходили хиппи в
майках, на которых по-английски было выведено: "Перестройка". Россия с
человеческим лицом. Милый Горби. Разрушение Берлинской стены. И тут -
русское искусство. Цены взмыли вверх чисто по политике. По политике они
рухнули сейчас вниз.
аукционы, - сказал я.
накопившийся за десятилетия, вывалили туда. Поверьте, на девяносто девять
процентов это был настоящий мусор. Эти картины писали художники не для себя,
а для богатого немца, который скажет "карашо" и купит русский авангард. Там
не было и намека на душу. Там было одно желание - не продешевить, дать
западному обывателю по голове и убедить, что в нашей отсталой стране есть
авангард, за: который можно платить неплохие деньги. Для этого немного надо
- наклеить на холст комсомольский билет и талон на водку, нарисовать
Генерального секретаря ЦК и бутылку с надписью "Водка"... Все это ничто.
Пустота... А цены...
цену в три сотни тысяч долларов, я понял, что мир сошел с ума... Но все
прошло. За границей остался интерес только к русскому авангарду двадцатых
годов. Он непреходящ, хотя тоже высосан из пальца. Правда, авангард
двадцатых чем-то забавен и интересен, но не более. Это не то явление,
которое приподнимает человека.
тех, кто видит истинную ценность вещей, а не коммерческую, - Кандыба сделал
еще глоток минералки, чтобы промочить пересохшее от болтовни горло.
преступному миру. Организовать такие преступления - это не каждому по плечу.
Так что ищите личность.
ищешь скотов, то человека поискать - одно удовольствие.
отказывалось двигаться куда бы то ни было. Попытки связать воедино громкие
нераскрытые дела, когда похищались картины русских художников, тоже не
приносили успеха. Главное, не было никакой реальной информации, которую
можно было бы отрабатывать. Отовсюду приходил один мусор. Пара человек
призналась в убийстве Тарлаева. Человек десять взяли на себя нападение на
Русский музей. И все они были или психами, или шутниками, или преследовали
малопонятные шкурные интересы.
в Москве было четверо. Троих в последние два года благополучно похоронили,
третий уже год отдыхал далеко, куда не докричишься - в ИТУ особого режима, и
представить, что он организовал все это, было невозможно.
земли и пыли с нераскрытых аналогичных дел.
в масках залетели в квартиру. Хозяйку и ее дочь уложили лицом в ковер.
Забрали картины старых мастеров - три штуки. Ясно, брали под заказ - ведь
больше ничего не взяли, а вещи там были ценные.
дело так и не поднял.
мемориальных музеев, была не то что просто интеллегентная женщина. У нее в
третьем поколении никого ниже докторов наук не бывало.
извинениями тщательно изучив мое удостоверение, а перед этим прозвонив в
отдел Железнякову и убедившись, что майор Тихомиров не самозванец. - Вы нас
извините. Но обжегшись на молоке... - Она прикрыла дверь, скинула цепочку и,
распахнула дверь снова, пропуская меня. Эта седовласая пожилая женщина в
строгом синем костюме, надетом наверняка в честь гостя, до сих пор сохранила
следы былой красоты и величественности.
большая коллекция графики и несколько полотен, которые воры не удосужились
взять.
порядке, но давно не ремонтировалась, что неудивительно, учитывая заработки
докторов наук.
приглашая меня на большую кухню с урчащей газовой колонкой. - Железные
двери. Всеобщее недоверие. И страшно, представьте... Ах, этот страх. Страшно
жить стало, молодой человек. Я помню тридцать седьмой год. Я тогда была
совсем еще юным созданием, но помню его хорошо. Помню Сталина, видела его на
Мавзолее... Знаете, ведь тогда не было так страшно.
доме. "Воронки" стали приезжать за крупными чиновниками. Но все равно -
тогда не было так страшно. Сейчас мы боимся всех... Мне это не нравится.
все это. За три года хоть какая-то из вещей должна была выплыть.
сказать.
взгляд затуманился. - Шишкина упрекают в излишней фотографичности. Но в этой
работе было настроение, была игра света, был воздух. И было истинное
мастерство большого художника... Каждый мазок пел. Она не очень известна,
но, пожалуй, одна из лучших его картин.
Святослав Рихтер.
знаете, что у него единственного в Москве был настоящий Рубенс?
увидел "Дождь", у него аж губы пересохли. Он был очень настойчив.
меня немножко екнуло, когда она называла фамилии. Ну что ж, тут есть над чем
серьезно подумать. Есть над чем поработать. Может, тут и сдвинется что-то с
места?
дорогим вином и дорогими духами. И она притащила початую бутылку "Кьянти" -
настоящего, итальянского, с черным петухом на пробке.
Ибсен Генрик
Ковальчук Вера
Зыков Виталий
Андреев Николай
Шилова Юлия
Шилова Юлия