Маркса-Энгельса вскипела, как лава рванувшего вулкана. Первыми, кого крошка
Мося довел до слез, а потом и до истерик, были воспитательница детского
сада. В крошке не только пробились задатки лидера, но и начала пышным цветом
расцветать страсть к реформаторству. В детсаду у него все было
"неплавильно". Что "неплавильно", он еще сказать не мог.
призывать одноклассников к революционным выступлениям против учительской
деспотии. Два раза он изгонялся из школы, один раз - из института. Его
политическое сознание и самосознание росло как на дрожжах. В студенчестве он
дошел до распечатыва-ния листовок, клеймящих кого-то или чего-то, - сегодня
уже и не упомнишь.
пополнил свои познания в ненормативной лексике и заработал массу синяков и
шишек.
ему отпуск в тихом и уютном доме, в который легче войти, чем выйти. Чего
стоят одни лишь политические диспуты с будущей основательницей
демократического объединения (ДО) Валерией Стародомской. Оба они удачно
подзаряжались друг от друга агрессивным безумием.
Государственную Думу, теперь не выле-. зает с экранов телевизоров и очень
красноречиво разглагольствует о задачах текущего момента.
раздавал уже стоящим в боевой стойке с магнитофонами наперевес западным
журналистам интервью о печальной участи инакомыслящих в "Империи зла" и
отправлялся обратно, к добрым старым знакомым в белых халатах и больничных
пижамах. Болезнь его прогрессировала. Постепенно он начал бредить. Это
заключалось в том, что он стал воспринимать себя вовсе и не Шлагбаумом, а
кем-то гораздо более исторически значимым. Притом его роль была всегда
оппозиционна режиму. При Брежневе он "поработал" незаконнорожденным братом
академика Сахарова. С наступлением перестройки надел личину князя Георгия
Евгеньевича Львова - главы Временного Правительства России. Когда демократы
пришли к власти, он решил продолжить борьбу против социальной
несправедливости в качестве Бронштейна-Троцкого.
отличался дьявольским красноречием. Хотя Шлагбаум-Троцкий и уступал в этом
своему предшественнику, но все-таки искусством ораторствовать и конопатить
текущие крыши сограждан владел отменно.
возвышения на площади перед главным входом на ВДНХ. - Миром правила и правит
сила. Кто может вскочить в седло - тот на коне. Остальные глотают пыль
из-под копыт. У наших врагов - сила наглости, нахрапистости и жестокости. У
нас - сила справедливости и единства!
часть и в сквер. Надтол-пой реяли красные серпасто-молоткастые, полосатые
российские, желто-черные монархические, Украинские флаги, а так же флаг
Демократической Республики Вьетнам. Свысока смотрели на происходящее
портреты Ленина, Николая второго, Ивана Грозного, Сахарова и еще непонятно
кого. Из плакатов можно было узнать массу интересного. "Банду демократов под
суд". "Монархия - мать порядка". "Долой ТЕЛЬ-АВИВви-дение и "Московский
мозгомоец". "Отстоим перестройку - вашу мать". "Учение мондиализма - в
массы". Шел торг газетами и брошюрами. Тут были и "Жиды", и "Дерьмократия -
путь в никуда", и "Семьдесят лет красного террора", и "Кто тормозит
реформу". Судя по всему, собрались здесь люди самых разных политических
платформ.Вел митинг Сидор Николаевич Сидоров - именно так теперь именовался
Шлагбаум. Именно под этим именем он рекламировал партию по телевизору и
умывал Андрюшу Карабасова "пепси-колой".
конкурс. Потом достаточно походил по театрам и циркам, позанимался всласть
личным сыском, так что узнать человека, даже если он изменил внешность, я
мог без особого труда. Надо отметить, поработал Шлагбаум над собой серьезно.
Даже походку изменил. Но я его раскусил. Вот только к чему, спрашивается,
весь этот маскарад?
энергично. Срывал аплодисменты. Он предоставил слово очередному оратору, и
на ящики вскарабкался очкастый мужчина в мятом дешевом костюме.
сестры живу. Деньги все в ЛЛЛ отдал. Не вернули ни копейки. Даже рваного
рубля не увидел. За Ламроди голосовал в старую Думу - все равно не вернул.
Агитировал за него в новую Думу - и тут не вернул. Обдурили! Теперь все
деньги, что оставались, в нашу партию отдал! Последние брюки отдам - лишь бы
гадам, что нас дурят, пусто было!
телогрейки или отбежавшие от кухонной плиты. Элегантные дамы, вылезшие на
солнечный свет из пыльных библиотечных подвалов или оторвавшиеся от нотных
тетрадей. Вечно ржущая, быстрая и шустрая молодежь. Пропахшие солярой
здоровяки, которые, расчуствовавшись от слов оратора, аплодировали широкими,
похожими на лопаты ладонями и хриплым рыком ревели: "Долой гадов!"
Объегоренные, не уверенные ни в настоящем, ни в будущем, доведенные до
морской болезни десятибалльной качкой, в которую занесло корабль "Россия" со
ста шестьюдесятью миллионами пассажиров, все эти люди в этот момент вновь
были переполнены энтузиазма и опять пытались уцепиться за мираж.
лица обошли все журналы. Несколько бомжей - они жили за счет телевидения,
которое постоянно снимало их как обобщенное лицо оппозиции. Волосатый
мужчина, на спине которого висел плакат: "Куришь, пьешь вино и пиво - ты
сторонник Телявива". Сновали деловитые жучки, активно собирающие
пожертвования на "Партию обманутых". Подавали им охотно и много, с какой-то
непонятной радостью.
время от времени слышался ор милицейского матюгальника. С таким же успехом
можно было призывать скалу подвинуться.
выпрашивать у "прихвостней воров" из мэрии разрешение на митинг. В стороне
стояли цепочки омоновцев в серых комбезах, со щитами, резиновыми дубинками и
в касках.
А вот и знакомое лицо - топором рубленое, притом рубил его явно не знаток
своего дела. Это наш замначальника ГУВД, боевой генерал, завоевывавший
воинские почести, ордена и славу на разгонах демонстраций, любивший это дело
и слывший в нем большим знатоком. Его присутствие для знатоков звучало как
сигнал - бить будут.
либеральное сюсюканье - приказ применять силу только при наличии хулиганских
действий, грозящих перерасти в беспорядки. Пока же - никаких хулиганств,
только призывы свергнуть, растоптать. Да еще весело пел хор:
зарплата вам жить не позволит, Тогда не живите, никто не неволит"... ОМОН
скучал. Выступления продолжались.
забралась на трибуну.
паперти подавать почти перестали. Надо охломонам, народ затиранившим, по
мордасам! По хребтине! Чтоб пенсию давали. И чтоб людя зажили и на паперти
снова бы подавать начали!
фермерства, - радостно кричал Шлагбаум-Троцкий-Сидоров.
костюм статный фермер. - Везде мздоимство и подкуп. Кончать это надо. И
кой-кого тоже кончать.Так ведь и за обрез народ возьмется. А что, прадед мой
брался, и мы возьмемся!
страсти. Обыватели обходили сборище стороной, таща с выставки достижения
народных хозяйств Японии, Тайваня и других стран Юго-Восточной Азии коробки
с "Тошибами", "Хитачи" и "Сони".
жулики! Мы принимаем деньги только в штаб-квартире!
деньги, но тех давно простыл и след.
Шлагбаум.
дело.. Наше благосостояние зависит только от нас. Не дерите горла на
митингах. Идите на заводы точить болванки. Идите в переходы торговать
джинсами. Пока мы, как всегда в этой стране, будем драть горло на митингах,
нам не войти в цивилизованный мир, а так и оставаться лапотниками!
даже поспорил с товарищем, если бы он не был просто недобитым ренегатом,
негодяем и провокатором.
Космонавтам двинулся засадный полк, ножом взрезая праздношатающуюся толпу у
метро. Взметнулись вверх плакаты.
Это шла на разборку партия "экономического освобождения" - надежа и опора
крупного капитала. Почему-то большинство из партийцев походили не на крупных
Орлов Алекс
Корнев Павел
Посняков Андрей
Орлов Алекс
Афанасьев Роман
Шилова Юлия