неполноценности. Дозвонившись до Альтермана, униженный заместитель сухо
сказал:
- Вольф приказал действовать по обстановке.
Пока сержант перестраховщик координировал свои действия с усиленно
страхующимся начальством, однорукий быстро смешался с толпой пассажиров и
беспрепятственно прошел в автобус. Это была грубейшая ошибка сержанта, и
он доложил о ней заму:
- Выкручивайся теперь сам, Абрам, - развел руками Исмаил, - будут жертвы
- ответишь по закону.
Он уже предвидел страшный газетный бум и раздражение начальства по поводу
"Неуклюжих действий полиции на автовокзале"
Маршрутный автобус номер 417 выехал в Беэр-шеву в полдень в сопровождении
многочисленного эскорта полицейских машин с включенными фиолетовыми
мигалками. Альтерман счел опасным приступать к операции в густо населенном
районе, где от перестрелки могли пострадать люди, и решил брать Румына за
городом.
На ашкелонском перекрестке сержант внезапно перекрыл дорогу автобусу и
предложил встревоженным пассажирам освободить салон. Он знал, что Румын не
выпустит их из автобуса, и приготовился к долгим переговорам. "Впрочем, о
каких переговорах может идти речь, разве мертвеца можно купить?"
Альтерман был уверен, что спасти пассажиров не удастся. Хотя чем черт не
шутит, если он предпримет молниеносный штурм автобуса жертв, возможно,
будет поменьше. Он был готов к этому варианту, но к его удивлению, мертвец
позволил всем пассажирам свободно покинуть салон, и даже водителя автобуса
выставил вон. Необычное поведение трупа и вовсе расстроило планы
Альтермана.
- Румын, - с напускным спокойствием крикнул он денщику, - сдавайся, или я
оторву тебе вторую руку...
- Милый, - мягко и почему-то по-русски отвечал однорукий, - верни мне,
пожалуйста, селезенку.
- Какую селезенку? - удивился сержант, - вылазь, Румын, тебе зачтется,
что ты выпустил пассажиров...
- Верни селезенку, милок, - тем же ровным тоном попросил однорукий.
Альтерман приказал стрелять.
Сначала это были редкие одиночные выстрелы, на которые однорукий ответил
длиной автоматной очередью (несмотря на серьезное увечье, стрелял он
ловко), подбив две крутящиеся мигалки на патрульных машинах. Потерь в
живой силе, к счастью, не было; полицейские сноровисто укрылись в
придорожной канаве, оставив командира на произвол судьбы.
Позже выяснилось, что автомат Калашникова был припрятан одноруким в
базарной сумке, которую он свободно пронес в салон. Это была вторая
промашка сержанта - допустить в общественный транспорт вооруженную
личность, да за одно это, можно было лишиться погон, не говоря уж о самой
службе.
Альтерман героически отстреливался, пока к нему не присоединился один из
полицейских, с опаской выползший из канавы. Вместе они открыли
беспорядочную пальбу в сторону мертвеца и повыбивали почти все стекла в
автобусе.
Когда все было кончено, сержант, ощупывая, на всякий случай, свой не
очень надежный, как ему казалось, бронежилет, вошел к обезображенному
трупу, повисшему на заднем сидении автобуса, и обнаружил, что это вовсе не
мужчина, а переодетая женщина, которую он ошибочно принял за Румына.
Личность убитой была опознана в лаборатории Абу Кабира - ею оказалась
Тетя Ася, зарезанная генералом на квартире Шварцев. Вскрытие трупа не дало
следствию дополнительных улик. Было установлено лишь, что в теле
замученной няни действительно недостает селезенки, которую генерал принес
внучке в больницу в качестве гостинца. По данному делу выступил на
телевидении комиссар Вольф, который, не разглашая секретных фактов, сурово
классифицировал действия однорукого как вражеские, а самого "террориста"
причислил к экстремистской группировке "ХАМАС", давно уже угрожавшей
свершить теракт в центре страны.
Называть истинное имя "террориста" значило способствовать излишней панике
среди населения. Профессор Хульдаи распорядился похоронить няню в той же
могиле, из которой она выбралась каким-то образом на волю.
Селезенку, похищенную генералом, вшили обратно в тело и "сей гуманный
акт" по словам Хульдаи, должен был служить гарантией того, что в
следующий раз душа неугомонной тети Аси не восстанет вдруг из гроба.
Сержант Альтерман, приготовившийся к серьезной нахлобучке за
недостоверную информацию о мнимом румыне, к своему удивлению, получил
благодарность от Вольфа, за предотвращение опасной диверсии и всю
последующую неделю любовался своими портретами в ведущих газетах страны.
Габаевский сюрприз, с таким апломбом обещанный накануне Берте, оказался
обыкновенным химическим препаратом для уничтожения насекомых. "Я то думал,
он купит ей стоящий подарок" - криво усмехнулся Кадишман.
Лично он делал это регулярно, отводя на маленькие презенты для любимой
часть своей скромной зарплаты. Берта, однако, судя по тому, как легко она
отдалась Габаю, не очень то ценила эти искренние признаки внимания со
стороны мужа, и теперь ему было горько осознавать, что она променяла его
на какого-то сквалыгу, которому и в голову не пришло принести любовнице
захудалый букет цветов.
Погруженный в горькие воспоминания, он не слышал криков своего товарища,
и когда усач энергично боднул его в бок, он понял, что тот предупреждает
его об опасности. "Беги, паря!" - истошно орал усатый. Кадишман бросился
под спасительную кровать, но Габай со своим смертоносным оружием
направился именно туда. Кадишман панически заметался в полутемном пыльном
пространстве и несколько раз больно ударился носом о железную ножку
кровати. "Беги за мной!" - отчаянно закричал усач и устремился на кухню.
За холодильником зияла огромная щель. Кадишман вспомнил, как долго и нудно
жена просила его заделать ее, но у него все никак не доходили руки. По
странному стечению обстоятельств, он решил заткнуть проклятую дыру именно
в тот день, когда был захвачен мертвецами, однако, его благим намерениям
не суждено было сбыться и это, к счастью, спасло ему теперь жизнь.
* * *
Переход по ржавым забитым каловыми камнями трубам занял несколько часов.
Кадишман едва не утонул в вонючей жиже, остро пахнущей мочой.
Вскоре они оказались в просторной и выложенной сверкающим кафелем,
соседней кухне. Кадишман никогда не был здесь, но понял, что находится в
апартаментах Габая: все стены своей квартиры этот грязный прелюбодей
украсил непотребными фотографиями: "Габай у фонтана", "Габай на съезде
активистов партии Ликуд ", "Габай среди участников слета израильских
феминисток" - еще бы, что бы он, да упустил такое обилие роскошных задниц.
Кадишман с интересом рассматривал картинную галерею женолюбивого домкома,
но усач приказал немедленно спрятаться всем в укромное место:
- Тут его мадам ходит, - сказал он, - а эта еще та мегера.
Выглядела супруга Габая действительно странно. Это была худая бесцветная
женщина неопределенного возраста, с бледным апатичным лицом. "Человек с
таким лицом не станет воевать с тараканами " - подумал Кадишман, но молча
последовал за громилой.
Отсиживались в тесном кухонном шкафу. Вскоре громила пошел на разведку,
настрого запретив стае высовывать усы из укрытия. В шкафу было тепло и
уютно. Пахло копченой колбасой и рыбьим жиром, который он с детства не
любил. Он подумал, что неплохо бы теперь заморить червячка, и вдруг в
темноте почувствовал трепетное прикосновение подруги усача. За длинный
тонкий стан он окрестил ее "Маздой". Кадишман стыдливо отстранился от нее,
намереваясь уединиться в затянутом паутиной углу, но она обвила его шею
теплыми влажными усами и он ощутил прилив неодолимого желания.
Громила вернулся через десять минут. За это время Кадишман успел
совокупиться с Маздой более десяти раз. К его удивлению тараканий оргазм
оказался куда более жгучим, чем человеческий.
Громила приволок с собой корку черствого хлеба, который они, разделив
по-братски, принялись дружно грызть.
"Как странно устроен мир, - с грустной иронией подумал Кадишман, - он
меня
от голода спас, а я в это время с его бабой переспал. И ведь мне не
совестно совсем"
* * *
Еще через час пришел Габай и стал врать жене, что он задержался в лавке,
потому что сегодня был большой наплыв покупателей. Несмотря на обширную
партийную деятельность, домком содержал овощной магазин на улице Саламе и
торговал товаром, который ему подпольно поставляли арабские
контрабандисты. Дружба с арабскими торговцами не противоречила его правым
взглядам, а, напротив, способствовала процветанию семейного бизнеса.
- Альфонса ты кусок, - зло сказал Кадишман, - знаем, в чьей лавке ты
задержался! - Коротконожка с удивлением смотрел на взбешенного приятеля,
не понимая причины его внезапной ярости.
Русанов Владислав
Конан-Дойль Артур
Мороз Александра
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Белоусов Валерий