отвела от мужа взгляд. У Васи отвисла челюсть. В роли отца он себя еще не
представлял. Пауза затянулась несколько, и маркиз, на которого устремились
любопытные взоры присутствующих, изобразил на лице слабую улыбку.
- Ты уверена, дорогая?
Со времени первой встречи с герцогиней прошло не более трех месяцев и у
Маэстро были все основания для этого вопроса.
- Можете не сомневаться в этом, - официальным тоном подтвердил комиссар,
- специалисты из института Времени, считают, что рожать вашей ... мадам
безопаснее в своем Времени, - не без злорадства прибавил он, радуясь, что
де Хаимову наставили рога.
- Я буду заботиться о нашем дитяти, маркиз, - мерзко улыбнулся герцог,
понимая, что именно так смутило Васю. Но он плохо знал маэстро. Конечно,
тот не был аристократом по рождению, но в истинном благородстве с ним не
смог бы соперничать ни один из выдающихся современников Балкруа.
- Я поеду с женой, - решительно заявил Василий, - в конце концов, она в
интересном положении...
Выезд путешественников задерживался. Доведенный до отчаяния
несговорчивыми пассажирами комиссар снова связался с шефом, хотя наперед
знал, что по заведенному в органах порядку, тот начнет искать крайнего,
чтобы свалить на него все шишки за возможный провал операции. Но к
удивлению Вольфа шеф на этот раз повел себя куда более решительно:
- Ну, что теперь сделаешь, Иуда, - сказал он, впервые обратившись к
Вольфу по имени, - этот парень, зять академика Ашкенази, и ему можно
сделать исключение. Кстати, почему он де Хаимов, ты не знаешь?
- Утверждает, будто ему был присвоен титул...
- Кем присвоен?
- Я думаю, он сам его себе присвоил. Спросите о нем Сидора Лейбовича, он
вам все расскажет.
- В этом нет нужды, братец. Запускай его с рыцарем!
- Не думаю, шеф, что это понравиться герцогу...
- Ты у нас опытный работник, Вольф, я всегда полагался на твою смекалку.
Однажды она уже сослужила тебе службу.
Как всегда босс в последний момент вильнул хвостом, оставив за
подчиненным принятие решения. Так же как и Вольф, Когаркин боялся потерять
кресло: с нашествием покойников в стране все стало таким зыбким и
ненадежным. "Пусть этот жеребец выкручивается сам"
Но не таков был Иуда Вольф, чтобы отступать от руководящих указаний
начальства. Вернувшись к путешественникам, комиссар предложил герцогу
включить де Хаимова в состав экспедиции, как, собственно, первоначально и
рекомендовал шеф. "В случае провала скажу, что инициатива исходила от
босса" - решил он, довольный своей смекалкой.
- И не подумаю, - запривередничал рыцарь, поигрывая стартовым
пистолетом, - я с этим дерьмом никуда не еду! - он мне и здесь надоел!
- За дерьмо ответишь! - сказал Василий и ласково улыбнулся герцогу.
- Но решение принято на министерском уровне - сказал комиссар, понимая
тщетность последнего довода. Куда было понять этому проходимцу, что в их
бюрократическом мире приказы министра не обсуждаются. Скрежеща зубами, он
решился взять инициативу в свои руки и пообещал Васе отправить его вслед
за несговорчивым Балкруа следующим рейсом.
- Нет, - уперся Василий, - я еду с женой.
- Маркиз! - умоляюще сказала Алис. Увидев ее наполненные слезами глаза,
маэстро нехотя отошел от "Колесницы"
* * *
Повторное "явление" Ахмада навело профессора Хульдаи на новые
замечательные мысли:
- Мы пришли к выводу, - сказал он важно комиссару, что феномен
воскрешения мертвецов можно вполне пресечь, устранив его первоисточник.
Как всегда комиссар не понял заумную муть профессора и тот, не без
досады, стал излагать поднадоевшую уже всем гипотезу о духовном бессмертии
человека, прекратившего свое физическое существование.
- Неужели так сложно понять, что под первоисточником я подразумеваю
герцога? - сказал он.
- Чего уж тут сложного, профессор. Я вас прекрасно понял.
- Я в этом не уверен, дражайший, вы до сих пор не знаете главного...
- Ну так образумьте нас темных людей, коли, не знаем.
- Устранить этого бандита необходимо в его собственном Времени, поскольку
у нас, его пули не берут...
- В этом я уже имел удовольствие убедиться, профессор, - ничего нового вы
мне не открыли.
- Мне не нравится ваш тон, господин комиссар, вы не согласны с моей
доктриной?
- Не согласен, - дерзко сказал Вольф, - ваше предложение отправить людей
в логово изверга не блещет оригинальностью.
В душе Иуда Вольф торжествовал. Наконец то пришло время, когда можно, не
боясь высокого начальства, срезать этого выскочку, что называется на
взлете...
- Вы забываетесь, господин комиссар!
- Нет, это вы забылись, господин Хульдаи, и даже припозднились несколько
со своими рекомендациями, мы уже предприняли определенные шаги в данном
направлении. - В глазах комиссара сверкали веселые огоньки, вот он
желанный миг мести. Еще вчера он не посмел бы разговаривать так с видным
ученым, но сегодня свои люди в канцелярии Главы правительства сообщили
ему, что премьер приказал отправить в Прошлое людей для ликвидации
преступного герцога.
Впервые решение подобного уровня было принято без участия Хульдаи, а это
значило, что акции председателя Госкомитета по спасению нации резко упали.
- Как вы смеете дерзить мне? - возмутился ученый.
- Не вращай глазищами, профессор, - засмеялся комиссар, - мне уже не
страшно.
Более двух суток Кадишман с друзьями отсиживались в кухонном шкафу
председателя домового комитета. Попытки обнаружить на полках что-либо
съестное, оказались безуспешными.
- У этого гада все давно припрятано по закуткам, - ругнулся громила с
пышными усами и вдруг спросил Кадишмана:
- Ну, как, натрахался вчера с моей бабой?
Кадишман растерянно молчал.
- Что усы то повесил, блондин? - усмехнулся вожак, - отвечай, коли тебе
честь дорога.
"Причем тут честь?" - с тоской подумал Кадишман и малодушно пискнул:
- Она сама пришла ко мне, сэр...
- Сама, значит! - криво усмехнулся громила, - что ж, жди меня, блондин, я
тоже приду к тебе при случае...
Ночью ему удалось заглушить голод и вздремнуть на секунду. Он устал быть
униженным и гонимым, и ему приснилась Роза. Она долго плакала у него на
плече, умоляя простить ее за бегство. Ему сделалось хорошо на душе, и он
уже готов был простить ее, но сквозь легкую дрему вдруг почувствовал, как
некто огромный и грубый тяжело наваливается на него сзади, шумно дыша ему
в затылок. Он понял, что это усач осуществил свою глупую угрозу, и
заплакал. Сопротивляться было бесполезно, насильник знал множество
приемов, которые привели Кадишмана в беспомощное состояние.
Необузданная дикая случка продолжалась много часов. Сначала Кадишман
только вырывался и рыдал, кляня громилу, на чем свет стоит, но под утро,
неожиданно почувствовал, что ему это приятно. "Неужели я гомик?" - с
удивлением подумал он, но решил, что это, наверное, какая-нибудь тараканья
аномалия.
Утром коротконожка объяснил ему, что усач поступил с ним согласно канонам
тараканьей чести и он, блондин, должен быть рад тому, что его не затрахали
еще всей стаей:
- У нас так, - гордо сказал он, - один за всех и все за одного.
* * *
На третий день они решили вернуться домой. По расчетам усача, который не
раз за свою долгую тараканью жизнь подвергался химическим атакам,
смертоносный угар на кухне Кадишмана давно уже должен был выветриться.
Усач повел друзей через трубы с каловыми отложениями. Дойдя до
спасительной щели, он обнаружил, что Габай успел замазать ее.
- Делать нечего, - сказал усач, - у этого подонка мы все от голода
передохнем, придется зимовать в соседней квартире.
В соседней квартире проживал некий Бузгало Эфраим с женой Бусей, раз в
неделю занимавшей у Берты что-нибудь из ее вечернего туалета. По четвергам
Эфраим водил Бусю в экзотический ресторан с поэтическим названием
"Эль-Марокко", где они ели отварную курятину с чесночной приправой и
красную икру с ржаным хлебом. Берта была дружна с Бусей и долгими скучными
вечерами (когда лейтенант был занят на службе), играла с ней в лото.
- Я пас, - сказал Кадишман, - мне надо вернуться домой.
- Но это верная смерть, - сказал коротконожка, - пробраться туда можно
лишь напрямую, через подъезд, а там всегда люди...
Корнев Павел
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Корнев Павел
Глуховский Дмитрий
Афанасьев Роман