окружавшему старинное здание. Завернув за угол мы неожиданно наткнулись на
небольшой костер. Кто-то в черном, стоя спиной к нам, равномерно кидал в
огонь большие квадратные листы бумаги. Услышав наши шаги, человек обернулся.
С удивлением я узнал в поджигателе ту самую очкастую даму, так неласково
допрашивавшую меня в прошлый раз. Я машинально поздоровался, но она не
соизволила ответить. Пляска огней костра, крючковатый нос и круглые очки
делали ее похожей на сову, а вся ее угрюмая физиономия с недобрым взглядом
увеличенных линзами выпуклых глаз произвела на меня какое-то жуткое
впечатление. У меня даже мурашки по шкуре пробежали. Так и не соизволив
ответить, мадам отвернулась и продолжила свое непонятное занятие, не давая
угаснуть костру.
меня:
ей надо? Лучше бы в макулатуру сдала, может, в обмен какую-нибудь книжку
дали бы.
охватившей нас эйфорией. На фабрике меня, конечно, так просто отпускать не
хотели, предложили отработать положенные два месяца. Я оставил в отделе
кадров заявление, а через месяц забрал свою трудовую. Все оставшееся до
отъезда время я вместе с Андреем калымил на "железке", стараясь заработать
как можно больше для Елены. Все-таки ей надо было на что-то жить до самой
осени.
вагон. Я, признаться, думал, что сдохну. Если Андрей после смены еще шутил и
улыбался, то я в первый раз еле смог впихнуть в себя ужин, а потом завалился
в постель, причем уснул, по-моему, еще на лету, не коснувшись щекой подушки.
Тело на следующий день болело так, словно меня всю ночь кто-то долго и
упорно пинал.
абсолютно неприспособленный к физической работе, но мне кажется, что я так и
не смог привыкнуть к таким перегрузкам даже и через месяц.
телевизоры, телефонный кабель и ящики с консервами. Оказывается, в стране
все это было, непонятно только, куда потом девалось. Грузчики были народ
тертый, наглый, и редко какой день мы не приходили домой с образцами
разгруженной продукции. Особо удачно мы разгрузили вагон с импортной
молочной смесью, жутким по тем временам дефицитом. Ленка как раз начала
подкармливать Валерию, так что на полгода детским питанием мы ее обеспечили.
не по себе, все казалось, что если я уеду, с ней непременно случится что-то
нехорошее.
одетые, он полез в карман своей куртки, вытащил толстую пачку денег и
протянул ее Ленке.
ее.
меня еще ближе, просто брат родной, такой, о каком я мечтал все свое
сиротское детство - старший, более опытный, сильный и мудрый.
ЗА ЗОЛОТОМ
постепенно проявлялись контуры человеческого тела. Труп лежал на спине.
Освободив голову, лейтенант смахнул рукавицей с лица остатки земли, но мне
можно было и не смотреть. Смерть сильно изменила Рыжего, но не настолько
сильно, чтобы не узнать его. Андрей долго всматривался в его лицо, потом
снова взялся за лопату. Вскоре рядом с головой Рыжего появились чьи-то ноги,
и Андрей сделал единственный вывод, пришедший в голову и мне самому:
выкопанной им могилы, обхватил голову руками, и со стоном сказал:
было большой удачей, сродни выигрышу "Жигулей" по лотерейному билету. Еще
незабвенный Иосиф Виссарионович официально разрешил эту несоциалистическую
форму труда. И он не прогадал. Ни героизм стахановцев, ни миллионные армии
зэков не могли поспорить с производительностью труда работающих на себя
людей. Золотоискатели строили в тайге новые поселки, прокладывали дороги.
Чтобы добыть золото в уже разведанном месторождении, приходилось зимой,
когда мороз сковывал реки и болота льдом, тянуть туда тяжелую технику,
завозить топливо, строить жилье для добытчиков. А затем уже коротким
сибирским летом, в промежутке между весенним паводком и первыми серьезными
морозами переработать тысячи тонн пустой породы, промыть все это и добыть
как можно больше "презренного" желтого металла. Заработок зависел от
количества сданного государству золота, и эти мужики на три месяца забывали
значение слов "праздник", "выходной", "отгул". Пахали от зари до зари, зная
лишь один вид отдыха - сон. Но все это стоило того. За один сезон старатель
мог заработать и на квартиру, и на машину.
перестройка. Кому-то из горбачевского Политбюро пришла в голову мысль о том,
что артели пропагандируют несоциалистическую форму труда. И эти
"реформаторы" сделали то, на что не поднялась рука "отца народов", -
запретили артелям добывать золото. И то, что в этом году одной артели, не
очень крупной разрешили заняться своим делом в далеко не самом золотоносном
районе страны, и мы попали в узкий круг этих счастливчиков, уже было подобно
чуду.
бы не Рыжий. Мало того что он притащил с собой целый ящик водки, но и,
переходя из одного купе в другое, по мере сил веселил и развлекал
путешественников. В нынешнем составе старичков ветеранов было не более
десятка, и Рыжик, как некоторые звали нашего "массовика-затейника", вовсю
распушил свои павлиньи перья.
из двух мужиков, уже еле державшихся на ногах и, как заведенных, смеявшихся
по поводу и без повода. Плюхнувшись на полку рядом со мной, Рыжий с
энтузиазмом обнял меня за шею, чуть не свернув ее, изрядно встряхнул весь
мой щуплый организм и начал разговор, щедро выдохнув мне в лицо запах
застоявшегося перегара.
какие там края? Э, брат, гиблые это места. Там медведей больше, чем ментов в
Москве, ей-Богу. В восемьдесят втором Леньку Фомина схарчили за милую душу.
Мы тогда трактора перегоняли по зимнику. "КрАЗ" заглох, пока водитель
возился с движком, Ленька по нужде отошел. Минуты не прошло, тот слышит,
вскрикнул Ленька, и все. Шатун попался. Водила с испугу в трактор на прицепе
залез и просидел там три часа, пока летучка за ними не вернулась. Чуть яйца
себе не отморозил, мороз был градусов пятьдесят, не меньше. А от Леньки одни
ноги и нашли, так-то вот... Наливай, Леха...
растереть затекшую под могучей рукой Рыжего шею. В купе незаметно набилось
народу, с верхней полки на все это с ироничной улыбкой взирал Андрей. А
Рыжий, ко всему прочему засмоливший свою вонючую сигарету, опять повернулся
ко мне и своим противным, скрипучим голосом продолжил свои воспоминания:
Приспичило его раз по нужде, повар сохатину не доварил, всей бригадой тогда
дристали. Нет чтобы у гусениц устроиться, так он в лес поперся, такой
стеснительный. Только было в тайгу зашел, вылетает обратно с воплем, штаны
держит. Мы уж думали, за ним медведь бежит, а это просто в тайге гнус
появился. До этого его не было, благодать, а тут сразу миллионы этих тварей.
Дрянь, меньше комара, но так, падла, кусает! И главное, кровь не
сворачивается долго, так и течет рекой. Вот ему в задницу гнус и впился,
сразу от стеснительности вылечил...
из зрителей.
чуть отойдешь - все. Загрызут на хрен...
мешках с золотом, про самородки, попадающиеся исключительно дуракам, про
повадки дорожной милиции, изымающей золото, куда его только не прячь, хоть в
задницу. Все это было, конечно, интересно, но от мясистого лица Рыжего, от
его ухмылки и манеры держаться веяло таким самодовольством и пренебрежением
к нам, салагам артельного дела, что когда он ушел, я почувствовал немалое
облегчение.
полки. - Пошли покурим, да и здесь проветрим немного.
и рожа не моя!...
стоял всего две минуты, и десантирование шестидесяти человек проходило более
чем весело. Последние прыгали уже на ходу, причем один из зазевавшихся при
этом сломал ногу. Судя по голосу, это был кто-то из эскорта Рыжего, так и не
Корнев Павел
Маркеев Олег
Акунин Борис
Орлов Алекс
Белогорский Евгений
Сапковский Анджей