Чтение 64–й страницы книги ~Золото на крови~

- Давно. В конце августа. Тогда он нам про вас и рассказал. Знал, что
мы будем в этих местах.

- Он как, здоров был? Обещал еще летом приехать не один, с братом. И ни
слуху ни духу. Последнее письмо весной прислал. Вы где его видели?

- Он работал в артели, добывал золото. Вместе с братом.

Врал Андрей с трудом, чувствовалось, что его тяготит этот разговор. Я
просто не узнавал обычно талантливого в своей "болтологии" лейтенанта.
Обманывать эту милую женщину оказалось совсем не просто.

- А как вы с ним познакомились? - попробовал увести разговор в сторону
Андрей.

- А он разве не рассказывал? - удивилась Варя.

- Ну, я знаю, что вы помогли ему скрываться.

- Да, - глаза у женщины заблестели, губы тронула легкая улыбка. - Я
подобрала его осенью, он бежал из лагеря и неудачно спрыгнул с поезда,
сломал ногу. А я как раз пошла по грибы и наткнулась на него. Он тогда уже
доходил, две недели полз по тайге... Привела к себе, выходила, выкормила. Он
такие песни мне пел душевные. Стихи читал часами... Есенина.

Я пытался представить себе дергающегося психопата Витьку в роли тонкого
лирика, и у меня ничего не получалось. Мы словно говорили про разных людей.

- Потом он уехал, а вскоре его опять посадили. И потом только письма и
письма. Такие душевные, добрые. Я надеялась, что Витя как освободится, ко
мне приедет, а он только письмо прислал, обещал в сентябре приехать. Да
что-то нету...

Андрей опустил голову. Каким бы извергом ни был покойный Витька, но
погиб он как раз от руки Лейтенанта. Наконец Андрей решился сказать ей
правду.

- Варя, ты прости, но я вынужден тебя огорчить.

Я невольно отвел взгляд от широко открытых в предчувствии беды глаз
женщины.

- Что? Что-нибудь с Витей? - тихо спросила она.

- Да. Они с братом пытались захватить вертолет с золотом и при этом оба
погибли.

У Вари задрожали губы, блеснули слезы. Но она все-таки смогла взять
себя в руки, только руки судорожно скрутили платок.

- Давно? - одними губами спросила она.

- Восемнадцатого августа. Перед смертью он убил очень много людей. Он
ведь был бандит, Варя! У него руки по локоть в крови, да что руки!.. Выше
головы, утонуть можно. Не стоит по такому убиваться.

- Может быть, и так, - чуть помолчав, ответила Варя. - Но в душе он был
очень хороший. Просто его никто не понял. А потом уже судьба его так
закрутила...

Слезы текли по ее лицу, она их не вытирала, только покачивалась из
стороны в сторону, сдерживая рыдания.

- Варя, не надо так убиваться! - Андрей не выдержал, встал, нервно
прошелся по комнате, подошел было к женщине, мне показалось, что он хотел
погладить ее по голове, но не решился, а снова начал уговаривать. - Ну не
надо, ей- Богу, он ведь не стоил вас. Я уж жалею, что сказал про это. Варя,
мы только эту ночь переждем, а утром уйдем. Нам надо добраться до Баланино.
Как это сделать?

- С утра пойдете на тракт да на попутках доедете, - равнодушным голосом
ответила хозяйка. Потом она кивнула в угол, на пузатый шкаф с зеркалом. -
Там одежда, Витя просил приготовить на четверых. Можете ее взять, чего уж
теперь...

Варя поднялась из-за стола и, уже не сдерживая рыданий, прошла в
спальню, плотно закрыв за собой дверь. А мы еще долго сидели за столом. Нас
обоих мучил один и тот же вопрос.

- Что же она в нем нашла? - тихо высказал его Андрей, косясь на дверь
спальни. Я только пожал плечами. Никаких особых достоинств за покойным
Витьком я не находил. Худой, страшный, дерганый неврастеник, к тому же
уголовник со стажем и убийца.

- Запудрил мозги бабе, - продолжил свои рассуждения Андрей, когда мы
ушли в соседнюю комнату спать. - Кроме этих задворок, она ничего не видела,
а он сыграл благородного разбойника, Робин Гуда Сибирского. Изобразил
влюбленность,

чтобы в милицию не сдала. Представляю, какие он ей песни пел, поди
"Мурку". Куда он от нее со сломанной ногой. А чуть оклемался, и уже не
нужна. И письма для полного счастья хватит, чтобы не забывала. Зла не
хватает!

Он долго не мог успокоиться, все ворочался на небольшом диванчике у
окна. А я по привычке облюбовал для себя лежанку на печи. И хотя устал за
день, но тоже долго не спал. Что-то муторно было на душе.

Всю ночь мне снилась какая-то дрянь, но грохот железной заслонки,
разбудивший меня, унес сновидения прочь, оставив только плохое настроение да
больную голову. Как оказалось, гремел Андрей, нечаянно уронивший печную
заслонку, стоящую около стены.

- Ты чего гремишь? - шепотом спросил я, поглядывая на дверь спальни.

- Да не шепчи ты, нет ее, - ответил Лейтенант, поднимая заслонку и
водружая ее на место. - Ушла, да, видно, давно.

- Чего это ты так рано поднялся? - спросил я уже в полный голос.

- Да тревожно что-то. Все какая-то ересь снилась.

- Мне тоже, - признался я. - Скорей бы уйти отсюда. Может, сейчас и
смоемся?

Андрей заколебался, но потом отрицательно мотнул головой.

- Да нет, неудобно. Надо хоть попрощаться с хозяйкой, поблагодарить ее.

Я зябко передернул плечами.

- Холодает, - кивнул Андрей. - Может, пока подтопим печь? Сходи поищи
дрова, а я посмотрю, что там за одежду она приготовила.

Я накинул свою дошку и вышел во двор. Там по-прежнему мело, но, похоже,
ветер уже утихал. Сначала я набрел на курятник, переполошив кур. Потом мне
попалась кладовка со всякой рухлядью. Следующую дверь я открывать не стал,
за ней истошным визгом выказывали свое неудовольствие два поросячьих голоса.

Я поглядывал уже на поленницу в противоположном углу двора, но затем
рассмотрел рядом с ней собачью конуру. И хотя собака не показывалась из нее,
а лишь слабо взлаивала да подвывала, все-таки не решился беспокоить пса.
Дровяник оказался в самом углу, рядом с внушительным двухэтажным сеновалом.
Я шагнул под навес, не торопясь, набрал дров и уже собирался уходить, когда,
случайно повернув голову, увидел в открытой двери пустого сеновала мерно
покачивающиеся под порывами ветра человеческие ноги. Хотя головы мне не было
видно, но белая холщовая сорочка точно указывала, кому принадлежат эти ноги.
Секунды две я стоял, абсолютно остолбенев, затем руки мои разжались, я с
грохотом выронив поленья и бегом кинулся в дом.

Андрей разбирал на полу груду вываленных вещей, подняв голову он с
удивлением посмотрел на меня.

- Ты что, Юр?

- Она повесилась, - хрипло каркнул я мотнув головой назад. - Там, в
сарае.

Андрей переменился в лице и выскочил на улицу. Он первым переступил
порог сеновала, глянул наверх и торопливо перекрестился. Я тоже глянул туда
же и до сих пор жалею об этом. С моей дурацкой памятью я никак не могу
избавиться от этого искаженного предсмертной мукой лица.

- Надо обрезать, - пробормотал Андрей, я было повернулся, чтобы сходить
за ножом, но тут Лейтенант поднял руку, прикоснулся к побелевшей ступне
самоубийцы и отрицательно покачал головой. - Хотя не надо. Она уже застыла,
давно висит.

Он вышел на двор, я поспешил за ним.

- Мы что, так ее и оставим? - спросил я, шагая вслед за Андреем.

- А что, ты пойдешь вызывать милицию? - спросил он, оборачиваясь. - Они
же первым делом спросят, откуда вы свалились на нашу голову, да еще с
золотишком?

- Но надо хотя бы снять ее да перенести в дом, - продолжал настаивать
я.

- Ага, чтобы потом нас искали по всей Сибири по подозрению в убийстве.
Пошли, уходить надо.

Войдя в дом, мы машинально уселись по разные стороны стола. На нем все
так же стояла недопитая вчера бутылка водки, а приподняв льняное полотенце,
я обнаружил нарезанный хлеб, четыре вареных яичка, баночку с грибами. И это
поразило меня больше всего. Встать очень рано, аккуратно застелить кровать,
перемыть посуду, приготовить завтрак для гостей и спокойно идти вешаться?!
Не понимаю!

На еду мы смотреть не могли, поэтому Андрей сунул все в рюкзак.

Еще полчаса у нас ушло на подгонку одежды, найденной Андреем в шкафу.
Там действительно оказался полный набор амуниции для четверых мужиков. Мне
жалко было расставаться со сверхтеплой одеждой староверов, но в ней мы бы
слишком бросались в глаза. Переодевшись, мы стали выглядеть почти
одинаковыми: новенькие черные куртки на меху с молнией и широким воротником,
унты с собачьим мехом и нутриевые шапки. Правда, с шапкой мне не повезло, в
который раз не нашлось моего несерьезного пятьдесят четвертого размера, и я,
подумав, остался в росомаховой шапке староверов. К ней я хотя бы привык.

Гостеприимный дом, хозяйке которого мы принесли несчастье, пришлось
покидать через забор. Поземка еще мела, и я с облегчением заметил, что снег
заметает наши следы. Мне очень не хотелось, чтобы смерть Вари приписали на
наш счет. Хотя виноваты мы были на все сто процентов.

Андрей шел впереди меня, потом неожиданно развернулся и схватив меня за
воротник спросил:

- Ты хоть что нибудь в них понимаешь?

- Ты про что? - не понял я.

- Про этих баб. У них голова зачем? Они вообще думать могут? Одно
только сердце.

Ответа от меня он ждать не стал, просто развернулся и ссутулившись
побрел вперед. Мы пробирались по глубокому снегу и уже слышали отдаленный