ближайшей лесопосадки. Лицо Сергея украшал мощнейший синяк, почти закрывший
один глаз.
продолжая изображать из себя безнадежно крутого мэна.
девиц, направились в Москву. Уже по дороге Элен, поглаживая по затылку
своего кавалера, имела неосторожность спросить:
ударил подругу по лицу, да так, что кровь брызнула из роскошных ее губ во
все стороны.
мало чем отличалось от настроения уволенных охранников. Он все гадал, сдаст
его Ерхов "мадам" или нет. Кроме того, предстояла сложная встреча с
непосредственным начальником, что также не прибавляло радости Валерию
Николаевичу. Рейс, как назло задерживали, где-то в Европе бушевал
атлантический циклон. Лишь полдвенадцатого небольшой реактивный "Гольфстрим"
приземлился на родной земле. Подрулил он к самому зданию, и Киреев видел в
стеклянные двери, как один за другим появились Балашовы и члены их свиты. К
удивлению главного телохранителя "мадам", он не заметил среди них Баграева.
Паспортный контроль с "депутатского" выхода занял немного времени, и вскоре
Киреев имел сомнительное счастье радостно приветствовать хозяев:
Привет, Владимир!
голубыми глазами матери, похоже, больше всех обрадовался встрече с Киреевым.
панибратство являлось своеобразной игрой молодого кронпринца и
экс-разведчика.
смертельно уставшим. Благообразное лицо финансиста имело странную
способность не загорать даже на знойном юге. Вот и из солнечной Швейцарии
глава "Транснефть-Арко" вернулся бледней смерти. Как ни странно, но Киреев
про себя, так же как Силин, именовал патрона Клерком. Круглое, бесцветное,
почти всегда озабоченное лицо, легкая залысина, а главное -- манеры поведения
миллиардера в точности соответствовали английскому стандарту
добропорядочного чиновника. Балашов ни в чем не напоминал сложившийся образ
нового поколения русских богачей, рискованных парней, одевавшихся дорого и
неряшливо, рискующих по-крупному и прожигающих жизнь так же стремительно,
как стремительно они делали свои миллионы.
неожиданную новость:
неожиданно свалился за два часа до отлета. Никто и не ожидал, такой крепкий
с виду человек.
удачно.
проблемой меньше. В разговор вступила сама "мадам".
многое надо рассказать ему. Мне так понравилась Швейцария. Там так тихо,
уютно, а какие горы!
инвалидов с берданками, приставлю к вам их обоих.
обоим Балашовым. В нем не было угодливого трепета зависимого от их денег
подчиненного, и в то же время экс-разведчик не срывался на хамское
панибратство.
уговоры жены, глава клана направился к себе в офис, Киреев же с "мадам" и
наследником сели в другую машину.
нашему эскулапу.
профессора.
тараторила Кирееву о своих альпийских впечатлениях.
официанту, например, заказываешь обед, чувствуешь, что он все понимает,
английский у меня приличный, хотя и с акцентом. Он принимает заказ, еще
некоторое время стоит, потом раз-во-ра-чивается, пошел на кухню. И так там
все! В Испании или Италии совсем по-другому. "Си, синьора..." -- и его уже
нет. Но зато, правда, у них жулья полно, а в Швейцарии нет, им это не
надо...
"мадам", он вряд ли бы узнал в оживленной, веселой женщине ту свежесушеную
мымру, вечно достававшую их своими придирками. Как и большинство людей
нового класса, Балашова быстро вошла в роль и разделила окружающих как бы на
несколько разрядов: ближних, вроде Киреева или горничных, равных --
добившихся в жизни больших успехов и вращающихся в полусвете, и дальних,
где-то там зарабатывающих для нее деньги, серых ничтожных людишек, обращать
внимание на которых совсем не стоит. С равными Анна Марковна поддерживала
дипломатично-настороженные отношения и лишь с ближним кругом оставалась сама
собой.
младшего Балашова не стали лечить в Швейцарии.
переведет. К тому же бог его знает, как они детей лечат. Зубы они хорошо
вставляют, это я знаю, а про педиатров нет. Да и дорого все там, такие цены!
Киреева, но волю своим чувствам он не дал.
стране специалисту по детским болезням Балашовы приплачивали как семейному
врачу, и Бажелян принял их сразу, отложив при этом заранее запланированный
консилиум.
четыре, -- прощебетала Анна Марковна, усаживаясь в машину.
Несмотря на все меры предосторожности, он по-прежнему считал загородный дом
опасным для проживания его подопечных.
воздуха". А где ты найдешь в Москве свежий воздух? Кроме того, тебе там
приготовлен сюрприз.
Балашова.
предупрежденный Ерхов выстроил на крыльце всю прислугу: горничных в
одинаковых лазоревых платьях, поваров в белоснежных халатах и колпаках,
официанток в белых передничках и накрахмаленных кокетливых кокошниках. Сам
сияющий управляющий держал в руках хлеб-соль. Подобного приема Анна Марковна
не ожидала и растрогалась до глубины души.
съесть.
мужики, вместе с подошедшими охранниками, дружно рявкнули "ура!", да так
громко, что "мадам" чуть не подавилась. Когда же она справилась со своей
задачей, Ерхов подал ей глубокую тарелку с голубой каемочкой.
взвизгнув, хряпнула тарелку о мраморный пол крыльца. Лишь после этого
хозяйка под аплодисменты прошествовала в свою "розовую мечту".
она захотела увидеть оранжерею, попутно осмотрев сауну и бассейн. Может,
хороший прием повлиял на ее настроение, но сейчас Балашовой нравилось все.
Она поднялась наверх, в зимний сад, обошла чердак и лишь потом только
посетила собственную спальню. Как ни странно, но именно спальня оказалась
единственным помещением, не особенно глянувшимся ей в доме. Что-то было не
так, хотя и аллегорические Адам с Евой, и многочисленные цветы, и спальный
гарнитур -- все соответствовало утвержденным эскизам. Лишь здесь она заметила
уродливый замок-щеколду на дверях, выходящих в лоджию, до этого подобные
запоры старательно прикрывал своим могучим телом управляющий.
металлическое чудовище.
Роллинс Джеймс
Корнев Павел
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Круз Андрей