Чтение 17–й страницы книги ~Китайский переезд~

- Так у вас есть пятьдесят тысяч или нет?

- Послушай! Клянусь Богом: мы ничего не сделали! - с прежней
горячностью сказал Винсент. - Они хотели убить нас! И у них были
пистолеты, не у нас!

- Он не хочет платить, - по-русски сказал в трубку майор, положил ее на
рычаг и продолжил печатать на машинке.

Робин знаками показал Винсенту:

"ЭТО ИГРА!"

- Я знаю, что это игра! - ответил ему Винсент. - Он шантажирует нас. Я
играл в эти игры сотни раз. Но знаешь, что меня изумляет? Они только
вылезли из коммунизма, они должны быть в первом классе в таких играх. А ты
посмотри на этого майора - он же гроссмейстер!

Майор перестал печатать и с улыбкой повернулся к Винсенту:

- Okay, twenty thousand. (Ладно, двадцать тысяч.)

- What's your name? (Как тебя зовут?) - спросил Винсент.

- Зачем тебе? - усмехнулся майор.

- Потому что я не имею дел с незнакомыми! - заносчиво ответил Винсент.

- Ну, Сорокин.

- О'кей, Нусорокин. Знаешь что? Если ты хочешь быть справедливым, ты
должен отдать нам половину того, что ты сейчас заработал.

- Почему? - удивился майор.

- Потому что мы партнеры - ты сделал эти деньги благодаря нам! А
деньги, которые ты взял с рабочих, вообще мои деньги!

- Forget it! Забудь! - усмехнулся Сорокин, у него был неплохой
английский. - Эти деньги пойдут наверх! - Он показал пальцем вверх. - Но
говоря о партнерстве.... Вы собираетесь открыть бизнес в этом районе?

Винсент кивнул.

- Какой бизнес? - спросил майор.

- Мы делаем бронированные лимузины.

- О-о! - заинтересовался майор. - А ну-ка подробней! Какие лимузины?

- Любые. В основном "мерседесы".

- "Мерседесы"? Правда? О, это хороший бизнес! - еще больше возбудился и
повеселел майор. - Очень хороший! Много бандитов купят ваши машины! Но вам
нужна "крыша", протекция! И это мой район, знаете? Как насчет того, что я
вас сейчас отпущу даром, и вы будете помесячно платить мне десять косых за
защиту вашего бизнеса? А?

- Your English is great, - сказал Винсент, - but your manners are
fucking shit!

- What? - не поверил своим ушам майор и переспросил у Александры: - Что
он сказал?

- Он говорит, что у вас хороший английский, но дерьмовые манеры, -
смягчила Александра.

- Why? Почему? - спросил майор у Винсента.

- Потому что джентльмены не обсуждают бизнес в камере! - заносчиво
сказал Винсент. - Ты что, не зарабатываешь на то, чтобы обсудить бизнес в
хорошем ресторане?

"ARE YOU CRAZY? ТЫ СОШЕЛ С УМА? - жестами возмущался Робин на улице. -
ТЫ БУДЕШЬ ПЛАТИТЬ ЕМУ ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ЕЖЕМЕСЯЧНО?"

- Oh, sure! (О, как же!) - быстро вышагивал Винсент. - Десять тысяч
хуев я буду ему платить, вот что! Мы уезжаем! - Он остановился посреди
тротуара и повернулся к Робину: - Читай по губам: мы - у-е-зжа-ем! Бабэнэ?

Робин кивнул.

- Не понимаю, почему я начал тут говорить по-итальянски? - озадаченно
произнес Винсент. - Я не говорил по-итальянски лет двадцать! Может,
потому, что эта ебаная страна напоминает мне мою юность в Сицилии...

Но тут его исторические сантименты перебил пролетавший по улице кортеж:
впереди, с большим отрывом от основной группы машин, мчался милицейский
"Мерседес-300", распугивая транспорт сиреной и мигалкой. За ним по уже
свободной и чистой мостовой специальным строем - "расческой" - летели
серый "Мерседес-600", перекрашенный "Порше-XXI" мэра Москвы и еще один
"Мерседес-300". Словно хищные торпеды - и с тем же завывающим звуком -
пронеслись они по мостовой, за их бамперами вздымались снежные завитки
поземки.

- Oh, fuck! - воскликнул Винсент. - Это моя машина! Я идиот! Я идиот
хуев! Я отдал им свою лучшую машину! - в бешенстве и в отчаянии он готов
был рвать на себе волосы. И вдруг замер, сказал холодно: - О нет! Я никуда
не уеду! Я - Винсент Феррано, Сицилийский Буйвол! Я не оставлю этим ебаным
русским все, что я нажил! - И закричал вслед улетевшему по проспекту
кортежу: - Вы слышите меня? Я Винсент Феррано! Сицилиец! Мне плевать на
деньги! Но вы мне заплатите за все! - и добавил по-итальянски: - Nessuno
me lo ficca in culo! Я не позволю иметь меня в зад!

Часть вторая

В марте 1996 года Москва была больше похожа на мировую столицу
коммунизма, чем при Брежневе и Андропове. Потому что в брежневские времена
о коммунизме вещали лишь скучные заголовки в "Правде" да вылинявшие
уличные транспаранты типа

"КОММУНИЗМ - ЭТО МОЛОДОСТЬ МИРА!", "ВЕРНОЙ ДОРОГОЙ ИДЕТЕ, ТОВАРИЩИ!" и
"КПСС - УМ, ЧЕСТЬ И СОВЕСТЬ НАШЕЙ ЭПОХИ!"

Народ не обращал на эту галиматью никакого внимания, проклинал режим и
был занят поисками еды, одежды, лекарств, блата, ходов с черного хода,
путевок в Гагры и трояка до получки. А всякая общественная жизнь и
политическая деятельность были ему до лампочки.

Но теперь, с победой демократии, все изменилось самым кардинальным
образом. Теперь на фронтонах московских зданий сияет реклама казино,
"шанели", "версачи", Карибских островов и прочих соблазнов бывшего
дефицита, однако народ и на эту рекламу не реагирует, в казино не спешит,
"шанелей" не носит, а под ностальгический бой барабанов ходит по улицам с
красными знаменами, митингует на площадях под портретами Сталина, Жир Ин
Сэна, Ле Ведя и Зю Гана и сочиняет стихи политического содержания.

"ЕЛЬ ТЗЫН МРАЗЬ, С РОССИИ СЛАЗЬ!"

"ВМЕСТО ЕЛЯ ПЬЯНА ВЫБЕРЕМ ЗЮ ГАНА!"

"БУДЕТ ПРЕЗИДЕНТОМ БЕДЬ - БУДЕМ РОДИНОЙ ВЛАДЕТЬ!"

Да, воистину загадочна русская душа! Роскошные цветные "Плейбои" и
"Пентхаусы", за которые раньше, при коммунистах, платили любые деньги и
которыми с риском угодить за решетку торговали из-под полы лишь самые
отчаянные смельчаки, теперь свободно (и даже по-русски!) лежат на
прилавках в любом уличном киоске, а народ воротит от них и глаза, и носы и
охотится за "Московским комсомольцем", "Советской Россией" и
"Комсомольской правдой", каждый день оглушающими публику хроникой
всероссийского бандитизма и коррумпированности правительственных
чиновников. И в Думе красные депутаты, облеченные реальной и почти
всенародной поддержкой, бьют, пользуясь своим большинством, демократов
самым привычным коммунистическим способом - кулаками. А любой указ Ель
Тзына, даже самый невинный, принципиально спускают в клозет. При ничтожном
рейтинге президента, упавшем до шести процентов, кто, в самом деле, будет
считаться с его указами?

В кабинете Юрия Болотникова Винсент положил на стол пачку с двадцатью
тысячами долларов и сказал:

- You was right. Ты был прав. Я не могу защитить себя в этой стране. Но
вопрос в том, можешь ли ты защитить тут наш бизнес?

- Sure! - улыбнулся Болотников, смахивая деньги в ящик письменного
стола. Этот стол, как и вся мебель в кабинете, был музейной красоты времен
Екатерины Второй. - No problem. Вы получите военизированную охрану.

Винсент отошел к окну и позвал Болотникова:

- Иди сюда.

- Зачем?

- Come on! Иди сюда.

Болотников нехотя поднялся из своего роскошного кресла с золочеными
подлокотниками и подошел к окну.

- Смотри! - сказал ему Винсент. За окном шел очередной коммунистический
митинг.

Над морем голов, украшенных морозным паром, вздымались карикатуры на
Ель Тзына, Сое Кор Цннья, Чу Бай Сона, Я Сина, Бай Су Койя и других
министров. Рукописные плакаты требовали: "Долой банду воров и бандитов!",
"Предателей России - под суд!", "Прекратить геноцид русского народа!" и
"Зю Гана - в президенты!". На трибуне у микрофона ораторствовали Зю Ган,
АН Пил, Се Ма Го, Гу Бен Кой и прочие неокоммунисты.

- Ты можешь защитить наш бизнес от них? - спросил Винсент.

Болотников снял очки и потер усталые глаза.

- Look, - сказал Винсент. - Когда я ехал сюда, я думал, вы
действительно представляете власть. Но теперь я разобрался в вашей
действительности. Вы не профессионалы. Вы не умеете кушать пирог маленькой
ложкой. Вы, как варвары, влезли ногами на стол и огромными ломтями
хватаете все подряд...

Георгий Брух стал подниматься с дивана, но Винсент жестом остановил