приблизительно не представляла себе, когда она его разберет.
Одних тридцатиминутных кассет было штук двенадцать, и на
всех одно и то же: война, огонь, трупы... Совещались какие-
то военные - то в самолетах, то в землянках, то в низеньких,
устланных коврами, очень нерусских комнатах. Тяжелые
грузовики лезли в горы. Ооновские машины-с сине-желтой
эмблемой полукругом стояли около каких-то полуразвалившихся
зданий. Кое-где в кассеты были вложены сопроводительные
бумажки, расписанные по минутам - на какой минуте что. С
этими кассетами было проще. Но как разобраться с остальными,
Александра просто не понимала.
они "почти готовы", никакой ясности тоже не добавляли, ибо
состояли из обрывочных предложений, начатых и брошенных
заметок, без дат, без выводов, без ссылок на видео.
таки чудовищная.
снимавшая военную тему, точки зрения Вешнепольского не
знала. Следовало идти в архив, брать десятка три, а может, и
больше Ванькиных программ и старательно их смотреть, вникая
в его оценки политических и военных событий.
Приставленный к ней режиссер оказался молоденьким, глупым и
амбициозным выпускником ВГИКа, который телевизионную камеру
видел ровно три раза в жизни, а монтажом занимался и того
меньше. Многоопытная Александра сразу поняла, что собирать
весь материал ей предстоит вдвоем с видеоинженером - дай бог
ему здоровья! - а мальчик-режиссер будет путаться под
ногами, мешать и учить всех уму-разуму.
приехала в "Останкино", ошеломил ее.
деловая, тусовочная жизнь. Все куда-то неслись и непременно
опаздывали, терялись камеры и операторы, не хватало
,.-b &-.#. времени и приходилось воровать его друг у друга,
ввязываясь в драки за лишние десять минут. На втором этаже
главного корпуса заканчивались съемки новогодней программы,
поэтому на всех лестничных площадках толпились и курили
зайцы, гномы, феи, несколько бородатых Дедов Морозов,
барышни из массовки в вечерних платьях, музыканты из
оркестра во фраках и бабочках. Стойкий, как краска для волос
"Белль Колор", табачный запах висел в коридорах, небольшая
очередь толкалась у киоска, где разогревали пиццу, табличка
"Вас здесь не стояло" красовалась на двери в приемную
продюсера музыкально-развлекательных программ.
отвыкшую от него Александру. Она забыла, какое здесь все
особенное, но уже, поняла она с острой болью, чужое, не ее,
потому что ей все время приходилось прятаться - она до
смерти боялась встретить знакомых журналистов или Вику с
Андреем.
косилась на дверь, так что Света в конце концов спросила, не
опаздывает ли она куда-нибудь.
притворяясь спокойной, продолжала сидеть как на иголках.
Хорошо, что аппаратная, в которой предполагалось монтировать
фильм, была в другом здании, напротив того, где в основном
обитали новостные программы.
и никогда раньше это в общем-то не слишком интересное
занятие не доставляло ей такого удовольствия.
шанс, который милостивая и капризная судьба неожиданно ей
подкинула. Она наслаждалась каждой минутой, проведенной в
этой прокуренной комнате в кресле, с которого клоками
свисала обивка, и нельзя было облокачиваться на спинку,
потому что оно тут же заваливалось на пол. Видеомагнитофон
гудел родным утробным басом, инженер в некотором отдалении
зевал до слез, разгадывая кроссворд и стараясь не напоминать
о себе, чтобы - не дай бог - не загрузили работой. Окон не
было, а потому время суток и даже время года потеряли свою
определенность: то ли на дворе день, то ли ночь, то ли
осень, то ли зима... В соседней аппаратной за тонкой стенкой
что-то в двадцатый раз с выражением говорил Михалков. Там
"ловили синхрон", то есть с филигранной точностью вырезали
из монолога одну необходимую для интервью фразу.
пластмассовый стакан с тепловатым, а точнее - прохладным
кофе и пирог с мясом.
места, отправив его покурить, сама взгромоздилась на стул и
спросила строго:
кофейную бурду. - Ничего не понимаю. Завтра пойду в архив,
посмотрю хоть, что он показывал. А то - лес темный.
счастлива?
оборвала ее Александра.
потолочные панели. - Ты у нас несчастная страдалица, а я -
ехидна. Что наш муж?
Машка, между прочим, совсем черная стала. Что за год такой,
у всех трагедии...
на пленке, сразу перематываю, - почему-то шепотом сказала
Александра. - Не могу...
него, как я понимаю, ближайший месяц придется день и ночь
смотреть.
покосилась на магнитофон.
такого мужика какие-то мудаки могли убить...
закурила тонкую пижонскую сигаретку: она всегда курила не
то, что все остальные. - Только в лицо. Ну, и здоровались в
коридоре. Не знаю, что тебе сказать, Саш. Васятка тоже
говорит - найдется. Просто цену набивают, потому и тянут так
долго...
сунула руки в карманы джинсов. - А то я со своими проблемами
совсем от нее оторвалась. А ей на самом деле еще тяжелее,
чем мне.
тебя нет.
еще с утра до ночи? - уже обычным своим тоном спросила Лада.
Она не была ни распущенной, ни циничной, но, разговаривая
подобным образом, проще жить...
откусывая от пирога. - Про "с утра до ночи" он еще не знает,
но, думаю, когда узнает, тоже не заметит. Знаешь, Лад, он
тут еды привез из "Седьмого континента" почти на сто
пятьдесят долларов. К чему бы это, ты не знаешь?
думаю, может, он жулик?
Лада. - А может, он не жулик, а миллионер?
По крайней мере, я больше похожа на миллионершу. Если б ты
только видела, во что он одет...
держишь, как будто он принц Чарлз, а мы с Маней две
герцогини и мечтаем его у тебя отбить.
Александра. И они замолчали.
уже все материалы на эфир сдала, мне больше делать нечего.
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Перумов Ник
Посняков Андрей
Березин Федор
Корнев Павел