остальных. О том, как он трясся от страха, не в силах
овладеть собой, о том, что почему-то не звонит человек,
занимающийся "делом" Александры Потаповой, о том, что
вечером ему предстоит докладывать Вике обо всех своих
сегодняшних делах, он старался не думать.
позволить побыть тем, кем он на самом деле являлся.
Говорил он все время по-французски. Под мелодичное
грассирующее стрекотание чужого языка Александра
задремывала, но через секунду просыпалась - усталый мозг, не
в силах остановиться, все время подкидывал ей в дрему одно и
то же - сыплющееся в снег, как будто толченое, стекло, тихий
хлопок выстрела, и Ладин шакалий вой...
неуклюжими, и снова Филипп падал животом на снег и,
распластавшись, медленно-медленно поднимал пистолет.
Александра своего мужа. - В Ивана?
времени выяснять это.
случайный стрелок, и рабочее место он себе подготовил давно
и удобно. Со второго этажа дома напротив двор хорошо
просматривался, и путь к отступлению был наилучший - через
давно заколоченное парадное прямо на людную улицу. Проход в
парадное был расчищен, дверь открывалась легко и бесшумно.
сумел бы так подготовиться, если бы охотился на Ивана. Кроме
того, Ивана логичнее было бы караулить у его собственного
дома...
был зол и озабочен только тем, что ее нужно увезти в Париж.
Конечно, желательно целую и невредимую.
подряд. Филипп не мог заниматься ее утешением. Он думал
только о завтрашнем отъезде и о том, что ей еще предстоит
узнать в Париже и как она к этому отнесется.
после очередного разговора. Она по-прежнему сидела в углу
$(" - , накрытая пледом и еще одеялом сверху.
Филипп. - Завтра.
предполагал, что она там и останется.
ходу. - Я перегнал ее в гараж. Ты хочешь поесть?
внимательным и нежным, хотя это у него никогда не
получалось. - Ты заболела?
время стрельба и поножовщина, - сказал Филипп, рассматривая
ее лицо. - Сегодня был просто еще один эпизод гражданской
войны. Забудь о нем.
- Тебе хорошо говорить, ты не уезжаешь неизвестно зачем в
чужую страну и не бросаешь в опасности близких тебе людей.
можно более убедительным. - Поверь мне. Через пару месяцев
ты не будешь никому нужна, потому что дело Глебова полностью
и окончательно сдадут в архив. Павлик сказал, что он вот-вот
получит какой-то министерский портфель. Даже если не
получит, все равно время работает на тебя. Поживи со мной в
Париже, отдохни и реши, чего ты на самом деле хочешь. Если
захочешь вернуться в Москву - я отпущу тебя.
сказала.
рассказали. Он справится без тебя, Алекс!
всех. За себя, за тебя, за ребят. Ты точно уверен, что от
нас отстанут, если мы затаимся?
забавной, красивой и славной девушке. И что вышло?
милицией. Ищу... как это называется... заказчиков. Прошу
государственного деятеля вмешаться в какие-то
полукриминальные дела, и он вмешивается... Я плохо кончу.
Слышишь, Алекс?
тогда, на лестнице.
важно, я могу сказать, что убивать тебя на лестнице никто не
собирался.
Александра. - А мои боевые ранения? А больница?
- Я что-то не понимаю. Если не хотели убить, тогда зачем?
завтра, Алекс. И тогда все будет хорошо. Ты задашь мне все
свои вопросы, и я на них отвечу. А пока давай полежим
немного...
каждый о своем.
она уезжала так далеко и так надолго, но у нее не
получалось. Баба Клава все время отступала куда-то в тень,
словно специально освобождая место для других мыслей и
чувств.
другой, о котором Александра еще ничего не знает. Что там
будет, в этом втором круге? Будут ли в нем ее девочки, и
Филипп, и Иван Вешнепольский? И каково ей самой будет в
чужой стране с чужим языком, привычками, обычаями? Ведь,
наверное, там у Филиппа Бовэ есть родственники и друзья, как-
то они к ней отнесутся? И вдруг ей снова придется страдать
из за собственного несовершенства?
нужно будет никому ничего доказывать...
дому, но не со стороны электрички, а со стороны леса, и она
боялась этого леса и хотела побыстрее дойти.
смерти, хотя ездить ей было совсем некогда. Катерина
Максимовна, соседка, приглядывала за ним и раз в год писала
Александре письма, в которых уведомляла, что все в порядке,
дом стоит - и еще сто лет простоит! - имущество в
сохранности.
ладонью, она смотрела на приближавшуюся Александру.
думала, не дождусь.
Что это ты в город не едешь?
почему-то в деревне.
его сроду не любила, город этот. То ли дело здесь - красота,
воздух, лес какой! Старики говорят, на сто верст! Всю жизнь
в городе промаялась, а зачем? Здесь только и жить.
нестрашное. Было тепло и пахло полем, травами, близким
дождем.
Афанасьев Роман
Бажанов Олег
Афанасьев Роман
Доставалов Александр
Прозоров Александр
Херберт Фрэнк