Чтение 50–й страницы книги ~Одна тень на двоих~

получите своего черного человека.

- Моя девушка беременна, - пожаловался Данилов, - и неожиданно
выяснилось, что от меня.

- Поздравляю вас, - пробасила Знаменская.

- До сегодняшнего дня я не знал, что от меня, - продолжал Данилов
жалобно, - и не знал, что она моя девушка. И не знал, что я ее люблю.

- А как ее зовут, вы знали?

- Марта.

- Прекрасно, - оценила Знаменская, - просто прекрасно! Пусть
принимает "Маттерну", и у вас родится здоровый ребенок. Знаете, что
такое "Маттерна", Андрюшик? Это витамины. Если нужно ее кому-то показать
- всегда пожалуйста.

- Ее нужно показать мне, - прохныкал Данилов, - я обошелся с ней
ужасно.

- Переживет, - утешила Знаменская и потрепала его по плечу, -
девушки, они живучие. Взять хотя бы меня. Чего я только не пережила! А
ведь вся такая нежная, как цветок.

Всю ночь Данилов проспал богатырским сном, а когда проснулся, то
ничего не понял. Неподалеку кто-то отчетливо и выразительно рычал, и он
сонно думал, что это соседи купили собаку и почему-то держат ее на
лестничной клетке. Собака сторожит их дверь и рычит. Потом он сообразил,
что спит на диване в кабинете, а не в спальне, и все вспомнил.

Ну, не так чтобы все, но визит Знаменской вспомнил очень отчетливо.
По крайней мере, его начало. Oн быстро поднялся, понял, что умирает от
жажды - ясное дело! - и вышел в гостиную.

Никаких следов вчерашнего ночного банкета - ни объедков, ни стаканов,
ни затхлой сигаретной вони. Чистота, красота и стерильность, как в
операционной.

Вчера с ним пил водку великий врач. Вернее, пила.

Данилов полез в холодильник за водой и чуть не уронил бутылку, потому
что рык ударил с новой силой. Поставив бутылку на стол, он осторожно
пошел по коридору, пытаясь установить источник странного звука, заглянул
в спальню и понял, что этот рык означает сладкий сон академика
Знаменской. Она спала, накрывшись с головой одеялом, и от души храпела.

Какие разные женщины ночуют в последнее время в его квартире! Уму
непостижимо!

Данилов посмотрел на часы - полдесятого.

Черт побери, полдесятого! Он проспал все на свете! В это время он
обычно уже был на работе - привык приходить первым - и даже успевал
выпить первую за день чашку гадкого растворимого кофе!

Он прикрыл дверь к Знаменской, опрокинул в себя полбутылки воды,
включил чайник - или не завтракать, что ли? - и кинулся в ванную.

Мобильный зазвонил, когда он намыливал под душем голову. Очевидно,
Ира пришла на работу, не обнаружила шефа за стеклянной перегородкой и
решила выяснить, где он. Данилов зашарил рукой, что-то роняя со
стеклянной полки, вытер мыльное ухо полотенцем и рявкнул:

- Да!

Это и в самом деле была Ира. У нее был такой голос, что Данилов
промахнулся мимо вешалки и уронил полотенце в ванну, себе под ноги. И не
стал его поднимать.

- Андрей Михайлович, где вы? - Она чуть не плакала. - Приезжайте
скорее. У нас в офисе... убийство. Скорее, Андрей Михайлович,
пожалуйста!..

- Вы начальник, да?

- Да, - согласился Данилов.

- Сколько людей?

Данилов оглянулся. До этого он все время смотрел в окно.

- Каких людей?

Милицейский пояснил мрачно:

- У вас? Сколько у вас людей?

- Работает?

- Вы что, - спросил милицейский оскорбительным тоном, - тупой? Ну,
конечно, работает!

- Три. Нет, четыре. Вместе со мной - четыре.

- Давайте.

- Что?

Милицейский чуть не зарычал.

- Называйте их, что, что!.. Вы думаете, я тут с вами в игрушки, что
ли, играю?! Так мне играть некогда, мне работать надо! Развели бардак,
понимаете ли, а мы - давай, приезжай, ищи! Давайте паспорт, ну!..

Данилов положил перед ним паспорт и снова стал смотреть в окно.

Милицейский сидел в его собственном кресле. Нелепая облезлая шапка с
ушами лежала сверху на компьютерном мониторе, и почему-то именно эта
шапка, а не то, что милицейский сидит в его кресле и с толстых его
ботинок уже натекла на белый ковер небольшая мутная лужица, и не то, что
в соседней комнате курят и смеются чужие люди, и пахнет бедой и
казармой, и распахнута обычно плотно прикрытая дверь на лестничную
клетку, и уборщица торчит тут же, хотя обычно она уходила еще до
появления Данилова и его сотрудников, - почему-то именно шапка
оскорбляла Данилова до глубины души, так, что он едва сдерживался.

Нечего оскорбляться. Прав милицейский. У тебя сотрудника убили, а он
теперь должен валандаться!..

- Так, у вас тут что? Компьютерная контора?

- Нет, - сказал Данилов, - у нас архитектурное бюро. Хотите
посмотреть документы?

- Документы налоговой инспекции покажете. Мне они не нужны. Сядьте
здесь, на стульчик. Мне с вашей спиной разговаривать неохота.

Данилов хотел сказать, что ему тем более неохота разговаривать хоть
со спиной, хоть с лицом, но знал, что это очень глупо.

- Петрович, - гаркнул милицейский, как только Данилов сел, - за
понятыми сходил?

- Сходил.

- Тогда давай начинай, не тяни время! Милицейский плюхнулся обратно в
кресло и сказал:

- Ну? Чего?

- Чего? - переспросил Данилов. Какой-то странный у них получался
разговор. Секунду они смотрели друг на друга.

- Меня зовут Андрей Данилов, - произнес Данилов отчетливо, - я
архитектор. Это моя контора и мои сотрудники. Как вас зовут?

- Меня? - почему-то удивился милицейский. - Меня зовут Патрикеев
Владимир Иванович. Капитан Патрикеев. Там, - он ткнул рукой в сторону
стеклянной перегородки, за которой толпился народ и всхлипывала Ира, -
мои сотрудники, а моя контора на Басманной. Удостоверение хотите?

- Хочу, - признался Данилов и улыбнулся, и милицейский улыбнулся
тоже.

Покрутив перед носом у Данилова красной книжечкой, от которой
почему-то тянулась толстая металлическая цепь, капитан Патрикеев спрятал
ее в карман и вытащил ручку из высокого стакана.

Вытащив, он посмотрел на ручку и спросил у Данилова:

- Можно?

Данилов засмеялся:

- Да. Может, кофе хотите или чаю? Капитан с тоской посмотрел в
сторону перегородки, и Данилов понял, что ему до смерти хочется чаю, но
он уверен, что ничего не дадут, - народ толпится, секретарша рыдает,
тело только унесли, какой там чай!

- У меня свой чайник есть, - сказал проницательный Данилов, - и свой
чай, и свой кофе. И сахар даже. Поставить?

- Поставьте, - скромным тоном Альхена из "Двенадцати стульев"
попросил капитан.

Данилов поднялся, налил воды из громадной перевернутой канистры,
установленной на постаменте, Включил чайник и достал чашки. По пути он
как бы невзначай переложил милицейский малахай со своего монитора в
соседнее кресло.

Капитан сделал вид, что ничего не заметил.

- Ну, так, - сказал он, когда Данилов вернулся на место, - это кто? В
смысле... потерпевший?

Какой же он потерпевший, подумал Данилов. Он не потерпевший. Он труп.

Терпеть ему больше никогда и ничего не придется. От этой мысли
Данилову стало тошно. - Его зовут Корчагин Александр... Викторович,
по-моему, точно я не помню, нужно посмотреть в бумагах. Он мой
сотрудник.

- Что значит - сотрудник? Он кто? Бухгалтер, охранник, начальник?

- Начальник я. Он два года назад закончил Архитектурный институт. Он
архитектор. Я поручал ему всякие мелкие дела, на которые у меня времени
не оставалось. Ну, посчитать что-нибудь, съездить в архитектурную
комиссию, какие-нибудь пролеты посмотреть, все в этом роде.

- Архитектурный институт - это в котором Макаревич, что ли, учился?

Данилову стало смешно.

- И Макаревич тоже.

Архитектурный институт гордился Макаревичем, как будто тот построил
храм Артемиды в Афинах, и порой казалось, что только вышеупомянутым
песнопевцем это учебное заведение и знаменито.

- Таня Катко работает два года. Ее отчества я точно не помню. Саша,
если не ошибаюсь, два с половиной. Ира только что пришла, три месяца
назад.

Ирина Геннадьевна Разуваева, Она секретарша. Звонки, бумаги, письма,
договоры.

Чайник вскипел, Данилов разлил кипяток в две большие белые кружки и
смотрел, как вода наливается густым янтарным цветом, поднимающимся от
чайного пакетика.