Чтение 99–й страницы книги ~Икона~

которые существовали и развлекались за счет грабежей на улицах и
преследования евреев или того и другого вместе, по привычке выкрикивая
лозунги во славу России.

На столе между ними лежала пачка долларов, принесенная Гришиным, и
представитель ДНР с жадностью на нее поглядывал.

- Могу предоставить пятьсот хороших парней в любую минуту, когда захочу,
- сказал он. - Какая работа?

- Я пришлю к вам пять своих черногвардейцев. Вы подчиняетесь их боевым
приказам - или сделка отменяется.

"Боевые приказы" - это звучало хорошо. По-военному. Члены ДНР гордились,
называя себя солдатами Новой России, хотя никогда не присоединялись к СПС.
Они не очень любили дисциплину.

- Что надо делать?

- Накануне Нового года, между десятью и полуночью, взять штурмом и
удержать мэрию. И соблюдать указание: до утра никакого спиртного.

Главарь ДНР задумался. Каким бы тупым он ни был, он сумел сообразить, что
СПС затевает большое дело. Да и пора уже. Он наклонился над столом, и его
рука сжала пачку долларов.

- Когда все закончится, мы доберемся до жидов.

Гришин улыбнулся.

- Мой личный подарок.

- Отлично.

Они договорились о деталях сбора ДНР в сквере на Пушкинской площади, в
трехстах метрах от которой находится особняк, . где размещается
правительство Москвы. Это не привлечет особого внимания: здесь всегда полно
народу, поскольку рядом находится очень популярный в этом городе
"Макдоналдс".

Придет время, думал Гришин по дороге, и о московских евреях позаботятся
по-настоящему, да и об этих подонках из ДНР тоже. Вот будет смешно, когда и
тех и других посадят в одни и те же эшелоны и отправят на восток, в Воркуту.
***

Утром 31 декабря Джейсон Монк снова позвонил генерал-майору Петровскому.
Тот находился в своем кабинете в штаб-квартире на Шаболовке, где оставалась
лишь половина сотрудников.

- Все еще на посту?

- Да, черт бы вас побрал.

- У ГУВД есть вертолет?

- Конечно.

- Он может вылететь в такую погоду?

Петровский посмотрел через зарешеченное окно на низкие, свинцово-серые
тучи.

- Не в такой облачности. Но ниже может, полагаю.

- Вам известно расположение лагерей "черной гвардии" Гришина под
Москвой?

- Нет, но я могу узнать. А в чем дело?

- Почему бы вам не полетать над всеми лагерями?

- Зачем мне это нужно?

- Ну, если они миролюбивые граждане, во всех казармах должен гореть свет,
все должны сидеть в тепле, принимая стаканчик перед обедом и готовясь к
безобидному празднованию вечером. Взгляните. Я перезвоню через четыре часа.

Когда он позвонил, Петровский был в подавленном настроении.

- Четыре лагеря кажутся пустыми. В его личном лагере, к северо-востоку
отсюда, царит оживление, как в муравейнике. Заправляются сотни - грузовиков.
Кажется, он собрал все свои силы в одном месте.

- Зачем он это сделал, генерал?

- Может, вы скажете?

- Не знаю. Но мне это не нравится. Это пахнет ночными учениями.

- В Новый год? Не говорите ерунду. Все русские под Новый год напиваются.

- Именно так я и думаю. Все до единого солдаты в Москве будут пьяны к
полуночи. Если только они не получат приказа не пить. Непопулярный приказ,
но, как я уже сказал, будут и другие встречи Нового года. Вы знаете
командира полка ОМОНа?

- Конечно. Генерал Козловский.

- А начальника президентской службы безопасности?

- Да, генерал Корин.

- Они оба сейчас дома, с семьями?

- Полагаю, что так.

- Послушайте, поговорим как мужчина с мужчиной. Если произойдет худшее,
если Комаров все-таки победит, что будет с вами, вашей женой и Татьяной?
Неужели они не стоят одной бессонной ночи? Нескольких телефонных звонков?

Положив трубку, Джейсон Монк взял карту Москвы и Подмосковья. Его палец
остановился на участке на северо-востоке от столицы. Здесь, как сказал
Петровский, надо искать главную базу СПС и "черной гвардии".

С северо-востока шло Ярославское шоссе, переходящее в проспект Мира. Это
была главная артерия города, и она проходила рядом с телевизионным
комплексом Останкино. Монк снова взялся за телефон.

- Умар, друг мой, прошу тебя о последней услуге. Да, клянусь, что
последней. Машину с телефоном и номер твоего мобильного на сегодняшнюю
ночь... Нет, мне не нужны Магомед и телохранители. Это испортит им
новогодний праздник. Только машина и телефон. О, и еще ручное оружие. Если
это не доставит лишних хлопот.

Он услышал в трубке смех.

- Какой именно марки? Вот. есть...

Монк вспомнил замок Форбс.

- Ты не мог бы достать швейцарский "зауэр"? Пожалуйста...

Глава 20

На расстоянии двух часовых поясов к западу от Москвы погода была
совершенно другой, небо - ярко-голубым, а температура - всего лишь два
градуса ниже нуля, и Механик тихонько пробирался сквозь лес к загородному
дому.

Он, как всегда, тщательно подготовился к путешествию через Европу и не
встретил на пути никаких препятствий. Он предпочел путешествовать на машине.
Оружие и авиалайнеры плохо сочетаются, а в машине есть много тайников.

В Белоруссии и Польше его "вольво" с московскими номерами не привлекла к
себе внимания, а в его документах говорилось, что он обычный русский
бизнесмен, направляющийся на конференцию в Германию. Обыск его машины не
опроверг этого.

В Германии, где неплохо обосновалась русская мафия, он поменял "вольво"
на "мерседес" с германскими номерами и, перед тем как продолжить путь,
свободно приобрел охотничье ружье с оптическим прицелом. По новым правилам
Европейского Сообщества границы практически не существовало, и он пересек ее
в колонне других автомобилей, которым таможенник устало махнул рукой.

Он приобрел крупномасштабную дорожную карту нужного ему района, нашел
ближайшую к объекту деревню и затем само имение. Проезжая через деревню, он
следил за дорожными указателями, приведшими его к въезду в короткую
подъездную аллею, заметил надпись, подтверждающую, что адрес правильный, и
поехал дальше.

Проведя почти всю ночь в мотеле, в пятидесяти милях от имения, он выехал
перед рассветом и, оставив машину в двух милях от дома, остальную часть пути
прошел через лес, выйдя на опушку позади него. Когда поднялось тусклое
зимнее солнце, он устроился, прижавшись к стволу, на крепком суку большого
бука и приготовился ждать. С этой позиции он мог видеть дом и двор в
трехстах метрах от него, оставаясь сам невидимым за стволом дерева.

Ландшафт начал оживать, мимо прошествовал фазан, всего в нескольких
метрах от Механика, сердито посмотрел на него и поспешно удалился. Две
серенькие белки играли в ветвях у него над головой.

В девять часов во двор вышел человек. Механик поднял бинокль и слегка
поправил фокус так, что казалось, человек находится всего в десятке футов от
него. Это оказался не объект; слуга набрал корзину дров в сарае у ограды и
вернулся в дом.

По одну сторону двора располагались конюшни. Два стойла были заняты.
Через открытую верхнюю половинку двери выглядывали две большие лошадиные
головы, гнедая и рыжая. В десять часов их ожидание было вознаграждено: вышла
девушка и принесла им свежего сена. Затем она вернулась в дом.

Около полудня появился старый мужчина; перейдя двор, он потрепал лошадей
по морде. Механик разглядывал его лицо в бинокль, сравнивая с лежащей рядом
фотографией. Все правильно.

Он поднял охотничье ружье, посмотрел через прицел. Окуляр заполнил
твидовый пиджак. Человек стоял лицом к лошадям и спиной к холмам.
Предохранитель снят. Теперь спокойно. нажимай не спеша.

Эхо выстрела разнеслось по долине. Во дворе человека в твидовом пиджаке
словно вдавило в дверь конюшни. Отверстие в спине на уровне сердца не было
заметно на фоне твида, а выходное отверстие оказалось прижатым к белой
двери. Его колени подогнулись, и тело сползло вниз, оставляя кровавый след.
Второй выстрел снес половину головы.

Механик распрямился, сунул ружье в чехол и, перекинув его через плечо,
побежал. Он бежал быстро, потому что хорошо запомнил дорогу к своей машине,
когда шел по ней шесть часов назад.

Два выстрела, раздавшиеся зимним утром в сельской местности, не вызовут
особого удивления. Наверное, какой-нибудь фермер стреляет в кролика или
ворону. Потом кто-нибудь выглянет из окна и выбежит во двор. Будут крики,
отчаяние, попытки оживить тело - все пустая трата времени. Затем кто-то
побежит в дом, вызовет по телефону полицию, последуют путаные объяснения,
нудные полицейские вопросы. Затем приедет полицейская машина, и, наконец,
может быть, перекроют дороги.

Но слишком поздно. Пятнадцать минут спустя он добрался до машины, а через
двадцать уже мчался по дороге. Через двадцать пять минут после выстрелов он