Чтение 11–й страницы книги ~Испытай себя~

-- Полагаю, что ты не пойдешь на первую смену, -- . обратился он к
Мэкки.

-- К сожалению, не смогу. Рано утром нам нужно опять отправляться в
Ридинг.

Тремьен согласно кивнул, а мне сказал:

-- Мэкки -- мой первый помощник.

Я посмотрел на Мзкки, затем на Перкина.

-- Все правильно, -- согласился Тремьен, читая мои мысли. -- Перкин со
мной не работает. Он никогда не хотел быть тренером, у него своя жизнь;
Taper... тот... Гарет мог бы перенять мое дело, но он слишком молод и сам
пока еще не знает, чего хочет. Женившись на Мэкки, Перкин, сам того не
ведая, раздобыл мне чертовски понятливую и деловую помощницу. Все получилось
как нельзя лучше.

Это искреннее признание Мэкки выслушала с явным удовольствием, да и
Перкину, как мне показалось, оно было приятно.

-- Этот дом очень большой, -- продолжал Тремьен, -- а поскольку Перкин
и Мэкки не могли себе позволить приличного жилья, то мы разделили пополам
эти мои хоромы. Впрочем, скоро вы сами все увидите. -- Он допил свой джин и
пошел за второй порцией. -- Эту столовую я предоставляю в ваше распоряжение,
-- не оборачиваясь, предложил он. -- Завтра я покажу вам, где найти газетные
вырезки, видеокассеты и формуляры. Все, что вам понадобится, можете принести
из конторы сюда. Я распоряжусь, чтобы здесь установили видеомагнитофон.

-- Прекрасно, -- согласился я, подумав, что в столовой еда всегда
кажется вкуснее.

-- Как только потеплеет, я возьму вас на скачки, вы быстро разберетесь,
что к чему.

-- Разберетесь? -- с удивлением переспросил Перкин. -- Он что-нибудь
понимает в скачках?

-- Не очень много, -- ответил я.

-- Он писатель, -- встал на мою защиту Тремьен, -- он во всем должен
уметь разбираться.

Я кивнул с обнадеживающим видом. Тремьен был прав -- если я сумел
разобраться в обычаях и нравах обитателей мест, расположенных невесть где,
то уж здесь, в Англии, наверняка освоюсь в этой конноспортивной чертовщине.
Слушать, наблюдать, анализировать, проверять -- эти принципы не подвели меня
в шести случаях. Не подведут и в этом, думал я, тем более на сей раз я не
нуждаюсь в переводчике. А вот смогу ли я подать материал так, чтобы он
понравился придирчивым читателям, -- это уже вопрос, причем вопрос весьма
спорный.

Я так и не успел решить эту проблему, как дверь распахнулась и в
комнату, весь в ореоле холодного воздуха, влетел Гарет, на ходу срывая с
себя какую-то сногсшибательную теплую куртку.

-- Что будем есть на ужин? -- с порога обратился он к отцу.

-- Все, что сам пожелаешь. -- Тремьену были явно чужды гастрономические
изыски.

-- Тогда пиццу. -- Его взгляд остановился на мне. -- Здравствуйте, я
Гарет.

Тремьен представил меня и объяснил, что я буду писать его биографию и
некоторое время поживу у них в доме.

-- Вот это да! -- глаза Гарета широко раскрылись. -- Вы будете прямо
сейчас есть пиццу?

-- Да, спасибо.

-- Через десять минут все будет готово, -- заверил он и, повернувшись к
Мэкки, спросил: -- А вы?

Мэкки и Перкин синхронно покачали головами и пролепетали какие-то
слова, смысл которых сводился к тому, что им необходимо быть у себя; у меня
сложилось впечатление, что это не явилось неожиданностью для Тремьена и
Гарета.

Рост Гарета тянул примерно на пять с половиной футов, уверенностью в
себе он очень походил на отца, а вот голос подкачал -- юношески ломкий,
хриплый и неровный. Он пристально осмотрел меня, как бы оценивая, с чем ему
придется примиряться на протяжении моего пребывания у них, однако не выказал
ни уныния, ни ликования.

-- У небезызвестного тебе моего приятеля Кокоса я слышал прогноз
погоды, -- сообщил он отцу. -- Сегодня был самый холодный день за последние
двадцать пять лет. Отец Кокоса распорядился укрывать своих лошадей пуховыми
попонами, подбитыми джутом.

-- Точно так же укрыты и наши, -- сказал Тремьен. -- Что там еще в
прогнозе? Снег обещают?

-- Нет, только мороз в течение еще нескольких дней, восточный ветер из
Сибири. Ты не забыл перевести деньги за мое обучение?

Судя по всему, Тремьен явно забыл.

-- Если ты сейчас подпишешь чек, то я сам смогу отнести его. А то они
уже начинают метать икру.

-- Чековая книжка в конторе, -- ответил Тремьен.

-- Я мигом, -- Гарет подхватил свой форменный пиджак, скрылся за
дверью, но тут же появился вновь. -- Полагаю, вероятность того, что вы
умеете готовить ужин, равна нулю? -- спросил он меня.

ГЛАВА 4

Утром, спустившись вниз, я обнаружил, что семейная комната все еще
погружена во мрак, свет горел только на кухне.

Кухня не была такой величественной, как в доме Фи-оны, однако вмещала
солидных размеров стол со стульями и огромную печь, без особого труда
противодействующую предрассветному морозу. Я надеялся взять у Тре-мьена
напрокат какое-нибудь пальто, чтобы дойти До конюшен и посмотреть на
лошадок, однако на одном из стульев я нашел свои ботинки, перчатки и лыжный
костюм, к которому булавкой была приколота записка со словами: "Огромнейшее
спасибо".

Улыбнувшись, я открепил это послание и облачился в свой привычный
наряд. Не успел я закончить переодевание, как появился Тремьен, привнося в
кухню дух Арктики. Одежду его составляли меховая куртка и желтый шарф, на
голове красовалась суконная кепка, а поскольку перчатки отсутствовали, то он
ожесточенно дул себе на руки.

-- А, вот вы где, -- пыхтя сказал он, -- очень хорошо. Боб Уотсон
приходил проследить, как задают утренний корм, и попутно принес вашу одежду.
Вы готовы?

Я кивнул.

Захвачу только перчатки, -- бросил он, убедившись, что мои перчатки
на месте.

Ну и мороз сегодня, такого еще не было на моем веку. Мы быстро
управимся. Жуткий ветер. Пошли.

В прихожей я спросил его о процедуре утреннего кормления.

Боб Уотсон приходит в шесть, -- коротко ответил он.
Лошадям необходимо задавать корм рано утром. Высокое содержание
протеина. Обеспечивает тепло. Снабжает энергией. Чистокровные, породистые
лошади, получая корм с большим содержанием белка, генерируют много тепла.
При такой погоде это просто необходимо. Попробуйте найти ведро с замерзшей
водой хотя бы в одном из денников -- практически невозможно при любом
морозе. Мы делаем все возможное, чтобы избежать сквозняков, но имейте в виду
-- животным необходим свежий воздух. Изнеженные лошади быстрее всего
становятся жертвами различных вирусных заболеваний.

Мы вышли на двор, и из-за порыва ветра я не расслышал его последних
слов. У меня перехватило дыхание, и я понял, что сегодняшнее утро ничуть не
лучше вчерашнего вечера -- примерно десять ниже нуля плюс сильный порывистый
ветер. Насколько я мог вспомнить, последний раз такие морозы были в тысяча
девятьсот шестьдесят третьем году -- самом холодном даже после тысяча
семьсот сорокового.

Конюшенный двор был рядом, и дорога не заняла много времени. Вчера, в
темноте, двор казался вымершим, сегодня же везде горел свет и повсюду кипела
работа.

-- Боб Уотсон, -- сообщил Тремьен, -- не просто главный конюх. У него
богатый опыт, и он с честью справляется со многими обязанностями. Боб
самостоятельно берется за любую работу, необходимую для поддержания
конюшенного двора в должном состоянии и для его совершенствования:
пиломатериалы, цемент, водопроводные трубы -- все на нем.

Не успел Тремьен закончить свою хвалебную речь, как навстречу нам вышел
объект сего панегирика. Заметив, что он смотрит на мой лыжный костюм, я не
преминул поблагодарить его за своевременную доставку.

-- Все готово, хозяин, -- обратился он к Тремьену.

-- Хорошо. Распорядись, чтобы выводили. Потом, если собираешься ехать в
Ридинг, можешь отчаливать.

Боб кивнул и подал какой-то знак -- из открытых дверей конюшен
появились фигуры, ведущие в поводу лошадей, -- то были наездники в прочных
касках. На лошадях красовались теплые попоны. На фоне причудливой игры света
и тени эти величественные создания природы с вырывающимся из ноздрей паром,
в перестуке копыт по мерзлому, покрытому льдом паддоку, настолько
взволновали меня и доставили такое наслаждение, что я впервые за все это
время почувствовал прилив сил и не пожалел о своем решении. Почему я не умею
рисовать, подумал я, однако тут же отогнал эту мысль, поскольку пбнЯл, что
ни на холсте, ни даже на кинопленке невозможно запечатлеть это ощущение
первобытной жизни и передать все движения и запахи окутанного морозным
туманом двора.

Боб помог каждому из конюхов вскочить в седло; всадники, а их было
примерно двадцать, выстроились в линию и направились в сторону дальнего
выезда: головы наездников плавно покачивались в такт движению длинных и
стройных конских ног.

-- Изумительно! -- я не пытался скрыть свой восторг. Тремьен взглянул