Чтение 64–й страницы книги ~Испытай себя~

Смириться со стрелой в груди. Смириться со своим физическим состоянием.
Принять неизбежность боли. Все равно от этого никуда не деться. Но не
зацикливаться на всем этом. Идти вперед.

Продолжая стоять на коленях, я неловко развернулся лицом к северу.

Сейчас я был единоличным хозяином простиравшейся вокруг местности:
никакой фигуры с ружьем, никакого лучника.

В целом же день продолжал оставаться до неправдоподобия будничным. Так
же светило сквозь слабую дымку солнце, ту же древнюю песню пели
постанывающие под ветром деревья. В этих старых лесах, подумалось мне,
немало людей упало на землю от удара стрелы. Многие встретили свою смерть в
таких же тихих, почти идиллических местах.

Я же, если только заставлю себя двигаться, смогу добраться до хирурга,
до антибиотиков, я, чего доброго, еще, глядишь, войду в анналы национальной
службы здравоохранения.

Я медленно полз на коленях, держась чуть левее отметин на деревьях.

Все складывалось неплохо.

Все складывалось ужасно.

Ради бога, твердил я себе, не обращай на это внимания. Свыкнись с этим.
Двигай на север. •

Добраться на коленях до самой дороги не представлялось возможным:
слишком уж густой местами была растительность. Я должен заставить себя
встать.

Ну что ж, о- кей. Цепляясь руками за ветви, я подтянул свое тело вверх.

Ноги подчинялись с большим трудом. Закрыв глаза, я прислонился к стволу
дерева, собираясь с силами, убеждая себя в том, что, если я сейчас упаду,
мне будет гораздо, гораздо хуже.

На север.

Размежив веки, из кармана джинсов извлек компас, который перед этим
сунул туда, чтобы освободившимися руками схватиться за ветки. Ориентируясь
по стрелке компаса, отыскал к северу от себя невысокое деревце, вновь
спрятал компас в карман и ужасающе медленно, дюйм за дюймом, заковылял
вперед. Прошла целая вечность, когда я наконец добрался до цели, мертвой
хваткой вцепившись в ствол.

Я преодолел ярдов десять и почувствовал себя обессиленным.

"У вас нет права на бессилие"-- я сам так писал. О боже!

Я вынужден был отдохнуть. Слабость не оставляла мне выбора.

Сверившись снова с компасом, выбрал новое деревце, начал опять
продвигаться вперед. Оглянувшись, я уже не увидел места нашей вчерашней
стоянки.

Мелькнула мысль: человек должен выполнять добровольно принятые на себя
обязательства. Смахнув пальцами со лба пот, я стоял неподвижно и ждал, пока
содержание кислорода в крови не достигнет необходимого для жизнедеятельности
организма уровня.

Функционального уровня, как мог бы сказать Гарет.

Гарет...

Шервудский лес, пронеслось в голове, восемьсот лет назад. Только вот
кто же выступил в роли ноттингемского шерифа?..

Я прошел еще десять ярдов, и еще, стараясь не споткнуться по
неосторожности, хватаясь, по возможности, за ветви. Дыхание рвалось из горла
с хрипом, из-пульсирую-щей боль превратилась в постоянную, уходящую в
бесконечность. Не обращать на нее внимания. Куда опаснее усталость, нехватка
воздуха.

Остановившись перевести дух, я заставил себя произвести простенькие, но
малоутешительные подсчеты. Пройдено около пятидесяти ярдов. Для человека в
моем положении -- марафонская дистанция, хотя, если смотреть на вещи
реально, это составит примерно одну тридцать пятую мили; значит, остается
пройти еще тридцать четыре тридцать пятых. Время не засекал, но в любом
случае спринтерской мою скорость не назовешь. Стрелки на часах показывали
начало пятого, высота солнца над горизонтом подтверждала эту информацию.
Впереди меня ждала темнота.

Я должен был двигаться как можно быстрее, пока глаза еще могли
различать путь; потом, видимо, придется отдохнуть подольше, и дальше, может,
я буду вынужден ползти. Все это довольно логично, но хватит ли сил на более
быструю ходьбу?

За пять приемов я одолел еще пятьдесят ярдов. Еще одна тридцать пятая
пути. Замечательно. На нее ушло пятнадцать минут.

Еще немного арифметики. Если двигаться со скоростью пятьдесят ярдов в
пятнадцать минут, мне потребуется восемь часов, чтобы добраться до дороги,
будет уже около половины первого ночи. А учитывая остановки для отдыха... А
если еще ползти...

Отчаяться -- как это просто. Выжить -- штука более сложная.

У черту отчаяние, подумал я. Давай иди.

Торчавший из спины конец стрелы время от времени обо что-нибудь
ударялся, тогда у меня дыхание перехватывало от боли. Не зная, какой он
примерно длины, я не мог правильно определять расстояние, которое отделяло
его от окружавших меня стволов и ветвей деревьев.

Выйдя из дому с единственной целью подобрать забытый фотоаппарат, я,
естественно, не захватил с собой всего своего снаряжения, однако подпоясался
ремнем, на котором болтался нож и универсальное приспособление, нечто вроде
альпенштока, в ручку которого было вставлено небольшое зеркальце. Пройдя
следующие пятьдесят ярдов, я, сняв альпеншток с пояса, ухитрился рассмотреть
в зеркало мало обрадовавшую меня картину.

Конец выходил из спины дюймов на восемнадцать, на торце его была
ложбинка для тетивы, оперение отсутствовало.

Я решил не смотреть на свое лицо. Не хотелось увидеть в зеркале зримое
подтверждение испытываемых мною физических ощущений. Повесив инструмент на
ремень, я осторожно проделал еще пятьдесят ярдов.

На север. Видимость не превышала десяти ярдов. Нужно пройти их. Пять
раз по десять ярдов. Немного отдохнуть.

. Солнце слева от меня клонилось все ниже, опускались сумерки: тени,
отбрасываемые деревьями и кустарником, становились все длиннее. Ветер играл
этими тенями, делая их похожими на полосы крадущегося в траве тигра.

Пятьдесят ярдов -- отдых. Пятьдесят ярдов -- отдых. Пятьдесят ярдов --
отдых.

Не думать больше ни о чем.

Скоро взойдет луна, сказал я себе. Полнолуние было всего три дня назад.
Если небо не затянется облаками, я смогу идти при лунном свете.

Темнота между тем сгущалась, я уже и на десять ярдов ничего не видел, а
после того как в течение минуты я дважды задел выступающим из спины концом
стрелы за какие-то сучья, мне пришлось остановиться, опуститься на колени и
упереться левым плечом и лбом в ствол молоденькой березки. Вся одежда была
насквозь мокрой от пота.

Может, когда-нибудь я напишу об этом книгу, подумалось мне.

Может, я назову ее... "Испытай себя". Сам.

Победи ее, эту пущенную в тебя с дальнего расстояния стрелу.

Хотя почему обязательно с дальнего? Нет никаких сомнений в том, что она
была выпущена всего за несколько ярдов от места нашего бивака, я был как на
ладони у стрелявшего. Да, видимо, это был выстрел с короткой дистанции.

Я пришел к выводу, что человек тот специально поджидал меня именно там.
Если бы он следовал за мной по пятам, ему пришлось бы быть слишком близко ко
мне: ведь я же направился сразу к камере, я услышал бы его шаги, даже
несмотря на ветер. Нет, он пришел сюда первым и ждал меня, а я с совершенно
спокойным сердцем вошел в тщательно расставленную западню. Отличная мишень
-- широченная спина, обтянутая красным свитером. Исход был предрешен
заранее.

Ловушки с приманкой.

В одну из них, подобно Гарри, угодил и я.

В полнейшем изнеможении, я прислонился к дереву.

На месте этого лучника, подумалось мне, я бы затаился и с бесконечным
терпением поджидал свою жертву, держа лук со стрелой в полной готовности. И
вот она, жертва, в счастливом неведении подходит к камере и подставляет
спину. Встать, прицелиться и со свистом послать стрелу. Попал!

Затем еще две стрелы в уже упавшее тело. Как жаль, что одна прошла
мимо, зато третья достигла цели.

Итак, замысел удался, жертва наверняка мертва. Немного подождать для
верности. Может быть, даже подойти поближе. Все нормально. Можно тем же
путем возвращаться назад. Дело сделано.

Кто все же этот шериф из Ноттингема?..

Я попытался найти более удобное положение, но мне это не удалось. Чтобы
дать отдых коленям, я сполз на левое бедро, по-прежнему упираясь в дерево
головой и левым плечом. Это лучше, чем идти, лучше, чем продираться через
заросли, хотя лучше всего, может, было остаться там и ждать помощи. Однако
мой лучник вполне мог скова туда вернуться, удостовериться лишний раз, и
если бы он это сделал, то понял бы, что я еще жив; здесь же он мек. никогда
не найдет -- это практически невозможно, учитывая сгустившиеся сумерки и
тени деревьев.

Мне даже почудилась какая-то ирония в том, что конечным пунктом нашей с
Гаретом и Кокосом экспедиции я выбрал место, наиболее удаленное от всех
дорог. Следовало быть более предусмотрительным.

Стало еще темнее. Сквозь верхушки деревьев я видел звезды. Я
вслушивался в шум ветра. Холодало. Чувство бесконечного одиночества овладело
мной.

Я попытался отвлечься, и мне это удалось, мысли улетучились. Я как бы
превратился в бесформенную крошечную частичку мироздания. Осознание своей
неразрывной связи с Космосом всегда служило мне хорошим утешением. Мир, в
конце концов, един. Каждый предмет в нем связан тысячами нитей с другими, но
тем не менее остается самим собой. И даже если одна из нитей порвется, то
равновесие ке нарушится... В полуобморочном состоянии я балансировал на
грани сознания, бормоча всю эту заумь.

Слишком уж я расслабился. Тело мое сползло вниз, и конец стрелы