Иоанна ХМЕЛЕВСКАЯ

БОЛЬШОЙ КУСОК МИРА

Перевод с польского Н. Селивановой

Весна в этом году началась сразу и дружно в середине мая и продолжалась
всего несколько дней, после чего сразу наступило самое настоящее лето.
Столбик ртути в термометре пополз вверх и замер, не изъявляя ни малейшего
желания опускаться. На безоблачном небе сияло весеннее солнышко, с каждым
днем все более яркое, с каждым часом все более горячее, прожаривая стены
домов, землю и воздух. К середине июня уже и ночь перестала приносить
прохладу. Погода окончательно установилась, раскаленный солнцем мир источал
жар и обливался потом.

В последнее воскресенье июня длинное серое шоссе недалеко от Ломжи было
на удивление пустым. Казалось, что оно проложено не в густонаселенном
цивилизованном государстве, а где-нибудь в безлюдной саванне. Солнце стояло
в зените, воздух над асфальтом струился от зноя, и даже легчайший ветерок не
нарушал его неподвижности. Льющиеся с безоблачного голубого неба потоки
ужасного жара затопили и пустынное шоссе, и мелкие кюветы по обочинам с
растущими в них пыльными сорняками, и раскинувшиеся вокруг поля пшеницы, и
цветущие в клевере маки. Зной затопил и весьма живописную группу на краю
поля у самой дороги, приткнувшуюся в жидкой тени молодого деревца. Группу
эту составляли две молодые особы женского пола с угрюмым выражением лица и
огромная гора разнокалиберного пестрого багажа.

У Терески Кемпиньской и Шпульки Букатувны начались каникулы.

Сидели они на обочине шоссе уже часа полтора, и весь их вид красноречиво
говорил о том состоянии полнейшего отчаяния и безнадеги, в котором пребывали
девчонки. А главное - никаких признаков того, что жуткое положение, в
которое они угодили, может измениться к лучшему не только в течение
ближайших часов, но и недель. Движение на шоссе практически замерло, лишь
изредка катили мимо цистерны и рефрижераторы, да иногда проскакивали
малолитражки, забитые пассажирами - неподходящий транспорт. Требовался
грузовик.

Все дело осложнял багаж. Этот замечательный багаж состоял из четырех
больших брезентовых мешков, трех голубых и одного зеленого, рюкзака,
туристской сумки и огромного тюка, перевязанного веревкой. К зеленому мешку
были прикреплены удочки в чехле, а к сумке привязана сетка, оттуда торчала
рукоятка топорика, четыре бутылки минеральной воды и длинная ручка
сковороды. Все это вместе взятое явно превосходило возможности двух
носильщиков-профессионалов.

Ясное дело, что в намерения Терески и Шпульки вовсе не входило сидеть в
такую жару на обочине и наслаждаться видом вымершего шоссе. Путешествовать
автостопом, на попутках, они не собирались. Утром этого самого дня девочки,
как и планировали, отправились в путь на "фольксвагене-1600" - удобном и
просторном, хоть уже и не новом, машина принадлежала одному из знакомых отца
Терески. Ехали они в Августов. У знакомого там были дела, и он обещал
подвезти Тереску и Шпульку вместе с багажом. Выехали с утра пораньше, и все
было бы хорошо, если бы именно здесь, на этом проклятом месте, за Ломжей, не
случилось несчастье.

Знакомый ехал довольно быстро, дорога была свободна, он еще издалека
заметил на обочине стадо гусей и на всякий случай притормозил. Точнее, хотел
притормозить. Сидящая впереди рядом с водителем Тереска увидела, как он
вдруг побледнел и даже как бы окаменел.

- О Господи, - хрипло прошептал водитель. - Тормоза сдохли!

Тереска тоже окаменела, не в силах произнести ни слова. В полном молчании
доехали они до места, где автомобиль остановился сам. Хозяин вытер пот со
лба и оперся о руль.

- Все, конец, - произнес он трагическим тоном куда-то в пространство. -
Тормозной цилиндр накрылся, а ручник у меня давно уже плохо хватает. Вы уж
меня, дорогие, извините, но на этом путешествие кончается. Приехали!

Тереска и Шпулька поначалу страшно обиделись и готовы были потребовать от
горе-водителя доставить их багаж до Августова - раз уж обещался - хоть на
собственном хребте. Однако, немного поостыв, девочки благородно отказались
от своих несомненно справедливых претензий. Несчастный хозяин
"фольксвагена", внешне вполне приличного автомобиля, был так страшно
удручен, так полон раскаяния и настолько беспомощен, что добивать его было
бы просто свинством. Пришлось уверить его, что они прекрасно справятся сами,
пусть занимается исключительно своей машиной.

- Не будем же мы бить лежачего, - гордо буркнула Тереска, а Шпулька
согласилась с подругой несколькими энергичными кивками.

- Я и так ума не приложу, что ему делать, - сочувственно заметила она.

Хозяин оставшегося без тормозов автомобиля тоже не мог приложить ума.
Проблемы, вставшие перед ним, казались просто непреодолимыми. Необходимо
было добраться до соответственно оборудованной мастерской, причем не своим
ходом, а на жесткой сцепке. Жесткая сцепка, однако, бывает обычно только у
специальных машин техпомощи. Позвонить и вызвать аварийку было неоткуда.
Жара усиливалась. Девчонки слонялись вокруг как два угрызения совести.
Окажись в поле рядом какая-нибудь брошенная телега, несчастный водитель,
наверное, украл бы с нее дышло, присобачил его к "фольксвагену" и силой
заставил бы первую попавшуюся проезжающую машину отбуксировать его. При
условии, конечно, что удалось бы закрепить дышло на обоих автомобилях. Но
что об этом говорить? Никакой телеги поблизости не было, дышла не было и
выхода тоже. Время шло, жара нарастала, знакомый в полном отчаянии решил
было возвращаться на первой скорости, делая по 10 км в час. И тут произошло
чудо На шоссе вдруг показался желтый фургон столь желанной техпомощи,
направившийся как раз в Варшаву

Таким чудом пренебречь было, конечно, нельзя. Угрызаясь и извиняясь,
знакомый перетащил весь багаж девчонок под деревце, подгоняемый очень
спешившей техничкой, сел в свой "фольксваген" и уехал на жесткой сцепке.

В результате всех этих передряг Тереска со Шпулькой в одиннадцать утра
оказались за Ломжей в чистом поле в тени чахлого деревца на обочине шоссе со
всем своим скарбом и в половине первого продолжали все еще пребывать там.
Утром мимо проезжало множество легковушек, но ни одна не отреагировала на
отчаянное махание девчонок. Никто даже не притормозил, и неудивительно: они
были забиты под завязку вещами, собаками, детьми и взрослыми. Дальше - хуже.
Машины появлялись все реже, а в последние часы вообще исчезли. Все замерло
под раскаленным солнцем.

- Спорим, мы здесь останемся навсегда, - замогильным голосом произнесла
Шпулька после продолжительного молчания. - Никакая человеческая сила уже не
сдвинет нас отсюда.

- Может, какая нечеловеческая найдется, - сердито проворчала Тереска. - А
на худой конец остаются наши ноги. Можем идти пешком.

Шпулька обернулась к подруге.

- Гениальная идея. Пешком со всей этой поклажей ?

- На голове носят и не такие тяжести.

- Кажется, голову мы потеряли, когда решились на эту поездку. А вообще
жара тебе явно повредила. Как ты это все себе представляешь?

- Что?

- Перетаскивание на голове всего этого добра. У нас же не по две головы.

- Я ничего не представляю. И ради Бога, перестань ныть, лучше подумай
хорошенько. Спешить некуда, времени - завались, и просто необъятные
возможности!

Шпулька пожала плечами и поудобнее оперлась на голубой мешок.

- Говори только о себе, - удрученно заявила она. - Мои возможности
погребены под тяжестью этого барахла. И вообще мне непонятно, как
цивилизованная страна могла среди бела дня превратиться в пустыню? Где все
эти грузовики, под которые вечно кто-нибудь попадает?

- Воскресенье ведь, - нехотя пояснила Тереска и облокотилась на второй
голубой мешок.

Снова помолчали. Жара крепчала. Шпулька медленно подняла бутылку
минералки и выпила последние капли.

- И не трава это вовсе, - пробормотала она, - а горячий сыпучий песок.
Деревце - мираж. А по-настоящему вокруг - только песок и песок. А нам надо
доползти до оазиса...

- Ты что, спятила? - испугалась Тереска.

- Я представила себе пустыню. Как подумаю, что мы могли бы так. сидеть
посреди пустыни, сразу делается легче. Что-то едет.

Тереска отлепилась от мешка, выпрямилась и пригляделась. Далеко на шоссе
показался автомобиль Еще недавно это вызывало взрыв энтузиазма, выскакивание
на дорогу и размахивание руками. Печальный опыт, однако, доказывал, что все
напрасно. Вот и теперь их наверняка ждет очередное разочарование.

- "Трабант", - безнадежно протянула Тереска. - Вся крыша завалена. Дохлый
номер.

Девчонки снова угрюмо устроились на мешках. Шоссе опять опустело. Жара
свирепствовала. Казалось, весь мир вот-вот расплавится. Тишина, и ни
малейшего ветерка.

- При такой погоде одно утешение, что у нас нет паруса, меланхолически
заметила Шпулька после очередной долгой паузы. - Торчали бы мы сейчас на
одном месте в открытом море и только расстраивались.

- Да уж, - съязвила Тереска. - А так, без паруса, мы летим вперед как
стрела, и бурно радуемся. По крайней мере, ничего у нас не пропадает зря.

- Еще как пропадает - байдарка. И маргарин плавится.

- Говори в прошедшем времени. Уже давно расплавился. Не могла эта подлая
машина сломаться где-нибудь у воды?

- И деревья спилили Раньше, говорят, все дороги были густо обсажены
деревьями. Я и сама помню. Вырубать деревья - варварство.

- Что-то едет. Маленькое и противное.