глупости. Никогда никто не заменит мне Джуди. Она была моей избранницей, и
теперь о каждой девушке я буду судить по мерке Джуди, а при таком сравнении,
конечно, проигрывает любая.
пластыря. Я старался вести себя так, словно ничего не случилось. Друзья, а
их у меня хватало, пожимали мне руку крепче обычного. Все они вели себя
нестерпимо тактично, изо всех сил делая вид, что Джуди никогда не
существовала. Хуже всего было иметь дело с клиентами. Они говорили со мной
приглушенными голосами, не поднимая глаз, и поспешно соглашались с любым
моим предложением, вместо того чтобы с удовольствием привередничать, как они
делали это раньше. Сидней порхал вокруг, явно желая отвлечь меня от мрачных
мыслей. Он то и дело выскакивал из своего кабинета с набросками, спрашивал
мое мнение о них, чего никогда не делал раньше, с видом величайшего внимания
выслушивал мои слова, потом исчезал только для того, чтобы через
какой-нибудь час появиться снова.
"Картье" в Лондоне и обладавший внушительным, всеобъемлющим знанием
ювелирного дела. Он был пятью годами моложе меня, невысокий, худой гомо с
длинными, выкрашенными в серебристый цвет волосами, синими глазами, узкими
ноздрями и ртом, похожим на прорезанную ножом щель. Когда-то в прошлом
Сидней увлекся им и привез в Парадиз-Сити, но теперь он ему надоел. Терри
меня не выносил так же, как и я его. Он ненавидел меня за знание
бриллиантов, а я ненавидел его за ревность, за мелочные попытки перехватить
у меня моих личных клиентов и за его ядовитую злобу. Его бесило, что Сидней
так много сделал для меня, хотя я и не педераст. Они постоянно ссорились.
Если бы не деловые качества Терри, Сидней наверняка избавился бы от него.
Хотя, возможно, Терри мог шантажировать Сиднея какой-нибудь грязью.
Терри, уже сидевший за своим столом, подошел ко мне.
тоже мог погибнуть.
желание ударить. Я видел, что он рад случившемуся. Я кивнул и прошел мимо
него к своему столу.
принесла мне почту. От ее печальных глаз и попытки улыбнуться у меня
защемило сердце. Я притронулся к ее руке.
Спасибо за цветы.
следивший за мной из-за своего стола, сделали этот день невыносимым, но я
вытерпел до конца. Сидней хотел пригласить меня пообедать вместе с ним, но я
отказался. Рано или поздно мне предстояло столкнуться с одиночеством, и чем
раньше, тем лучше. В прошедшие два месяца мы с Джуди всегда обедали или у
меня, или у нее на квартире. Теперь всему этому пришел конец. Я раздумывал,
не поехать ли в Загородный клуб, но решил, что не в состоянии выдержать
молчаливое сочувствие, и поэтому купил сандвич и остался дома в одиночестве,
думая о Джуди. Не слишком удачная идея. Так что этот первый день дался мне с
трудом. Я убеждал себя, что дня через два-три моя жизнь войдет в колею, но
получилось иначе. Не только моя скорлупа счастья рассыпалась при аварии. Я
не ищу оправданий, а просто передаю то, что сказал мне потом психиатр.
Полагаясь на себя, я верил, что смогу изгнать воспоминания из сознания, но
пережитое травмировало мой рассудок. Это выяснилось только потом, когда
психиатр сказал, что именно психической травмой объясняется мое поведение.
недели я опустился как умственно, так и физически. Я стал терять интерес к
тому, из чего до сих пор складывалась моя жизнь: к работе, гольфу, одежде,
контактам с людьми и даже к деньгам. Хуже всего получилось, конечно, с
работой. Я начал делать ошибки. Сначала стал допускать маленькие промахи,
потом, с течением времени, упущения приобрели серьезный характер. Я нашел,
что меня не интересует желание Джонса приобрести платиновый портсигар с
рубиновыми инициалами для его новой любовницы. Он получил портсигар, но без
инициалов.
календарем для своего маленького чудовища - племянничка, и послал ему
золотые часы без календаря. Она явилась в магазин словно галеон под всеми
парусами и честила Сиднея, пока он едва не заплакал. Это дает некоторое
представление о том, насколько я сдал. За три недели я натворил уйму
подобных ошибок. Считайте это несобранностью, зовите, как хотите, но на
Сиднея сыпались шишки, а Терри злорадствовал. Кроме того, раньше за
состоянием моей одежды следила Джуди. Теперь я забывал ежедневно менять
рубашку - какая разница? Я всегда стригся раз в неделю. Теперь же впервые за
все время, сколько я себя помню, я ходил с заросшей шеей - какая разница? И
так далее, и так далее. Я перестал играть в гольф.
мячику, загоняя его невесть куда, и потом идти за ним, спрашивал я себя.
Скоуш? Отдаленное воспоминание.
кабинете я сидел, тупо уставившись в стол.
писем и заказов, на которые я даже не взглянул.
утра.
важное?
поодаль. Он наблюдал за мной с издевательской улыбочкой на красивом лице.
Его поднос для почты был пуст. Что там про него ни говори, а Терри был
работяга. Я прошел в кабинет вслед за Сиднеем, и он закрыл дверь так, словно
она была сделана из яичной скорлупы.
свечки. Я решил помочь ему начать разговор и спросил:
- Я хочу просить тебя об одном очень необычном одолжении.
лицо.
поверхность стола и с трудом заставил себя посмотреть мне в лицо.
назад, глядя на него во все глаза. Доктор Мелиш был самым дорогим, самым
модным психиатром в Парадиз-Сити. Это говорит о многом, если учесть, что в
нашем городе один психиатр приходится примерно на каждые пятьдесят жителей.
нужно с ним поговорить. - Он поднял руку, останавливая мои протесты. -
Минутку, Ларри. Дай же мне возможность договорить. - Он сделал паузу и
продолжал:
Разумеется, твоя ужасная потеря оставила след. Все это я могу понять. Сам я
на твоем месте просто не пережил бы такое. Я уверен! Восхищаюсь твоей
решимостью вернуться и продолжать работу. Но у тебя ничего не вышло. Ты ведь
понимаешь это, правда, Ларри? - Он смотрел на меня умоляюще. - Понимаешь?
"Проклятье, - подумал я, - забыл побриться утром!"
котором Сидней так часто любовался собой. Я уставился на свое отражение,
чувствуя тошнотворный холодок в груди. Неужели этот неряха я? Я посмотрел на
заношенные манжеты рубашки и перевел взгляд на туфли, не чищенные пару
недель. Я медленно вернулся к креслу, сел и посмотрел на Сиднея, который
наблюдал за мной. На его лице отражались озабоченность, доброта и волнение.
Я еще не настолько опустился, чтобы не суметь представить себя на его месте.
Я подумал о своих ошибках, о не уменьшавшейся груде корреспонденции на
подносе и о том, как я выгляжу. Вопреки вере в себя и фасаду мужества
(подходит ли здесь такое определение?) со мной все-таки, как он выразился,
не все было в порядке.
так. Я уберусь отсюда к черту, а ты предоставь Терри шанс. Обо мне не
беспокойся, я и сам перестал о себе беспокоиться.
Теперь он полностью овладел собой и перестал мельтешить и суетиться. - Уйти
я тебе не позволю. Такая потеря слишком дорого мне обойдется. Тебе нужно
приспособиться к обстоятельствам, и доктор Мелиш поможет это сделать.
Выслушай, Ларри. В прошлом я много для тебя сделал, и, надеюсь, ты считаешь
меня своим другом. Теперь пора кое-что тебе для меня сделать. Я хочу, чтобы
ты пошел к Мелишу. Я уверен, что он сумеет привести тебя в порядок. Может
Доставалов Александр
Посняков Андрей
Ильин Андрей
Майер Стефани
Шилова Юлия
Николаев Андрей