похожее на доски. Оно медленно всплывало, бесконечно и вяло, что-то большое
и темное. Лениво поворачиваясь в воде, оно всплывало, всплывало, пока не
достигло поверхности. Я увидел мокрую темную ткань, кожаную куртку, чернее,
чем чернила, бриджи. Я разглядел туфли и что-то распухшее между нижним краем
бриджей и туфлями. А затем белокурые волосы - вода их расправляла и снова
сбивала в клубок.
раздувшаяся рука чудовища. За нею - лицо. Распухшая, тестообразная масса,
лишенная человеческих черт, без глаз, без рта. Кусок серого теста, призрак с
человеческими волосами.
шеей, наполовину погрузившись в эту массу, большие зеленые камни,
соединенные золотыми звеньями.
на полированную кость.
зелени деревьев.
папками с бумагами. Верхняя половина двери была застеклена, на стекле
надпись черной краской: "Начальник полиции. Командир пожарной дружины.
Городской старшина. Торговая палата?. В нижних углах были размещены
маленькое изображение государственного флага и значок Красного Креста.
другом - письменный стол. На стене висела большая карта района, рядом с ней
? вешалка. С крючка свешивалось изношенное и заштопанное армейское одеяло.
На столе стояли чернильный прибор и пресс-папье с ободранной промокашкой.
Чернильница была вся залита чернилами. Стена рядом со столом была сплошь
испещрена телефонными номерами. Они были так глубоко выцарапаны в
бревенчатой стене, что им предстояло сохраниться столько же, сколько
простоит дом.
ножки этого кресла. У его правой ноги стояла плевательница такой величины,
что в ней можно было бы свободно хранить пожарный рукав.
уютно сложены на животе, над поясом брюк цвета хаки, которые давно отслужили
свой срок. Рубаха подходила к брюкам, только выглядела она еще более
затрапезной. Ворот был наглухо застегнут, галстука не было. У него были
светлые волосы, имевшие на висках цвет пожухшего снега. Сидел он немного
боком, больше на левой стороне, потому что ему мешала кобура, из которой
выглядывала рукоять револьвера 45-го калибра. На груди приколота шерифская
звезда с вмятиной посредине.
двигался. Он выглядел не опаснее, чем белка, только не был таким подвижным.
Я прислонился к столу и посмотрел на шерифа. Он тоже посмотрел на меня и
кивнул. Потом, не глядя, выплюнул струю табачной жижи и попал точно в
плевательницу. Звук был неаппетитный, как будто что-то тяжелое упало в воду.
Впрочем, скоро перевыборы. На этот раз против меня выступают несколько
парней. Да, вероятнее всего я доживаю на этом посту последние дни. А жаль.
Платят восемьдесят монет в месяц, дом, дрова и электричество бесплатно.
Здесь, в горах, это немало.
прославиться.
плевательницу.
ухом. Взявшись за ручки кресла, он поднялся и оттолкнул его. Сейчас, когда
он поднялся, стало видно, какой он большой и крепкий. Жир был лишь
маскировкой.
будто она собирается уехать. Но это послание можно понять и как угрозу
покончить с собой. Труп выглядит довольно неаппетитно... Долго пролежал в
воде, около месяца, если судить по обстоятельствам. Он почесал за другим
ухом.
изучали мое лицо, медленно и спокойно, но пристально. Похоже, он не
торопился поднимать тревогу.
отсутствовал довольно долго. Когда он вернулся, ее уже не было. Он больше ее
не видел.
Кингсли. У меня было с собой письмо от владельца на имя Билла Чесса. Он
повел меня вокруг озера, и мы постояли на маленькой пристани, которую
построили когда-то киношники. Стояли, смотрели на озеро и вдруг увидели в
воде что-то похожее на качающуюся руку - внизу, под досками старых
затопленных мостков. Билл Чесс бросил на доски камень, и труп всплыл на
поверхность.
не сошел от ужаса, и он там совсем один.
но мы ее за разговором почти всю выпили.
бутылки. Он посмотрел их на свет.
?Маунт Верной?. Хватит, чтобы его поддержать. Правительство не выделяет
шерифам денег на покупку напитков, так что приходится время от времени
что-нибудь реквизировать. Не для себя. Я никогда не мог понять, что люди в
этом находят!
стороне застекленной двери. Когда мы выходили, я прочел записку. Там было
написано: "Вернусь через двадцать минут, а может и нет?.
Это ваша машина?
противотуманными фарами, красно-белой пожарной сиреной, сигналом воздушного
нападения, совсем новым. Три топора, два тяжелых мотка троса и огнетушитель
лежали на заднем сиденьи. Сбоку машины были укреплены канистры с бензином,
маслом и водой, сзади прикручен запасной баллон. Обивка сидений была рваной.
Снаружи машина на полдюйма была покрыта пылью.
которой печатными буквами было написано: "Избиратели, внимание! Оставьте
Джима Паттона в должности шерифа! Для другой работы он слишком стар!?
вошел в дверь и сразу же вышел с человеком, который уселся на заднее сиденье
между топорами и мотками тросса. Я последовал за его машиной. Мы ехали по
шоссе, среди пляжных костюмов, шортов, морских фуражек, ярких платочков,
голых ног и накрашенных губ. За поселком мы поднялись по холму и
остановились перед бревенчатым домом. Паттон слегка нажал клаксон. В дверях
появился человек в полинявшем комбинезоне.
вернулся с серой охотничьей шляпой на голове. Паттон подвинулся, Энди сел за
руль. Он был темноволосый, гибкий, лет тридцати. Как у всех индейцев, вид у
него был немного истощенный и неухоженный.
Паттона, хотя при этом мне пришлось проглотить столько пыли, что хватило бы
испечь добрый пирог. У бревенчатого шлагбаума Паттон вылез из машины, открыл
его и молча пропустил нас. Мы начали спускаться к озеру. Оставив машину на
берегу, Паттон подошел к краю воды и стал смотреть через озеро в сторону
маленькой пристани. Билл Чесс голый сидел на досках, обхватив голову руками.
Рядом с ним что-то лежало.
остановился, покашлял в платок и внимательно его осмотрел. Это был
уголоватый человек с маленькими темными глазами и грустным больным лицом.
мышками была протянута веревка. В стороне валялась кучкой одежда Билла. Он
сидел, вытянув раненую ногу со шрамом на колене и подогнув другую под себя.
Прозоров Александр
Глуховский Дмитрий
Мережковский Дмитрий
Суворов Виктор
Апраксина Татьяна
Эриксон Стивен