Чтение 25–й страницы книги ~Сестричка~

В моей работе нет ничего приятного.

Миновав двух полицейских в мундирах, мы свернули в узкий проход между
павильонами, посреди которого над дверью с номером 12 трепетал красный
флажок и горел красный свет, а над красным фонарем непрерывно звенел
звонок. Уилсон остановился у двери. Еще один полицейский, откинувшись
назад вместе со стулом, кивнул ему и оглядел меня с тем уныло-мрачным
выражением, которое нарастает у них на лицах, как ржавчина на цистерне для
воды.

Звонок умолк, флажок замер, и красный свет погас. Уилсон открыл
массивную дверь и пропустил меня вперед. Еще одна дверь. После солнечного
света за ней оказалось совершенно темно. Потом в дальнем углу я увидел
свет. Весь остальной громадный павильон казался совершенно пустым.

Мы направились к освещенному углу. Когда подошли поближе, стало
казаться, что весь пол устелен черными кабелями. Стояли ряды складных
стульев, несколько передвижных гардеробных с фамилиями на дверях. К
съемочной площадке мы подошли не с той стороны, и я видел только спинки
стульев, а по бокам - большие экраны. В стороне стрекотало несколько
киноаппаратов.

- Крути! - крикнул кто-то. Раздался громкий звонок. Оба экрана
засветились, показались вздымающиеся волны. Другой голос поспокойнее
произнес: "Следите, пожалуйста, за своими позами, может, нам удастся
подогнать эту маленькую синьетку. Начали".

Уилсон замер и схватил меня за руку. Невесть откуда послышались
негромкие, нечеткие, представляющие собой бессмысленный шум голоса
актеров.

Внезапно один из экранов погас. Спокойный голос тем же тоном произнес:

- Все.

Снова раздался звонок. Послышался шум общего движения. Мы с Уилсоном
пошли дальше. Он прошептал мне на ухо:

- Если Нэд Гэммон до обеда не получит этот дубль, он набьет Торренсу
рожу.

- О, здесь снимается Торренс, вот как?

Дик Торренс был яркой звездой второго класса, в Голливуде таких актеров
не так уж мало, и в общем-то, они никому не нужны, но многим режиссерам за
неимением лучшего в конце концов приходится брать их.

- Дик, хочешь посмотреть эту сцену еще раз? - произнес спокойный голос,
когда мы обогнули угол декорации и увидели, что там такое - палуба
прогулочной яхты неподалеку от кормы. В этой сцене были заняты две женщины
и трое мужчин. Один из них, средних лет, в спортивном костюме - сидел в
шезлонге. Другой - рыжеволосый, во всем белом, - походил на капитана.
Третий - яхтсмен-любитель в красивой фуражке, синем пиджаке с золотыми
пуговицами, белых брюках, белых туфлях, самодовольно-обаятельный, и был
Торренс. Женщина помоложе была смуглой красавицей Сьюзен Краули. Постарше
- Мэвис Уэлд. На ней был мокрый купальник из плотной ткани, видимо, она
только что поднялась на борт. Гример обрызгивал водой ее лицо, руки и
копну белокурых волос.

Торренс не ответил. Внезапно он повернулся и уставился на оператора.

- Думаешь, я не знаю реплик?

Из темноты вышел седой человек в сером костюме. Черные глаза его злобно
горели, но в голосе злобности не было.

- Или же путаешь их нарочно, - сказал он, упорно глядя на Торренса.

- Возможно, дело в том, что я не привык играть перед камерой, в которой
всякий раз посреди сцены кончается пленка.

- Справедливое замечание, - сказал Нэд Гэммон. - Но пленки у него всего
двести двенадцать футов. Это моя вина. Если б ты мог играть чуть
поживее...

- Ха, - возмутился Торренс. - Если б я мог. Мисс Уэлд надо бы
взбираться на борт не за то время, что требуется на постройку яхты.

Мэвис Уэлд резко бросила на него презрительный взгляд.

- Хронометр у Мэвис в самый раз, - возразил Гэммон. - Исполнение -
тоже.

Сьюзен Краули грациозно пожала плечами.

- Мне кажется, ей не мешало бы двигаться чуть побыстрее, Нэд. У нее
выходит неплохо, но могло бы и получше.

- Выходи у меня хоть немного получше, милочка, - спокойно ответила ей
Мэвис Уэлд, - кое-кто мог бы назвать это игрой. Тебе ведь не хочется,
чтобы нечто подобное имело место в твоей картине, так ведь?

Торренс засмеялся. Сьюзен Краули повернулась и сверкнула на него
глазами.

- Что смешного, мистер Тринадцать?

Лицо Торренса превратилось в ледяную маску.

- Как ты назвала меня? - чуть ли не прошипел он.

- О господи, неужели ты не знал? - удивленно спросила Краули. - Тебя
называют мистер Тринадцать, потому что всякий раз, когда тебе достается
роль, это значит, что двенадцать человек от нее отказались.

- Ясно, - недовольно сказал Торренс, потом вновь расхохотался и
повернулся к Нэду Гэммону.

- Ладно, Нэд. Теперь, когда все отвели душу, мы, наверное, сможем
сделать все, как ты хочешь.

Нэд кивнул.

- Чтобы разрядить атмосферу, лучше всего слегка поцапаться. Ну ладно,
начали.

Он вернулся назад и встал возле камеры. Помощник крикнул: "Крути", и
вся сцена прошла как по маслу.

- Все, - сказал Гэммон. - Отпечатай этот дубль. Всем перерыв на обед.

Актеры, спускаясь по грубым деревянным ступеням, кивали Уилсону. Мэвис
Уэлд шла последней, ей пришлось задержаться, чтобы надеть махровый халат и
пляжные сандалии. Увидев меня, она замерла. Уилсон шагнул вперед.

- Привет, Джордж, - сказала Мэвис Уэлд, глядя на меня. - Я тебе
зачем-то понадобилась?

- Мистер Марлоу хочет немного поговорить с вами. Согласны?

- Мистер Марлоу?

Уилсон бросил на меня быстрый, резкий взгляд.

- Из конторы Бэллоу. Я думал, вы его знаете.

- Возможно, как-то и видела. - Она продолжала глядеть на меня. - В чем
дело?

Я промолчал. После небольшой паузы она сказала:

- Спасибо, Джордж. Пойдемте ко мне в гардеробную, мистер Марлоу.

Она повернулась и пошла вдоль дальней стороны декорации. Бело-зеленая
гардеробная стояла возле стены. На двери была надпись "Мисс Уэлд". Подойдя
к ней, актриса повернулась и осторожно огляделась. Потом уставилась на
меня своими прекрасными синими глазами.

- Ну так что, мистер Марлоу?

- Значит, все же помните меня?

- Кажется, да.

- Начнем с того, на чем остановились, - или возьмем новый курс с чистой
палубой?

- Вас кто-то впустил сюда. Кто? Зачем? Это требует объяснения.

- Я работаю на вас. Получил задаток и дал Бэллоу расписку.

- До чего же предусмотрительно. А если я не желаю, чтобы вы работали на
меня?

- Ну-ну, покапризничайте, - сказал я, достал из кармана фотографию и
протянул ей. Она пристально посмотрела на меня и опустила глаза. Потом
взглянула на снимок, где была запечатлена в кабинете ресторана со
Стилгрейвом. Смотрела пристально, не шевелясь. Потом очень медленно
подняла руку и коснулась мокрых завитков волос у щеки. Еле заметно
вздрогнула. Протянула руку и взяла фотографию. Уставилась на нее. Потом
очень медленно подняла взгляд.

- Ну и что?

- В моем распоряжении негатив и несколько отпечатков. Они достались бы
вам, будь у вас побольше времени и знай вы, где искать их. Или если б
застали того человека живым и купили их.

- Меня слегка знобит, - сказала она. - И мне нужно поесть.

Сказав это, она протянула мне фотографию.

- Вас слегка знобит, и вам нужно поесть, - повторил я.

Мне показалось, что у нее на шее бьется жилка. Но свет был довольно
тусклым. Она очень слабо улыбнулась. Словно скучающая аристократка.

- Смысл всего этого от меня ускользает.

- Поменьше времени проводите на яхтах. Так что же в этом снимке такого,
что ради него кому-то вдруг придется расстаться с бриллиантовым ожерельем?

- Вы правы, - сказала она. - Что?

- Не знаю, - ответил я. - Но выясню, если вы перестанете корчить из
себя герцогиню. А между тем вас еще знобит, и вам нужно поесть.

- А вы ждали слишком долго, - спокойно сказала она. - Вам нечего
продавать. Разве что свою жизнь.

- Ее я продам недорого. За любовь женщины в темных очках и в синей
шляпе, ударившей меня каблучком туфли.

Губы ее дрогнули, словно она собиралась засмеяться. Но глаза ее не
смеялись.

- Не говоря о трех пощечинах, - сказала она. - До свиданья, мистер
Марлоу. Вы явились поздно. Слишком, слишком поздно.

- Для меня - или для вас?

Она протянула руку назад и открыла дверь гардеробной.

- Думаю, для обоих. И быстро вошла, оставив дверь открытой.

- Входите и закройте дверь, - донесся изнутри ее голос.

Я вошел и закрыл дверь. Это была не роскошная, сделанная на заказ
гардеробная кинозвезды. Там было только самое необходимое. Старая кушетка,
шезлонг, маленький туалетный столик с зеркалом и двумя светильниками,
перед столиком прямой стул, а на столике поднос с чашкой кофе.

Мэвис Уэлд опустила руку и включила круглый рефлектор. Потом взяла