АЛЕКСАНДР ЩЕЛОКОВ

ЗОНА ЗЛА

Серия "Спецназ"

Ночь окутала землю тяжелой непроницаемой теменью. На небе, затянутом
низкими тучами, - ни луны, ни звезд.

Темнота. Тишина.

И вдруг мир будто обрушился. Оранжевое пламя мощного взрыва вырвалось
из мрака, разорвало его, высветило зубчатую линию горных хребтов.
Тревожные сполохи заметались, замельтешили по подбрюшиям серых косматых
туч.

Тяжелый гул заставил дрогнуть горы. Ломая и круша тишину, прокатился
над землей.

Мир спал. Война разбудила его.

Война злее и сильнее мира.

Не мир, а война - в жизни людей самая главная и самая страшная пьеса, в
которой все мы участвуем в качестве действующих лиц и исполнителей, еще
чаще как зрители - заинтересованные либо сторонние. Таково условие
системы, называемой нами цивилизацией.

Действующие лица

Если отбросить все несущественное, случавшееся в жизни каждого
человека, то в нашей памяти останутся только отношения между мужчиной и
женщиной и события войны, которая нас опалила.

Юз Гуруш,

турецкий мыслитель

XII века

Алексей ЛУКИН.

Подполковник. Морская пехота.

Советский Военно-Морской Флот

Залив Радужный походил на язык, глубоко врезавшийся в сушу. Со стороны
моря, сужая в него проход, тянулась широкая песчаная коса. Свободное
пространство воды и фарватер внутри залива, занимаемые военно-морской
базой, прикрывали боны и противолодочные сети. С запада над бухтой
нависали склоны крутых сопок. Восточный берег был более пологим.
Прибрежная полоса здесь оказалась широкой, и потому именно на этой стороне
построили пирсы, возвели здание штаба военно-морской базы, а чуть дальше,
вдоль пологого распадка, разместили дома офицеров и казармы.

Боевые пловцы специального диверсионного подразделения флота хорошо
знали район, и потому объяснять его особенности подчиненным подполковник
Лукин не считал нужным. Он лишь провел указкой по карте-схеме в месте, где
обозначались пирсы, и сообщил:

- На базе отстаиваются четыре корабля.

Крейсер "Орлов", два эсминца и плавбаза "Железняков". Три единицы,
выведенные из строя, - и наша задача на учениях выполнена.

Пловцы молчали. Им никогда не ставили легких задач, но эта выглядела
почти невыполнимой.

Залив вдавался в сушу на двадцать километров. Пирсы находились на
расстоянии шестнадцати километров от горла. Все знали, что в последнее
время командующий флотом снял с командиров военно-морских баз, подчиненных
ему, стружку за ослабление бдительности в охране водного района. В
разгромном приказе особо подчеркивалось слабое умение личного состава
флота противостоять действиям боевых пловцов.

Стращая командиров, адмирал Рогов грозил: "Не наведете порядка на своих
участках, заранее прощайтесь с должностями".

Угроза была не шуточной. Во времена, когда шло усиленное и бездумное
сокращение вооружейных сил, адмиралы и офицеры понимали: исполнить угрозу
командующему совсем не трудно. Поэтому силы ОВРА - службы охраны водного
района - свирепствовали. Командир базы Радужная день и ночь до пота и
изнеможения гонял водолазов ПДСС - противодиверсионных сил и средств,
добиваясь от них четкого взаимодействия и высокой боевой готовности.
Акваторию залива и прибрежную полосу патрулировали катера, вертолеты,
пешие дозорные группы. На высотках у входа в губу были оборудованы посты,
обеспеченные оперативной связью, приборами ночного и дневого наблюдения.
На рейде перед заливом в любую погоду торчал СКР - сторожевой корабль,
который вел гидроакустическое и радиолокационное наблюдение за акваторией.

По ночам вдоль берега и по водной глади, разрубая темень, шарили
ослепительно-яркие лучи прожекторов.

В предстоявшем деле не было ничего неожиданного, тем не менее оно
показалось Лукину странным. Обычно такого рода задачи ему назначали либо
начальник разведки, либо начальник штаба флота. В этот раз операцию
поручил провести лично командующий флотом адмирал Рогов, ко всему
предупредив, что о выходе отряда в море ни в штабе, ни в разведке знать не
должны.

Объяснение такой таинственности могло быть одно: флотские диверсанты
предназначены для проведения тайных операций в условиях войны и потому
именно в это время бывают нужны всему флоту. В мирные дни спецназовцы
работают только на флотское начальство.

Они в коде своих операций вскрывают недостатки в организации охраны и
обороны кораблей и военно-морских баз. А кому из начальников хочется,
чтобы высшее руководство знало об их упущениях и слабостях? И получалось,
что если командующий флотом заинтересован в абсолютной секретности
поручения, значит, он предполагает возможность утечки информации на уровне
высшего эшелона.

Ведь бывают случаи, когда и начальник штаба и начальник разведки не
заинтересованы в том, чтобы внезапная проверка обнаружила недоработки в
подчиненных им звеньях.

Именно об этом несколько лет назад, когда адмирал Рогов - в то время
еще вице-адмирал - принимал флот, Лукин сам же и предупреждал его.
Поскольку разговор был важным, Лукин хорошо его запомнил. Он начал просьбу
со слов:

- Товарищ командующий...

Если следовать уставу, при личном обращении Лукин должен был назвать
Рогова "вицеадмиралом". Но он уже знал об опасностях уставного титулования
высоких начальников.

Лукин еще был майором и служил в воздушно-десантных войсках, когда стал
очевидцем такого случая. В дивизию приехал командующий войсками военного
округа генерал- полковник Семенов. Он шел по плацу в окружении
многочисленной свиты, состоявшей сплошь из генералов и полковников.
Командир десантной дивизии полковник Игнатьев эдаким лихим армейским
чертом подскочил к нему с рапортом:

- Товарищ генерал-полковник!..

Было видно, как на лицо командующего набежала тень неудовольствия. И
сразу вся свита свистящим шепотом (вроде бы так, чтобы высокий чин не
услыхал, но в то же время, чтобы он обязательно услышал) начала
подсказывать: "Товарищ командующий..." И полковник тут же исправился.

Позже Лукин выяснил: генерал-полковник Семенов считал, что его не
звание, а именно должность возвышает над всем остальным генералитетом.
Мол, даже генерал-полковников в его подчинении несколько, а командующий
войсками только он один. И потому к нему требовалось обращаться с формулой
титулования, которая не предусмотрена уставом.

Адмирал Рогов - носитель элитной флотской культуры и мысли - также не
был чужд человеческим слабостям. Он читал в подлиннике Хемингуэя, мог
немало рассказать о демократии, но не был против, если бы в армии и на
флоте ввели титулование "ваше высокопревосходительство". А почему нет?
Демократия демократией, а власть - это власть. Разве не так?

- Товарищ командующий, - сказал тогда Лукин. - Позвольте моему
подразделению постоянно сохранять позывной "Барракуда".

- Есть правила радиообмена и кодирования передач...

Командующий не стеснялся повторять прописные истины, когда дело
касалось подчиненный. Если положено всем менять позывные в определенное
время в установленном порядке, значит, так и надо делать.

- Так точно, но не все в этих правилах разумно. Во всяком случае, на
мирное время.

- Критикуешь?

Вопрос хитрый, с подтекстом. Любой ответ на него позволял адмиралу
повернуть разговор так и сяк - хоть поддержать просьбу, хоть объявить
выговор за самовольство в суждениях, чтобы пресечь неразумную инициативу и
поддержать порядок.

- Нет, рассуждаю.

- И до чего дорассуждался?

- До того, товарищ командующий, что супостат давно и прекрасно знает о
том, кто располагается на озере Голубень. Из космоса нас уже не раз
фотографировали и снимочки расшифровали. Разве не так?

Адмирал промолчал. То, о чем Лукин справедливо догадывался, он знал
прекрасно, но не в его правилах было подтверждать догадки подчиненных,
пусть самые разумные. Иначе каждый подполковник или капитан-лейтенант
начнут ощущать себя слишком умными, что в принципе недопустимо в условиях
единоначалия и подчиненности.

- Думаю, товарищ командующий, хорошо известно и то, чей позывной