Чтение 70–й страницы книги ~Уничтожить Израиль~

обсадную трубу и тут же завернул горловину скважины крышкой.

Едва они отошли от буровой, глубоко в скальном массиве прокатилось
глухое ворчание взрыва.

Дрогнула под ногами земля. Закачалась таль, закрепленная на треноге
вышки. Зазвенели стекла в буровом домике...

Андрей отдал моджахедам один из трейлеров, и те, погрузив на машину
пожитки, которые пожелали захватить, двинулись в обратный путь на юг.
Кашкарбай просил дать оружие, хотя бы один или два автомата, но в этом ему
было отказано.

Проводив остатки экспедиции до перевала, за которым начиналась пустыня,
Тюлеген и братья вернулись к кошаре.

Хотя все порядком устали, никто спать не хотел. Сидели в юрте, пили
чай, вели разговоры, снова и снова переживая события последних дней.

- Если честно, - сказал Андрей, обращаясь к Тюлегену, - я кое-чего не
понял. Как нам все это удалось сделать?

- Э, кончай, - Тюлеген махнул рукой, будто отгонял от уха назойливую
муху. - Не нам, а тебе. Это ты провернул операцию, по которой нужно писать
учебник для диверсантов. А теперь выясняется, что сам в ней ничего не понял.

- До начала стрельбы понимал почти все. Знаешь, как в американских
фильмах крутые герои часто говорят: "Ситуация под контролем". Я тоже в это
верил и даже боялся сглазить - до того гладко шло. И вдруг понеслось.
Откуда? Куда?

- И ты запаниковал? - Тюлеген бросил недоумевающий взгляд на Андрея: не
разыгрывает ли?

- Не то слово. Было хуже: решил все - конец.

- Ничего особенного, - Тюлеген потянулся к чайнику, взял его, высоко
поднял над пиалой и стал ее наполнять. Соломенного цвета струя с журчанием
полилась в чашку с высоты полуметра. Тюлеген наливал так называемый "узун
чай" - "длинный чай", когда горячая струя из чайника падала в пиалу уже
охлажденной. - Все удачно прошло, потому что твой Кашкарбай - та еще голова!
Он быстро просек, какого дьявола я оказался в этих местах со своими
баранами. Просек и открыто признался, что он из спецслужбы. Мы, два
спецназовца, снюхались. Кашкарбай подтолкнул Кангозака сколотить банду. Тому
ее и собирать не пришлось. Эта сволочь рыщет в степи, собирает цветной
металл, оставшийся после испытаний советской ракетной техники ПВО. По
замыслу Кашкарбая, Кангозак должен был разогнать боевую группу Иргаша. Затем
мне и братьям предстояло убрать банду Кангозака.

- Братья у тебя хоть настоящие? Или соратники из спецназа?

- Знаешь что, остряк, братья кровные.

- Что ж вы не просто разогнали тех, кто пришел с Кангозаком, а
буквально порвали их, а?

- Чтобы ты знал, эта банда убила моего деда и вырезала его семью. Из-за
баранов. Они продали скот в Каратау...

В полночь над плато послышался приближающийся звук вертолета.

- Это за тобой, - сказал Тюлеген.

- Может быть, - согласился Андрей, - и все же ребята, возьмите-ка
автоматы. И уйдем из юрты.

- Чего ты всполошился? - спросил Касум удивленно.

- Просто так, джигит. Мы теперь слишком много знаем, а это не всегда и
всем нравится.

- Он прав, - поддержал Андрея Тюлеген. - Лучше перебдеть, чем
недобдеть. Закон спецов. Подчинимся.

Они разобрали оружие и оставили юрту.

Вертолет шел низко, поднимая вверх тучи пыли. По земле в разные стороны
суматошно катились шары перекати-поля.

Андрей направил фонарик к небу и щелкнул выключателем - два длинных
световых мазка, один - короткий.

Вертолет, будто не замечая подаваемых ему сигналов, прошел на восток, и
его бортовые огни скрылись за дальней грядой холмов.

Андрей со злости уже чуть не хряпнул фонариком о землю, когда звук
приближающейся вертушки послышался вновь. Она шла, освещая носовой фарой
землю.

Андрей опять подал знак фонариком.

Приблизившись, вертолет завис на землей, примеряясь к неудобной для
посадки площадке. Потом легким движением опустился чуть ниже и опять завис.

До земли оставалось метра два, и пилот не спешил их выбирать.

Загремела отодвинутая в сторону дверца фюзеляжа. Андрей поднял голову и
увидел силуэт женщины. Она стояла, раскинув руки в стороны. Потоки воздуха
трепали ее волосы.

- Аля! - крикнул он, и в гуле мощного двигателя, в свисте лопастей
винта над головой не услышал себя.

Она услыхала. И так, как стояла - раскинув руки, с бушующей копной
волос, как птица бросилась сверху ему навстречу.

Андрей подхватил ее, но не смог устоять на ногах и рухнул на спину,
больно ударившись боком о камень. И тут же спросил ее:

- Ты не ушиблась?

- Андрей! - Она сжала его лицо руками и стала целовать его всего - лоб,
щеки, глаза и только потом, когда ему удалось удержать ее голову, их губы
слились в едином поцелуе.

- Дикобраз! - наконец оторвавшись, сказала она.

- Нет, - возразил он. - Неужели забыла? Я только ежик!

Она счастливо засмеялась.

За их спинами, скрипнув полозьями по каменной крошке, плотно уселся на
грунт вертолет.

- Куда мы летим?

- Сейчас в Астану.

- Потом?

- Сперва в Китай.

- Через Россию? Там меня по-тихому могли объявить в розыск.

- Не волнуйся. Рейс чартерный на Пекин. Оттуда махнем в Токио. Затем в
Гонконг.

- Кругосветка, как у Федора Конюхова.

- Так надо, Андрюша. Это страны, где у исламистов меньше всего
любопытных глаз, зато надежные банки.

Андрей уселся на лавку возле открытого люка, и ветер взъерошил его
волосы. Он видел, как резко провалилась вниз черная масса земли и горизонт
вдруг расширился, распахнулся во все стороны.

Машина накренилась в развороте, и Андрей в последний раз бросил взгляд
на серебрившуюся в лунном сиянии степь, на темный провал Ульген-Сая.

Все. Азиатская часть его жизни закончилась взлетом в бархатную,
продутую степными ветрами синь ночного неба.

Все. Его одинокая жизнь тоже подошла к концу. Справа от него, держась
за его плечо двумя руками, припав к его боку живым теплым телом, сидела
Альфия, верная спутница, друг, жена.

Он поднял руку, высунул ее в прогал люка. Помахал открытой ладонью.
Никто не видел этого - ни товарищи, оставшиеся на земле, ни пилот,
управлявший машиной.

Вертолет несся над пустыней, все дальше в стороне оставляя места, где
они только что были. Да и махал Андрей, собственно, не кому-то другому, а
лишь самому себе.

Он прощался с землей, на которую ему никогда не вернуться.

Он прощался с людьми, которые заставили его оказаться в степи, открытой
не только ветрам и солнцу, но и смертельным опасностям, видимым и невидимым.

Он махал рукой тем, кто находились в стороне от него, тем не менее
сделали все, чтобы отвести от него неприятности.

- Задвинь дверцу, - попросила Альфия, нежно коснувшись мягкими теплыми
губами его правого уха. - Сильно дует.

Андрей тронул блестевшую никелем ручку, и легкая дверца скользнула
вперед, перекрывая доступ в полное лунного света и звезд пространство.

- Спасибо, родной, - шепнула ему Альфия.

Андрей повернулся, обнял ее правой рукой, прижал к себе. Она молча
прижалась к нему всем телом.

Они сидели рядом, не произнося ни слова, но их молчание было
выразительней любого самого жаркого разговора.

Они были вместе. Они принадлежали друг другу. Они любили.

Они летели в неведомое, чтобы продолжить жизнь. Чтобы сделать ее для
себя полнокровной и счастливой.

Ночь уходила, уступая место заботам нового дня.

Просыпался Дальний Восток. Спешили к делам миллионы японцев,
озабоченных собственными проблемами. Бизнесменов пугали падающие биржевые
индексы. Геологов настораживал гнев огня, вызревавший в недрах земли под
основанием Фудзиямы.

Измотанная ежедневной борьбой с собственной глупостью еще спала
Центральная Россия. Утром ей предстояло решать проблемы, которые она создала
для себя вчера, и создавать новые, которые начнет решать завтра.

Досыпала Центральная и Средняя Азия. Уже муэдзины в городах, кишлаках,
аулах готовились к тому, чтобы пропеть азан - призыв к утреннему намазу.
Пусть встают правоверные, пусть опускают лбы к земле, чтобы с новыми силами
начать затягивать пояс ислама от Хинди Куха - Индийских гор до самой
Адриатики. Пусть жирная Европа ощутит его давление на своем жирном брюхе. Ее
будущее уже предрешено, взвешено и расписано убористой вязью арабских букв в
Книге Судеб. Кто посмеет противостоять воле Аллаха?

Спал еще Ближний Восток - Сирия, Ирак, Иордания, Израиль.

Где-то в убогом афганском кишлаке, маясь болью в кривой спине,
вполглаза досматривал сон бывший агент ЦРУ террорист Усама бен Ладен.
Снилось - он уже уничтожил, спалил огнем царство мирового дьявола -
Соединенные Штаты.