Чтение 44–й страницы книги ~Опасная тихоня~

он. - Ты к ним больше не вернешься.

- Что? - Я приподнялась на локтях.

- Нечего тебе делать у Пашкова, а с этим его телохранителем-костоломом я
еще разберусь, - пообещал Дедовский.

Я усмехнулась:

- А ты что, мой личный менеджер? Позволь-ка мне самой разбираться в своих
делах.

- В каких делах? - вспыхнул Дедовский. - В показательных отстрелах и
обливаниях соляной кислотой?

- Хоть бы и так!

Дедовский насупился, и, не исключено, мы с ним в конце концов разругались
бы, не загляни в палату Анечка.

- Ой, у нас сейчас обход будет! - Она раскраснелась, как маков цвет, и
потупилась.

Дедовский поднялся со стула, чмокнул меня в лоб и ретировался, пригрозив
напоследок непременно навестить меня назавтра.

Следующий сюрприз ждал меня уже после обхода. Ко мне явился аналитик! С
тем же самым традиционным набором из фруктов, конфет и цветов, только розы
были белые, прямо свадебные. Вопросы последовали тоже достаточно
традиционные: как самочувствие, как настроение? Кроме того, выяснился
интересный факт: оказывается, аналитик так же, как и Дедовский, успел
пообщаться с моим лечащим врачом, и тот его весьма обнадежил сообщением, что
я не на смертном одре, а на верном пути к выздоровлению. Хватит того, что
после потери Веньки Литвинца "наши" ряды и так изрядно поредели.

Аналитик разложил свои дары на тумбочке и, откашлявшись, выступил с
настоящей речью:

- Уважаемая Капитолина Михайловна, я прибыл сюда не только от своего
имени, но и от имени Игоря Сергеевича и всей нашей команды. Прежде всего я
хочу выразить свое сожаление по поводу вчерашнего инцидента...

Выступление было очень длинным, и приводить его здесь целиком я не стану.
Сообщу только, что смысл его сводился к одному: дескать, случившееся со мной
лично - всего лишь досадное недоразумение, в котором повинна исключительно
"террористка с кислотой", замыслившая вывести из предвыборной борьбы Пашкова
совершенно изуверским способом. Кроме того, я узнала, что "следствие еще
разберется, как связаны первое и второе покушение". У меня сразу глаза на
лоб полезли: на что он намекал, интересно, уж не на то ли, что Майя стреляла
из снайперской винтовки и по ошибке уложила Веньку?

Я выслушала весь этот бред, так ничего и не сказав. Аналитик принял мое
молчание то ли за знак согласия, то ли за свидетельство нездоровья, но
больше не стал досаждать мне своим присутствием. Вежливо откланялся и
удалился. А я осталась размышлять над тем, что услышала. Миленькое дельце:
да ведь они решили представить Майю маньячкой, а меня ее жертвой, ее, а не
Викинга! Черта с два я им это позволю. Вот только бы знать, чего хотела
добиться Майя, когда пыталась плеснуть в лицо Пашкову кислотой. Или... От
внезапной догадки у меня мороз прошел по коже. А вдруг она все-таки целилась
не в Пашкова, а в меня?

Глава 23

- Ну здравствуйте, - поприветствовал меня фээсбэшник Капитонов,
усаживаясь на стул возле моей кровати. Сейчас в белом халате поверх костюма
он выглядел еще нелепее, чем в своем кургузом кожаном пальто во время
знаменитого следственного эксперимента. - Я вас долго мучить не буду. У меня
к вам несколько вопросов. - И, уловив мой взгляд, заерзал. - Но это только в
том случае, если вы в состоянии отвечать, если вы чувствуете себя достаточно
хорошо...

- Я чувствую себя плохо, - отрезала я, - но отвечать в состоянии.

Капитонов крякнул и исподлобья оглядел четырехместную палату, в которой я
пребывала до тех пор, пока освободится обещанная Дедовским одноместная.
Может, Капитонов боялся утечки секретной информации? Напрасные опасения - я
в палате была самая "легкая", потому что две другие женщины, пострадавшие в
серьезной автомобильной аварии, лежали под капельницами, а четвертая кровать
и вовсе пустовала. Что касается Майи, то она, как мне удалось выяснить у
медперсонала, находилась в реанимации. Живодер Викинг постарался от души,
если, конечно, подобные понятия к нему применимы.

- Надеюсь, вы хорошо помните, что произошло вчера возле Дома
железнодорожника? - тихо спросил Капитонов и уточнил:

- После пресс-конференции.

- Помню, - ответила я с вызовом, гневно раздувая ноздри. - Главный
телохранитель Пашкова избил ногами женщину, которая сейчас здесь неподалеку,
в реанимации.

- Значит, избил? - царапнул меня острым взглядом Капитонов. - Или
все-таки пресек попытку покушения?

- О, да вас уже информировали, - брезгливо поморщилась я. - Какие в таком
случае у вас могут быть вопросы ко мне? Вы ведь и так знаете, что эта..,
террористка, - я вспомнила приходившего утром аналитика с его слезными
увещеваниями, - напала на взвод беззащитных мужчин, облила их соляной
кислотой, потом поскользнулась и упала на ступеньки. Я тоже от страха
пошатнулась и ударилась затылком. Теперь можете полюбоваться результатом:
если врач вам не сказал, то у меня сотрясение мозга, - вовсю паясничала я. -
Не такой уж плохой диагноз, между прочим. По крайней мере, подтверждает факт
наличия этого самого мозга.

Капитонов выслушал меня не перебивая, а потом осведомился:

- Вам случайно не вредно так много говорить?

Я прикусила нижнюю губу и посмотрела на роскошные чайные розы Дедовского,
грустящие на тумбочке в трехлитровой банке с этикеткой "Огурцы
маринованные". Капитонов тоже покосился на розы, но их хрупкая красота его
не тронула. Во всяком случае, тему он не сменил.

- А теперь расскажите, как все было на самом деле.

- А вам надо? - Я нехотя оторвала взгляд от чайных роз.

- Надо, - ответил Капитонов. - И вы это прекрасно понимаете. А
кочевряжитесь вы потому, что решили немного попользоваться своим положением
больной.

- Извините, - буркнула я, - просто меня достала вся эта предвыборная
чехарда. - Я опять уставилась на розы и с прежней монотонностью описала
вчерашние события уже безо всякой дури. - Да, она плеснула кислотой, но это
никому не причинило вреда. Тем не менее ее избили, зверски, ногами... Причем
бил ее начальник охраны Пашкова. Я пыталась его остановить, а он меня
отшвырнул, я ударилась затылком... Хотя скорее всего он сделал это не
специально, по крайней мере, убивать меня он точно не собирался. - Закончив
свой скупой рассказ, я поинтересовалась:

- Ну что, сильно моя интерпретация событий отличается от того, что вам
поведали остальные?

- Остальные - это кто? - осведомился Капитонов, будто не понимал, кого я
имела в виду.

Я сложила губы бантиком и сквозь этот бантик выдавила:

- Остальные члены штаба кандидата Пашкова.

- В таком случае ваша интерпретация, как вы выразились, действительно
несколько рознится с тем, что я уже успел услышать, - усмехнулся Капитонов.
- Ваши коллеги единодушно заявили, что это было не избиение, а отражение
нападения. Кстати говоря, кислота и в самом деле имела место быть, так что
нападавшая вполне могла сделать Пашкова слепым калекой.

Издевался он надо мной, что ли?

- Вы там не были, а я была, - вспылила я, - и все видела. До Пашкова
брызги даже не долетели. Если кто и пострадал от кислоты, то только я.
Точнее даже, мое пальто, но мне его не жаль, оно давно уже действовало мне
на нервы.

- Значит, мнения разделились, - констатировал Капитонов, - придется
подождать, когда сама нападавшая придет в себя и заговорит.

- Наверное, это будет не скоро, - сердито заметила я и воскликнула в
сердцах:

- Господи, ну зачем она это сделала!

- Вы давно ее знаете? - неожиданно спросил Капитонов.

- Что? - Я вздрогнула. - Я ее почти не знаю, знаю только, что ее зовут
Майя и что она концертмейстер Елены Богаевской... Если вам незнакомо имя
Елены Богаевской, могу дать краткую справку: Богаевская - известная оперная
певица, редкой красоты меццо-сопрано. Совсем недавно она должна была давать
концерты в поддержку Пашкова, но в последний момент отказалась и вернулась в
Москву.

- А эта Майя что же, осталась?

- Откуда я знаю? - раздраженно сказался. - Вот вы теперь с этим и
разбирайтесь, а мне дайте спокойно поболеть. Надеюсь, я имею на это право?

- Конечно, имеете, - подозрительно легко согласился Капитонов.

- Вот и замечательно. - Я демонстративно отвернулась к стене.

***

- Ого, мы уже гуляем! - улыбнулась мне медсестра Анечка, подкупленная
очарованием Ледовского и белыми розами аналитика, которые я ей щедро
передарила.

- Ага, гуляю, - кивнула я, стараясь не сильно удаляться от спасительной
стены, выкрашенной в коммунальный зеленый цвет, поскольку в голове моей
что-то звенело и перекатывалось, как в будильнике, сломанном детской рукой.
- Где тут у вас реанимация?

- Да вон, слева по коридору, со стеклянным окном, - махнула рукой Анечка.
- А вам зачем?

- Как там женщина, которую привезли вчера? - ответила я вопросом на
вопрос.

- Побитая, что ли? - уточнила Анечка, и ее хорошенькое личико
посерьезнело. - У нее дела неважные, ночью ее оперировали - внутреннее