молодая пара, видимо устав друг от друга в тесноте вагона, попыталась
завести с ним дорожную дружбу. Парень устранился от них и часа полтора
смотрел неподвижно в окно, ничего за ним не замечая. Потом он куда-то исчез,
а вернулся уже пьяный, с остекленевшим взглядом и запекшимися до коросты
губами.
крик:
из лопнувших пересохших губ засочилась кровь. Он как лунатик, с невидящим
взором побрел в тамбур вагона.
стряхивая оцепенение от страха. И на миг будто бы воцарился покой, но в
следующий момент Мамонт услышал, а точнее, ощутил хлопок открываемой двери в
тамбуре. Наверное, и проводница ощутила то же самое, потому что на секунду
опередила его...
откос. Машинально, по профессиональной привычке сорвала стоп-кран. Ее и
Мамонта ударило о дверь перехода в тамбуре, в вагоне что-то загрохотало,
послышались возгласы и крики.
выскочила из вагона и, легкая, в туфельках на тонких каблучках, помчалась к
последним вагонам. Мамонт устремился за ней, но тут же и отстал. А состав
дернулся, спустил воздух тормозов и начал медленно набирать скорость.
Машинист получил команду диспетчера двигаться дальше...
сесть проводница. И когда поезд уже набрал скорость, заметил, что она еще на
насыпи- просто на миг исчезла из виду- и теперь уже не сможет сесть. Он
бросил поручни и прыгнул на землю, скатился по откосу, врубившись в густой
ивняк. Состав уже прогромыхал мимо, а проводница все бежала назад, увязая в
текучем щебне насыпи.
траве какой-то темный предмет, похожий на рваную тряпку. Белокурый парень
лежал вниз лицом, укатившись от железной дороги на несколько метров. Не
прикасаясь к нему, можно было определить, что он мертв: голова была
вывернута затылком вверх, из драного свитера на груди торчали веером деньги.
Однако проводница, опустившись перед ним на окровавленные, исцарапанные
колени, пыталась развернуть его голову, но от волнения лишь больше
заламывала ее.
вставай! Вставай!.. Что ты лежишь, земля холодная!
назад, бесслезно всхлипывая. Он ударил ее по щеке, затем обнял и крепко
прижал к груди. Она натужно пошевелилась, стараясь вырваться, как пойманная
птица, и медленно затихла.
разгоряченные бегом мышцы и не растрепал по земле зеленые денежные бумажки.
Проводница опомнилась,- вскочила на ноги.
дрезину. Приедет железнодорожная милиция... Иди, иди, милый!
все равно мертв!
назад. Только теперь он заметил, что она стоит босая на холодной, мерзнущей
земле. Мамонт схватил ее на руки и понес. Сломленная, она лишь тихо плакала
и повторяла:
Он же ехал в моем вагоне...
кольцо струны сдавило горло под нижней челюстью, и сидевший на спине палач
даже не напрягал рук, затягивающих петлю. Они знали уязвимое место, где
человеческая жизнь, как подземный родник, выбивалась из толщи на
поверхность...
слишком роскошно.
поставили полковника на ноги. Прямо перед собой он увидел того, от которого
зависела сейчас жизнь и смерть. Сквозь прямоугольный вырез маски смотрели
малоподвижные, пристальные глаза. Так смотрят хирурги перед тем, как начать
операцию...
излом.
патронник и, вытащив обойму из рукояти, швырнул ее, не глядя назад.
Полковник, только освободившийся от струны, поймал себя на мысли, что ч эти
решающие секунды продолжает анализировать поведение и слова убийц,
продолжает вести никому не нужное следствие. А они, то ли играя благородных,
то ли соблюдая ритуал, не спешили без всяких хлопот умертвить жертву.
Полковник заметил в глазах "хирурга" какое-то профессиональное наслаждение
от этой медлительности.
Можете написать письмо.
получит.
кабинет, усадили за письменный стол, включили лампу. "Хирург" положил
пистолет на край стола.
телевизор: по ночной программе шла какая-то порнуха, голос переводчика был
нудный и неприятный.
стакана ручку...
самостоятельность, чтобы самоубийство выглядело естественно: человек написал
письмо - что-то вроде "в моей смерти прошу никого не винить"- и пустил себе
пулю в лоб... Так и выглядели многие самоубийства, будто заразная болезнь,
охватившие государственный аппарат, особенно с девяносто первого года.
подчинялся ситуации, душа не вздрагивала от близости смерти. Он держал
ручку, занесенную над листом бумаги, а думал о том, что быть задавленным
струной- это особая честь, воздаваемая по положению жертвы либо по каким-то
иным ритуальным соображениям. А он - плебей, которому хватит одного
патрона...
жизни: телевизор включили, чтобы заглушить звук выстрела... Полковник
огляделся. В кабинете был обыск, но какой-то беглый, поверхностный.
Возможно, Арчеладзе помешал своим приходом или этих искусных палачей не
очень-то интересовала личная жизнь жертвы. Они знали о полковнике все...
вмонтирован сейф. Поражаясь своей расчетливости, он достал ключи, глядя на
входную дверь, спокойно открыл шкаф и потянул сначала карабин. Однако рука
помимо воли отставила его и легла на ложе арбалета. Все это он делал не
глядя, на ощупь- внимание было приковано к двери...
правая тем временем уже вкладывала короткую пластмассовую стрелу со стальным
сверкающим наконечником.
знал о ней, Бог весть почему купив однажды этот арбалет Дорогая игрушка была
совершенно не нужна ему и стояла несколько лет невостребованной. Помнится,
от нее загорелись глаза у Воробьева, и ведь почему-то не отдал тогда, хотя
намеревался...
приставил ствол к мягкому подлокотнику и выстрелил. Затем ударом сшиб
настольную лампу и затаился в темноте.
черная фигура кого-то из палачей. Он сделал несколько шагов вперед -
полковник надавил спуск.
живот, руки заскребли по паркету. Арчеладзе спокойно перезарядил арбалет, не
меняя положения,- за стеной орал телевизор. В дверном проеме показался еще
один- черные маски-чулки, натянутые на голову, делали их совершенно
неотличимыми друг от друга. Полковник дал ему возможность переступить порог
и выстрелил. Палач упал на колени, скрючился и замер, прислонившись боком к
шкафу. В тот же миг телевизор смолк. Полковник вскочил с кресла и с
арбалетом наперевес пошел к двери, умышленно стуча ботинками.