Чтение 37–й страницы книги ~Подставная фигура.~

- Почему завтра? А сейчас что-то не в порядке? Служащий промокнул лоб
платком и размазал по зубам искусственную улыбку.

- Просто в блоке "С" сегодня дезинфекция, сэр. Извините.

- Но...

- Я вас слушаю, леди, - служащий уже обращался к женщине в свитере до
колен, которая стояла следующей.

Недоумевая, Макс отошел в сторону. Только что на его глазах два человека
получили разрешение на свидание, ни про какую дезинфекцию речи не было.
Может, их родственники содержатся не в блоке "С"? Или тюремщики просто
выигрывают время? Но для чего? Предупредить МИ-5? Скорей всего... А завтра
скажут, что свидание не состоится, или накачают родителей наркотиками, или
придумают какую-нибудь другую гадость... Ладно, увидим!

Неподалеку от тюрьмы он нашел недорогую однозвездочную гостиницу и снял
одноместный номер. У портье купил карточку для таксофона, из уличного
автомата сделал звонок. Потом на такси отправился отыскивать нужный адрес.

Плотные транспортные потоки, левостороннее движение, огромные двухэтажные
автобусы, нависающие то с одной, то с другой стороны, словно айсберги,
грозящие раздавить утлую желтую скорлупку... Макс отвык от всего этого и
чувствовал себя здесь чужаком: ни соседей, ни друзей, ни знакомых, ни одного
человека, который обрадуется встрече... Разве что заехать к мистеру
Арчибальду Кертису и спросить, помогли ли триста тысяч фунтов британскому
коммунистическому движению? Но он тоже вряд ли обрадуется посланцу из
прошлого...

Вдруг в голову пришла мысль, заставившая Макса устыдиться: ведь в этом
городе находятся его родители, самые близкие и родные люди! Почему же он не
ощущает этого? Из подсознания выполз болезненный червячок: кто он и зачем
приехал в Лондон? Сын, страдающий без родителей и желающий скрасить
последние годы их заточения? Или...

Однозначного ответа не было. Жизнь не признает застывших форм и постоянно
нарушает их. Те люди, которых он видел на фотографии, - хрупкая женщина в
белом платье, мужчина в рубашке апаш и маленький мальчик в матросском
костюмчике - они просто-напросто не существуют. Счастливая семья Томпсонов
исчезла много лет назад. Есть некая пожилая чета, мистер и миссис Томпсоны,
с целым набором неведомых Максу наклонностей и привычек. Они двадцать восемь
лет просидели в тюрьме, это не могло не сказаться на мировоззрении,
характерах, психике, наконец... За столько времени они забыли и про

Россию, и про него, забыли и русский язык, а если нет - наверняка говорят
с акцентом. "Мой малшык"... Время, когда Макс нуждался в их поддержке, давно
прошло. И они вряд ли нуждаются в нем...

Да и он уже не аккуратный, тщательно причесанный мальчик. Он взрослый
мужчина, и ему приходилось не только любить, но и убивать. Он разведчик и
прибыл сюда не по своей воле, а по заданию Центра и на казенные деньги.
Старики, которые давным-давно стелили ему на ночь постель и поили малиновым
чаем во время простуды, сейчас вряд ли узнают собственного сына. Между ними
не осталось никаких родственных связей, никаких человеческих чувств.

Это все было правильно и совершенно логично. Но почему его охватило такое
волнение в приемной тюрьмы?

Макс вышел из такси в самом начале Эбби-роуд и без труда нашел кафе
"Бинго-Бонго". Там он сел за столик и заказал себе ростбиф с кровью. Почти
сразу к нему подсел очень толстый человек с тремя подбородками и свернутой
"Дейли мейл" под мышкой.

- Ну что? - произнес он с типичным лондонским выговором.

- Завтра в то же время. Сослались на дезинфекцию. Человек кивнул.

- Хорошо.

Английской резидентуре удалось добыть списки медицинского обследования
заключенных Уормвуд-Скрабз за восемьдесят восьмой год. И реестр снабжения их
одеждой в девяносто третьем. И ведомости на выдачу рождественских подарков в
девяносто шестом.

Так сообщалось в донесениях Центру: "удалось добыть". На самом деле
бумаги элементарно собрали на свалке, хотя для этого вначале потребовалось
узнать - куда именно вывозят мусор из особорежимной тюрьмы. Впрочем,
технология тут не имела значения. А вот то, что во всех трех списках
отсутствовали фамилии Томпсонов - значение имело.

- Пива? - предложил толстяк.

На столе появились два огромных бокала темного портера с плотной густой
пеной. Макс отхлебнул - во рту разлился аромат спелой ржи.

- Ваше здоровье.

Человек с тремя подбородками одним махом осушил бокал, поднялся и вышел.

Официант принес заказ, и Макс неторопливо принялся за свой ростбиф, с
удовольствием запивая сочное непрожаренное мясо ароматным пивом.

Макс вернулся в гостиницу около восьми часов. В коридоре он встретил ту
самую женщину в свитере до колен, которая стояла с ним в окошечко за
разрешением на свидание. Женщина отпирала номер напротив и приветливо
улыбнулась Максу.

- Я слышала, вам не повезло, какая-то дурацкая дезинфекция, - сказала
она. - А моего жениха отпустили на два дня. Сейчас он придет с друзьями, мы
хотим немного повеселиться. Присоединяйтесь! Правда, мы будем рады!

- Спасибо, - ответил Макс. - Я переволновался, очень устал, и у меня
жутко разболелась голова. Сейчас я выпью снотворное и лягу спать

Запершись в номере, он стал думать - чем вызвано такое радушие. Англичане
очень сдержанны и неохотно идут на контакт. И у них не принято приглашать
вот так, запросто, незнакомых людей. Правда, это специфический социальный
слой... Как ведут себя родственники и друзья английских преступников, Макс
не знал.

Вскоре за дверью послышались громкие голоса, музыка, пение. Шумная
компания веселилась допоздна.

К двум часам ночи все напились вдрызг. Макс несколько раз просыпался,
когда они футболили ногами дверь номера, называя его то Биллом, то Рэндалом,
то Сьюзи. Так он восполнил пробел в своих знаниях - английский криминал
ведет себя почти так же, как русский. Хотя, может, все это было хитроумной
комбинацией МИ-5.

Наутро Макс пораньше ушел из гостиницы, чтобы не встретить кого-нибудь из
теплой компании. До девяти часов он гулял, потом съел омлет и овсянку с кофе
в небольшом, очень чистеньком кафе, пролистал газеты- Поглазел, как работают
реставраторы в обшитой лесами старой методистской церквушке.

Внезапно в голову пришла понравившаяся мысль, и он заглянул в посудный
магазин, бакалейную лавку, небольшой универмаг... Здесь, в ювелирном отделе,
он нашел то, что искал: карманные фляжки разного качества и размеров.
Серебряные стоили от ста двадцати фунтов и были ему не по карману, поэтому
пришлось довольствоваться изящно выгнутой стальной фляжкой, обтянутой
коричневой кожей и с навинчивающейся крышкой-стаканчиком. Примерно такой,
как у Веретнева, только красивей. В ближайшем баре он попросил налить в нее
"Джонни Уокера", поместилось двести пятьдесят граммов, еще пятьдесят он
выпил одним глотком прямо из мерного стаканчика, расплатился и вышел на
улицу, оставив хозяина в полнейшем недоумении.

В назначенное время Макс с букетом бархатистых темно-вишневых роз был в
приемной тюрьмы.

Вчерашний служащий встретил его, как хорошего знакомого, извинился за
доставленное беспокойство и без особого формализма выписал пропуск.
Подлинной метрики не понадобилось, хватило и российского паспорта. Это
свидетельствовало о том, что никто не собирается чинить ему препятствий.

- Пожалуйста, сэр, - клерк в сером протянул ему пропуск. - Вы можете
пройти в комнату для кратких свидании. По коридору налево Мистера Томаса
Томпсона приведут через несколько минут.

Максу показалось, что в глазах клерка пляшет неказенный интерес. Еще бы!
К непризнавшимся русским шпионам прибыл сын с российским паспортом! На
судебном процессе двадцать восемь лет назад этот факт мог стать решающей
уликой. Сейчас он не имел никакого практического значения.

У низкой дубовой двери рослый охранник отобрал пропуск, с удивлением
осмотрел букет и внимательно рассмотрел каждую розу в отдельности, а самого
Макса обследовал портативным металлоискателем.

- Что у вас здесь, сэр? - Вытянутая рамка остановилась на уровне
нагрудного кармана. Макс вынул фляжку, хотел отвернуть колпачок.

- Виски. Наверное, это запрещено? Охранник пожал плечами.

- Мы не можем запретить вам пить виски, сэр. Проходите, пожалуйста.

В большой комнате Макс оказался один. Она была перегорожена от пола до
потолка толстым синеватым стеклом. По обе стороны прозрачной преграды стояли
столы и стулья, на столах лежала допотопного вида черные телефонные трубки.
Ярко светили бестеневые ртутные лампы. Окон не было, толстые стены глушили
все звуки, стояла абсолютная тишина.

Макс сел за стол ближе к середине комнаты и стал ждать. В противоположной
стене имелась одна дверь, именно оттуда должен был появиться отец. Больше
неоткуда. Сердце лихорадочно колотилось, по спине поползла капелька пота. И
ладони вспотели, по детдомовской привычке Макс вытер их о брюки.

Дверь открылась, вошел какой-то человек, Макс подумал, что это
сопровождающий отца охранник, но почему-то не в униформе, а в свободного
покроя штанах, джинсовой рубахе и легких туфлях. Следом должен был появиться
старый, раздавленный двадцативосьмилетним заточением узник, но дверь
закрылась.

Вошедший был довольно высок, подтянут, с гибкой спортивной фигурой.
Худощавое, с резкими чертами лицо, высокий, с залысинами лоб, волевой
подбородок... Человек почему-то остановился у самой двери как вкопанный,
Макс обратил внимание на неестественность позы и определил, что незнакомец
пребывает в крайнем напряжении...

Ожидающий взгляд Макса и ищущий взгляд вошедшего скрестились. Как
загипнотизированный, Макс медленно поднялся со стула, распрямляясь во весь
рост. Взгляд незнакомца обжигал, в нем были боль и страх, недоверие и
настороженность, надежда и узнавание... Макс вдруг понял, что никакой это не
незнакомец и не охранник, а человек с фотографии - его отец! Он не сильно и