стянули запястья жесткой тонкой бечевкой.
спиной постепенно наливались болью. Свет настольной лампы слепил глаза, и он
закрыл тяжелые веки, пытаясь тонкой, просвечивающей на свет кожей
отгородиться от грубых и страшных событий.
не изменившийся - только лицо стало жестче, острее. И несколько морщин... Он
вовремя закрыл рот, чтобы успеть поймать каплю, готовую сорваться с нижней
губы.
похоронил его в своем сознании.
кивнул Алике, показав глазами на холодильник. Та послушно пошла, раскачивая
задом и тряся голыми сиськами. Хлопнула дверца, пшикнула крышка банки со
швепсом. Алика поднесла к губам Евсеева прохладную жестянку, ее руки
колотились.
твоей семье...
это прекрасно знали.
- Макс Карданов! И у него действительно запутанная история с родителями..."
посмотрел на Евсеева.
начинает, хватит болото разводить...
сжимающей пистолет - У Евсеева из глаз брызнули искры. Яички поджались, из
горла вырвался хрюкающий звук. Ответработник ЦК КПСС не знал, что боль от
удара может быть такой пронзительной, - он на какое-то мгновение потерял
сознание.
Седой выпрямился, в руках у него был узенький шприц, тонкая иголка с
рубиновой капелькой на конце ярко блеснула в свете настольной лампы- Алика
смотрела округлившимися глазами - сквозь серую радужку проглядывало
испещренное сосудами глазное дно.
- тяжелая волна Аликиных духов, терпкий дух оружейного масла, пот нескольких
человек - грубый мужской и нежный женский... Все чувства многократно
обострились, комната вдруг деформировалась и изменила размеры, стол по
наклонному полу поехал в угол, температура воздуха стала подниматься, будто
кто-то на полную мощность включил отопление.
сейчас у него вырастут рога или глаза засветятся неоновым огнем, а двое
пришельцев ждали совсем другого и были уверены, что дождутся...
пытают с помощью прожектора, Евсеев слышал об этом. Ставят перед самым
лицом, двести-триста ватт... Но ведь здесь никакого прожектора нет. Нет? А
пот - градом... Алика поднялась с кровати, Евсеев увидел, что вся одежда на
ней истлела, испарилась. Она рада, конечно, эта сучка, она всегда любила
жару, жару и молодых самцов, ей хоть гангстера, хоть черта лысого давай, ей
все мало...
рот по окружности передвинулся на лоб.
денег нет, они в банке... Есть бриллианты. Да, бриллианты есть. От пяти до
пятнадцати карат.
обуглились. Евсееву стало страшно. Он отвернулся. Но и там стояла Алика, ее
волосы от жара скрутились спиралями, как у негритянки, все тело тоже
почернело, блестит от пота, губы вывернулись. Нет... Это невозможно!
Мулай Джуба, между сточенных треугольниками зубов торчат остатки мяса.
Евсеев вдавился в спинку кресла.
почему так жарко, они находятся в подвалах президентского дворца. Алика
стоит перед ним, неприлично раскачивая тазом и показывая влажный розовый
разрез между ног.
марсельском отделении "Лионского кредита" два абонированных сейфа... Нельзя
же все яйца складывать в одну корзину?
плечу. - Теперь говори шифры. Только не спеши, надо ведь записать, правда?
они одобряют его хитрость и предусмотрительность, и он одобряет их
обстоятельность и старательность.
удивленным взглядом присутствующих. Обсыпанные потом брови выстраивались
удивленным домиком. Он возвращался.
даже пижамные штанишки и мужская сорочка, наброшенная на плечи, - вот они,
на своих местах. И Карданов... И этот, седой... И смысл слов, которые
вылетали из Евсеева в последние минуты, вылетали против его воли, - смысл
тоже возвращался тяжелым бумерангом.
поправить? Надо только придумать - как?
он посмотрел на Алику, у которой глаза стали похожи на пятнадцатикаратовые
бриллианты. - Кто пойдет в кабинет?
выскользнул за дверь. Евсеев сидел, скрючившись, в кресле, смотрел в пол. Он
покачивал головой, продолжая беззвучно разговаривать сам с собой. Время от
времени его челюсти сжимались, под обвисшими толстыми щеками проступала
твердая кость. Из оцепенения его вывела Алика.
подумать только!! И все молчком, мне ни слова! Да ведь я уже сейчас могла
вместо того, чтобы сидеть в этой поганой дыре, скупить всех менеджеров на
Бродвее, выступать, записываться, сниматься!! Скотина! Ты для них эти деньги
берег, да?! - Ее рука стрелой вытянулась в сторону Макса. - Для них, я
спрашиваю?.. Да если бы на твоем месте был нормальный здравомыслящий мужик,
он бы с этими деньгами... Я бы... Весь мир был бы у наших ног!.. А ты!!
приподняться с кресла. Макс был начеку, он схватил Алику за предплечье и
силой усадил на место. Лицо девушки покрылось красными пятнами, ругательства
продолжали вылетать из ее рта, полуобнаженное тело тряслось, как в припадке.
обращал на них внимания. Он ощупал пальцами раму зеркала из небьющегося
стекла, висевшего на стене. Нашел две скрытые кнопки по обе стороны рамы,
одновременно надавил. В стене обозначился квадрат примерно метр на метр,
зеркало уплыло куда-то вверх, открывая тускло поблескивающий сейф с двумя
цилиндрическими шкалами на дверце.
издает стрелка настенных часов, перемещаясь на одно деление. Спец открыл
дверцу и на миг замер. Его зрачки сузились, защищая душу от ослепительного
блеска драгоценных камней.
Таубе. На этот раз через калитку, как подобает приличным людям. Камешки Спец
и Макс рассовали по многочисленным карманам курток. Веретневу сказали, что
все в порядке, но тому не терпелось узнать подробности операции... До
"Фольксвагена" оставалось метров десять, контуры машины проступали в темноте
сгустком еще более глубокой тени, Веретнев уже представил, как мигнут
коротким "привет" лампочки над дверцами, когда они сядут в салон, и он
выдвинет встроенную пепельницу, и закурит сигарету, и это будет самая
большая награда за весь мандраж и тревоги предыдущего часа. Настроение у
всех было приподнятым, усталости не чувствовалось. Чистый прохладный воздух
пах морем и расцветающей магнолией.
вперед. И тут же, втянув носом воздух, страшным голосом крикнул прямо
противоположное:
света. Он негативом высветил лицо Спеца: черное, с белым, оскаленным в крике
ртом и черными зубами...
Посняков Андрей
Маккефри Энн
Конан-Дойль Артур
Андреев Николай
Андреев Николай
Шилова Юлия