Чтение 35–й страницы книги ~Ночной Дозор~

Я побарабанил пальцами по подлокотнику шезлонга.

Инквизиция. Структура над Дозорами. Она рассматривает спорные случаи, наказывает оступившихся -- с любой стороны. Она бдит. Собирает данные о каждом из нас. Но ее вмешательство -- редчайший случай, да и сила ее -- скорее в скрытности, чем в боевой мощи. Когда Инквизиция рассматривает дело о достаточно могучем маге, она привлекает боевиков со стороны Дозоров.

И все-таки, Инквизиция замешана. Я шефа знаю. Он из всего извлекает по меньшей мере две-три выгоды. И недавняя история с Максимом, диким Иным, Светлым, ушедшим работать в Инквизицию -- тому пример. Шеф натаскал в этом деле Светлану, дал ей уроки самоконтроля и интриги, но попутно выявил нового Инквизитора.

Знать бы, к чему готовят Светлану!

Пока я иду в темноте. И что самое страшное... удаляюсь от Света.

Я надел наушники, закрыл глаза...

В эту ночь дивным цветом распустится пара книг,

В это ночь домовые вернутся домой...

Тучи с

севера, ветер с запада,

Значит

скоро колдунья махнет мне рукой...

Я живу

в ожидании чуда, как маузер в кобуре,

Словно

я паук в паутине,

Словно

дерево в пустыне,

Словно

черная лиса в норе...

Я рискую. Я очень рискую. Великие волшебники идут по своим, но даже они не рискуют идти _против_ своих. Одиночки не выживают.

Я бежал сквозь подзорные трубы от испуганных глаз детей

Я хотел переспать с русалкой, но не знал, как быть с ней,

Я хотел обернуться трамваем, и въехать в твое окно,

Ветер дует с окраин, нам уже все равно...

Ветер дует с окраин, а нам уже все равно...

Будь моей тенью, скрипучей ступенью, цветным воскресеньем, грибным дождем.

Будь моим богом, березовым соком, электрическим током, кривым ружьем.

Я был свидетель тому, что ты ветер, ты дуешь в лицо мне, а я смеюсь,

Я не хочу расставаться с тобою без боя, покуда тебе я снюсь...

Будь моей тенью...

Рука легла на мое плечо.

-- Доброе утро, Света, -- сказал я, и открыл глаза.

Она была в шортах и купальнике. Волосы влажные и аккуратно уложены. Наверное, душ приняла. А я свинья, даже не подумал.

-- Как ты после вчерашнего? -- полюбопытствовала она.

-- Нормально. А ты?

-- Ничего, -- она отвернулась.

Я ждал. В наушниках наигрывал "Сплин".

-- Чего ты от меня ждал? -- резко спросила Света. -- Я нормальная, здоровая, молодая женщина. У меня с зимы мужика не было. Понимаю, ты вбил себе в голову, что Гесер нас свел, как лошадей на случку, вот и уперся...

-- Ничего я не ждал.

-- Тогда извини за неожиданность!

-- Ты почувствовала мой след в комнате? Когда проснулась?

-- Да, -- Светлана с трудом вытянула из узкого кармана пачку сигарет, закурила. -- Я устала. Пусть я только учусь, а не работаю, но устала. И приехала сюда отдыхать.

-- Ты ведь сама заговорила о наигранном веселье...

-- А ты и рад был подхватить!

-- Верно, -- согласился я.

-- А потом пошел жрать водку и строить заговоры.

-- Какие еще заговоры?

-- Против Гесера. И против меня, между прочим. Смешно! Даже я почувствовала! Не считай себя великим магом, который...

Она осеклась. Но слишком поздно.

-- Я не великий маг, -- сказал я. -- Третья ступень. Может быть, вторая. Не дальше. У каждого свои рамки, которые не переступить, даже если тысячу лет проживешь.

-- Извини, я не хотела тебя обидеть... -- растерянно сказала Света. Опустила руку с сигаретой.

-- Брось. Мне не на что обижаться. Знаешь, почему Темные так часто образуют семьи, а мы предпочитаем искать жен и мужей среди людей? Темные легче переносят неравенство и непрерывную конкуренцию.

-- Человек и Иной -- это еще большее неравенство.

-- Это уже не считается. Мы -- два разных вида. Тут ничего не считается.

-- Я хочу, чтобы ты знал... -- Светлана глубоко затянулась. -- Я не собиралась заводить... заводить дело так далеко. Ждала, что ты спустишься, увидишь, приревнуешь.

-- Извини, я же не знал, что должен ревновать... -- искренне покаялся я.

-- А потом... потом как-то все закрутилось. Я уже не могла остановиться.

-- Да все я понимаю, Света. Все нормально.

Она растерянно посмотрела на меня:

-- Нормально?

-- Конечно. С кем не бывает. Дозор -- одна большая и крепкая семья. Со всеми вытекающими последствиями.

-- Какая ты скотина, -- выдохнула Светлана. -- Антон, ты бы посмотрел сейчас на себя со стороны! Как ты еще оказался с нашей стороны!

-- Света, ты же пришла мириться? -- удивленно спросил я. -- Так вот, я мирюсь. Все нормально. Ничего не считается. Это жизнь, и в ней всякое бывает.

Она вскочила, секунду буравила меня ледяным взглядом. Я часто и растерянно моргал.

-- Идиот... -- выпалила Светлана и пошла в дом.

Так чего ты ждала? Обиды, обвинений, грусти?

Впрочем, это не важно. Чего ждал Гесер? Что изменится, если я выйду из роли невезучего возлюбленного Светы? Это место займет кто-то другой? Или ей уже пора остаться одной -- одной наедине с великой судьбой?

Цель. Я должен знать цель Гесера.

Рывком поднявшись с шезлонга я вошел в дом. И сразу же увидел Ольгу. В гостиной она была одна. Стояла перед раскрытыми витринами с мечами, держала на вытянутых руках длинный узкий клинок. Смотрела на него... нет, так не смотрят на антикварную игрушку. Тигренок, наверное, тоже смотрит на свои мечи похожим взглядом. Но для нее эта любовь к старому оружию абстрактная. Для Ольги -- нет.

Когда Гесер переехал жить и работать в Россию -- из-за нее, между прочим, такие мечи еще могли быть в ходу...

Восемьдесят лет назад, когда Ольгу лишили всех прав, воевали уже иначе...

Бывшая Великая волшебница. Бывшая Великая цель. Восемьдесят лет.

-- А ведь как задумано было... -- сказал я.

Ольга вздрогнула и обернулась.

-- Самим Тьму не победить. Надо, чтобы людишки просветлели. Стали добрыми и ласковыми, трудолюбивыми и умными. Чтобы каждый Иной кроме света -- ничего не взвидел. Какая цель... как долго круги шли, когда она в крови утонула.

-- Ты, все-таки, выяснил, -- сказала Ольга. -- Или догадался?

-- Догадался.

-- Хорошо. Что дальше?

-- В чем ты прокололась, Ольга?

-- Я пошла на компромисс. Маленький компромисс с Тьмой. И в итоге мы проиграли.

-- Мы ли? Мы всегда уцелеем. Подладимся, подстроимся, вживемся. И будем вести прежнюю борьбу. Проигрывают только люди.

-- Отступления неизбежны, -- Ольга легко перехватила двуручник одной рукой, взмахнула над головой. -- Похожа я на вертолет на холостом ходу?

-- Ты похожа на женщину, которая машет мечом. Ольга, неужели мы ничему не учимся?

-- Учимся, еще как. В этот раз все будет иначе, Антон.

-- Новая революция?

-- Мы и той не хотели. Все должно было пройти бескровно... почти. Ты же понимаешь -- мы побеждаем лишь через людей. Через их просветление, через возвышение духа. Коммунизм был прекрасно рассчитанной системой, и... и только моя вина, что он не был реализован.

-- Ого. Почему ты еще не в сумраке, если это твоя вина?

-- Да потому, что все было согласовано. Каждый шаг одобрен. Даже тот злосчастный компромисс... даже он казался допустимым.

-- И теперь новая попытка изменить людей?

-- Очередная.

-- Почему -- здесь? -- спросил я. -- Почему опять у нас?

-- Где у нас?

-- В России! Сколько она еще должна вынести?

-- Сколько потребуется.

-- Так почему снова -- у нас?

Ольга вздохнула, легким движением отправила меч в ножны. Вернула на стенд.

-- Потому, милый мой мальчик, что на этом поле еще можно чего-то добиться. Европа, Северная Америка -- эти страны уже отработаны. Что возможно -- было опробовано. Кое-что и сейчас отрабатывается. Но они уже в дреме... они уже засыпают. Крепкий пенсионер в шортах и с видеокамерой -- вот что такое благополучные западные страны. А экспериментировать надо на молодых. Россия, Азия, арабский мир -- плацдармы сегодняшнего дня. И не строй возмущенного лица, я родину люблю не меньше тебя! Я за нее крови пролила больше, чем у тебя в жилах течет. Ты пойми, Антошка, поле боя -- весь мир. Ты ведь знаешь это не хуже меня.

-- Боя с Тьмой, а не с людьми!

-- Да, с Тьмой. Но победить мы сможем, лишь создав идеальное общество. Мир, в котором будут царствовать любовь, доброта, справедливость. Работа Дозоров -- это ведь не отлов магов-психопатов на улицах и выдача лицензий вампирам! Все эти мелочи занимают время, силы, но они вторичны... как тепло от электрической лампочки. Лампы должны светить, а не греть. Мы должны менять человеческий мир, а не ликвидировать мелкие прорывы Тьмы. Вот -- цель. Вот -- путь к победе!

-- Ольга, это я понимаю.

-- Прекрасно. Тогда пойми и то, о чем прямо не говорят. Мы боремся тысячи лет. И все это время мы пытались переломить ход истории. Создать новый мир.

-- Дивный новый мир.

-- Не иронизируй. Кое-чего мы все-таки добились. Через кровь, через страдания, мир все же становится гуманнее. Но нужен настоящий, подлинный переворот.

-- Коммунизм был нашей идеей?

-- Не нашей, но мы ее поддержали. Она казалась достаточно привлекательной.

-- А что теперь?

-- Ты увидишь, -- Ольга улыбнулась. Дружелюбно, искренне. -- Антон, все будет хорошо. Верь мне.

-- Я должен знать.

-- Нет. Вот это, как раз, не нужно. Ты можешь не волноваться, никаких революций не планируется. Никаких лагерей, расстрелов, трибуналов. Мы не повторим старых ошибок.

-- Зато наделаем новых.

-- Антон! -- она повысила голос. -- Да в конце-то концов, что ты себе позволяешь? У нас прекрасные шансы победить. У нашей страны -- получить мир, покой, процветание! Встать во главе человечества. Преодолеть Тьму. Двенадцать лет подготовки, Антон. И не только Гесер работал... все высшее руководство.

-- Что?

-- Да. А ты думал, все делается наобум?

Я был ошеломлен.

-- Вы следили за Светланой двенадцать лет?

-- Конечно же, нет! Была разработана новая социальная модель. Проведены испытания... отдельных элементов плана. Даже я не в курсе всех деталей. С тех пор Гесер ждал, когда участники плана сойдутся воедино... в пространстве и времени.

-- Кто именно? Светлана и инквизитор?

У нее на миг сузились зрачки, и я понял, что угадал. Частично.

-- Кто еще? Какая роль отведена мне? А что будешь делать ты?

-- Узнаешь в свое время.

-- Ольга, еще никогда вмешательство магии в человеческую жизнь не приводило к добру.

-- Не надо школьных аксиом, -- она и впрямь завелась. -- Не считай себя умнее других. Мы не собираемся использовать магию. Успокойся и отдыхай.

Я кивнул:

-- Хорошо. Ты изложила свою позицию... я с ней не согласен.

-- Официально?

-- Нет. В частном порядке. И как частное лицо я считаю себя вправе противодействовать.

-- Кому? Гесеру? -- у Ольги округлились глаза, кончики губ приподнялись в улыбке. -- Антон...

Развернувшись, я вышел.

Да, смешно.

Да, нелепо.

Не просто сумбурная акция, которую проводят Гесер и Ольга. Не просто попытка повторить неудавшийся социальный эксперимент. Подготовленная, давно запланированная операция, в которую я имел несчастье влипнуть.

Одобренная высшим руководством...

Одобренная Светом...

Почему я дергаюсь? У меня и права-то на это нет. Никакого. И шансов нет. Абсолютно. Можно утешаться мудростью о песчинке в часовом механизме, но я сейчас -- песчинка на мельничных жерновах.

И что самое печальное, на дружелюбных и заботливых жерновах. Никто не будет преследовать меня. Никто не станет со мной бороться. Просто помешают делать глупости, от которых все равно нет и не будет прока.

Почему же тогда так больно... так нестерпимо больно в груди.

Я стоял на террасе, сжимая в бессильной ярости кулаки, когда на плечо легла рука.

-- Похоже, ты кое-что выяснил, Антон?

Глянув на Семена, я кивнул.

-- Тяжело?

-- Да, -- признался я.

-- Ты только одно помни... пожалуйста. Ты -- не песчинка. Никто из людей не песчинка. И уж тем более -- из Иных.

-- Сколько надо прожить, чтобы так угадывать мысли?

-- Лет сто, Антон.

-- Тогда Гесер может читать любого из нас как открытую книгу.

-- Конечно.

-- Значит, я должен разучиться думать, -- сказал я.