медленно и очень четко произнес Владимир и вышел из кабинета Председате-
ля, аккуратно прикрыв за собой дверь.
не уволили. Председатель больше его не вызывал и ничего не предлагал.
госпиталя КГБ и попросили прислать офицера, знающего иностранные языки.
Оказалось, "скорая" привезла мужчину, которому стало плохо на улице, по-
хоже, его сильно избили, но документов у него нет, по-русски он не гово-
рит, а по виду и одежде понятно, что с Запада, а не с окраин великого,
могучего и многонационального СССР. Ответственный дежурный послал Влади-
мира съездить и разобраться.
вально через минуту ворвались трое здоровенных бугаев, заломили ему руки
за спину, стянули брюки и, обнажив ягодицы, вкололи лошадиную дозу ами-
назина. С этого в те времена принято было начинать работу с больными,
находящимися в состоянии психотического бреда, общественно опасными и
буйными.
больным можно и поговорить.
ошибка, ужасная ошибка, уверяю вас. Вы меня приняли за кого-то другого.
Ведь вы...
Владимира, его домашний адрес и телефон, его звание и должность в КГБ.
случилось?
таетесь открыть его взглядом. Согласитесь, это не может считаться нор-
мальным поведением. Разумеется, вы больны, и мы будем вас лечить.
Председатель легко и непринужденно расправился с ним за неподчинение, за
детскую попытку морализаторства. И за тот последний взгляд, от которого
многоопытного Председателя кинуло в жар, и ноги и руки налились свинцо-
вой тяжестью, и вдруг захотелось сказать:
Чехословакию мы найдем специалистов. Ты прав, не надо тебе против них
работать.
слова, все сразу станет легко и просто. И так хорошо...
простил.
выйти оттуда через несколько лет полным инвалидом, слабым и полубезум-
ным, ничего не знающим и не помнящим. И это предназначение сбылось бы,
если бы не Владимир Васильевич Булатников, который забрал Владимира из
госпиталя еще до того, как его успели искалечить. Разумеется, забрал он
его совершенно легально, не украл, не вывез под покровом ночи. Он просто
добился, чтобы Володю выписали. Конечно же его комиссовали по состоянию
здоровья. Он перешагнул порог этого госпиталя недалеко от метро "Ок-
тябрьское поле" полным сил, здоровым, преуспевающим майором КГБ, а вышел
спустя три месяца никем. И ноги еле несли его, то и дело норовя подог-
нуться. Глаза почти не видели, из-за лекарств, которые ему кололи, у не-
го началось отслоение сетчатки. Он был слабым и немощным. Но голова пока
была в порядке, соображал он по-прежнему нормально. Правда, память стала
подводить, ведь эти лекарства прежде всего по памяти бьют...
ми, натуральными продуктами с рынка, водил гулять, медленно прохаживаясь
рядом с ним по парку и поддерживая под локоть. Приводил на дом врача-оф-
тальмолога, который занимался сетчаткой.
бывший майор КГБ должен будет исчезнуть, на его месте появится человек с
другим именем и другой, биографией. Этот человек возглавит группу из лю-
дей, щедро одаренных природой, научит их пользоваться своим даром и бу-
дет ими руководить. Булатникову нужен именно он, потому что только в нем
счастливо сошлись такие необходимые для реализации замысла черты и ка-
чества. Он владеет методиками тренировок и вообще разбирается в пробле-
ме. Он кое-что понимает в оперативной работе, имеет специальное образо-
вание и практические навыки. Он ничего не умеет, кроме этой работы, у
него нет никакой другой профессии, а этой работы его лишили. Более того,
лишили незаслуженно, подло, нанеся удар в спину, коварно. И главное -
особо цинично, выдвинув в качестве основного оружия невинную шутку, про-
изнесенную в доверительной беседе. Кроме того, Владимир одинок, отец его
скончался несколько лет назад, мать совсем недавно, братьев и сестер
нет, жены и детей тоже нет. Стало быть, его исчезновение никому боли и
горя не причинит.
денькая и наивная, безобидный прохиндей Миша Ларкин, аферист-спекулянт
Гарик Асатурян и погоревший на бабах психиатр Карл Фридрихович Рифиниус.
Всех их находил и вытаскивал из беды сам Булатников, но работал с ними
только Павел. Даже имя Владимира Васильевича упоминать было запрещено.
Павел занимался с каждым из них индивидуально, строго следуя той методи-
ке, которую разработали в секретной лаборатории. И убеждался, что мето-
дика действительно хорошая, грамотная. Даже Рита, которая не могла вооб-
ще ничего, кроме как заставить соседа вылить водку в раковину, научилась
просто поразительным вещам. Единственным препятствием была ее доброта и
наивность. Она не могла внушать людям ничего такого, что грозило опас-
ностью их жизни, если сама знала, что это опасно. При мысли, что она
своим внушением ставит под угрозу чью-то жизнь, она мгновенно слабела и
теряла способность работать.
получается. Все-таки это очень большой грех.
использовать Риту на менее сложных заданиях, а также в тех случаях, ког-
да содержание внушения никак не свидетельствовало о намерении причинить
смерть. Например, тот случай с Семеновым. Рите и в голову не могло прий-
ти, на что она толкает водителя. У нее никогда не было машины, она ни-
когда ее не водила и вообще плохо разбиралась в правилах дорожного дви-
жения. Она была абсолютно уверена, что внушает ему обыкновенное передви-
жение определенным маршрутом по определенному временному графику. Такое
задание она выполняла десятки раз и не видела в нем ничего опасного и
предосудительного.
летняя, наивная и влюбленная, сразу стала говорить Павлу "ты". Она была
в этом смысле единственной во всей группе. Трое мужчин, более четко
представлявшие степень своей замаранности и зависимости от Павла, назы-
вали его по имени-отчеству и на "вы". Они-то хорошо понимали, что он -
руководитель и работодатель, а они - подчиненные. И только Рита считала
Павла прекрасным принцем, который так добр, что поселил ее в отдельной
квартире, дал возможность закончить финансовый техникум, да еще и деньги
платит за пустяковые услуги. Господи, да она так его любит, так ему бла-
годарна, что готова и бесплатно ему помогать!
два года, у него глаза раскрылись.
Он так и планировал - закончить в течение месяца свое дело и вернуться к
ней. Но прошла неделя, и он неожиданно для себя затосковал. Нет, не в
том дело, что он любил Риту. Он не любил никогда и никого. Для души ему
достаточно самого себя, а для тела существовало множество женщин, кото-
рых можно было использовать в случае надобности, за деньги или бесплат-
но, но без слов и обязательств. Павел впервые оказался в ситуации, когда
никто за него ничего не решал и не придумывал. Вылетев из КГБ, он приоб-
рел руководителя в лине Булатникова. И снова привычная дисциплина, и
снова все нацелено только на то, как наилучшим образом выполнить приказ,
то бишь задание. Заказчиков искал сам Булатников, отдавал Павлу приказ и
потом платил деньги. После гибели Булатникова Павел спрятался в зону, а
там все та же привычная, расписанная по часам и минутам дисциплина, по-
рядок, иерархия, законы. Выйдя из зоны, он сразу попал в руки Минаева,
который дал задание. И снова все привычно: получил задание - организовал
исполнение - получил деньги.
решает за него, какие задания надо выполнять, а от каких отказываться,
сколько денег запрашивать за одно задание и сколько - за другое. Он
чувствует себя неуютно, он растерян, он не может так жить. Он не умеет.
Его никогда не учили принимать решения, распоряжаясь собственной жизнью.
Чужой - пожалуйста, сколько угодно. А своей - нет. Сначала были строгие
и требовательные родители, потом армия, потом вуз с казармой, потом офи-
церская должность, потом за него все решил Булатников, а после Булатни-
кова решал суд и начальник колонии.
на. Ему кажется, что рядом с ней он обретет уверенность. Раз он несет
ответственность за нее, значит, эта ответственность и станет для него
тем командиром, тем руководителем, который и подскажет, какое решение
надо принять. Рита нуждается в нем, и, может быть, хотя бы это вразумит
его и научит, как жить дальше.
раз двадцать, и утром, и вечером, и ночью, но она не подходит к телефо-
ну. У Павла был ее служебный телефон, но он боялся звонить в Сбербанк.
Это противоречило его принципам и могло быть опасным. Дома трубку снима-
ет только Рита. В Сбербанке полно народу, и ему совсем не нужно, чтобы
Лукин Евгений
Никитин Юрий
Дальский Алекс
Посняков Андрей
Лукьяненко Сергей
Каргалов Вадим