центов за две советские копейки!
телефоны-автоматы уже готовы к переходу на западные рельсы -- автомат охотно
проглотил мой "никел", и после первого же гудка я услышал в трубке женский
голос: --Алло!
-- С приездом! Это вы, Вадим?
голос. -- Я же звонила вам в "Космос"! Вы получили мою записку? -- Так вы...
Так вы и есть Карина? -- сообразил я.
вас к нему живым или мертвым. Вы как предпочитаете? --А где он? На съемках?
два года! Господи, подумал я, а ведь Косте, и правда, уже сорок два года. А
я-то все представлял его юным киноадминистратором. Но инфаркт! У Кости???
вполне успевал его навестить.
заеду за вами через пятнадцать минут. Вы в "Европейской"?
прежние визиты в Ленинград. -- В "Европейскую" меня мог устроить только
Костя.
Ждите меня у входа, бай! -- И в трубке раздались гудки отбоя.
больше двадцати, аразговаривает она с той же веселой стремительностью, что и
Костя. Но откуда Костя узнал, что я в СССР?
тридцатилетней шатенкой в форме-стю-ардессы международных линий "Аэрофлота",
а ее голубой "жигуленок" был украшен импортными финтифлюшками с
эмблемами-зайчиками "Плейбоя". -- Им же там нечего делать в больнице! Вот
они и смотрят телевизор с утра до ночи. А вчера днем показывали заседание
нашей парламентской оппозиции.в Доме кино. И вы там в вестибюле
разговаривали с Ельциным. Костя, когда увидел... у него чуть второй инфаркт
не случился! Ну, а дальше вы понимаете. Костя посадил меня на телефон, и я
обзвонила пол-Москвы. Дело в том, что у Кости есть ваш фильм.
ленинградским закатом. Закат словно извлек из грязной советской мишуры
былую, петербургскую красоту этих прямых и широких проспектов, царственное
спокойствие Невы и зеленые просторы императорских Марков. Действительно,
этот город был похож на Амстердам, Париж, Рим. Или они--на него...
носом трамвая. -- Ваш фильм, который вы делали^ Костей. "Зима бесконечна".
--Что-о-о???
привезти вас к нему живым или мертвым? -- Но ведь фильм смыли! Я виден акт
рязанской фабрики! Тут Карина повернулась ко мне и спросила: -- Ну и что? Я
тоже была замужем, когда встретила Костю. И, между прочим, за советским
атташе в Бонне. Но разве вы не знаете Костю!
по-юношески стремительного в движениях, передо мной стоял седовласый толстяк
в блекло-полосатой больничной пижаме. Правда, на его одутловатом лице были
серые Костины глаза и у него был прокуренный Костин голос.
через час улетает в Осло и до последней минуты ждала моего звонка, весь день
не выходя из квартиры). -- Старичок, дай сигарету, быстро!
инфаркт. Мы стояли на зашарканной больничной лестнице, куда Карина провела
меня с помощью небольшой взятки в виде плитки норвежского шоколада, которую
она сунула в карман дежурной медсестре. В обмен на это медсестра выдала нам
два халата, застиранных до асфальтовой серости и без единой пуговицы, но
зато точно с такими же черными штемпелями, какие были на простынях в
гостинице "Армения" десять лет назад, в самую волшебную ночь моей жизни.
"Б-ца No6 Ленгорздравупр Минздрав СССР"--извещали штемпеля на этих халатах.
набросив один из халатов на свой чистенький аэрофлотский пиджачок, а второй
я набросил себе на плечи. Потом я взял у Карины одну из авосек, в которой
были яблоки и кастрюлька с овощным супом, а вторую авоську-- с винегретом и
котлетами -- Карина понесла сама.
коридорам и попали в холл -- "красный уголок", набитый ходячими больными и
больными в инвалидных колясках. На всех больных были одинаково блеклые
больничные пижамы и тапочки на босу ногу, и все они, подавшись телами
вперед, напряженно смотрели в черно-белый экран телевизора, поднятый на две
больничные тумбочки. По телевизору шел прямой репортаж из Кремля, с
заседания Верховного Совета СССР. Когда мы вошли, телекамера
нам тут предлагают, практически исключают возможность этих забастовок! -- он
переждал шум кремлевского зала и продолжил: -- И это делается в то время,
когда в Донбассе за десять дней забастовки не добыто и тонны угля! Вы,
товарищ Шилаев, понимаете, что вы нам предлагаете? Да если мы примем ваши
формулировки, то завтра вообще вспыхнет всеобщая забастовка по всей стране!
"красном уголке". Я подумал, что десять лет назад, в мое время, телезрителей
так возбуждали только хоккейные матчи.
профсоюзов. За ним был виден президиум съезда во главе с Горбачевым. Сидя в
центре президиума, . Горбачев нервно постукивал белыми пальцами по красной
скатерти стола.
Мы просим Верховный Совет предоставить право трудовым коллективам и
профсоюзным комитетам объявлять забастовки в тех случаях, когда
администрация не выполняет достигнутых договоренность. -- Где это
написано?--снова крикнули ему из зала. Тут Карина высмотрела среди больных
своего мужа и окликнула его: --Костя! Зайко!
в коридор, Карина вручила ему обе авоськи с едой, чмокнулав щеку, пожала мне
руку и быстро исчезла, цокая каблучками по кафельному больничному полу. А
Костя сказал мне: --Дай сигаретку! Быстро!
куришь?! -- Костя даже сплюнул с досады. --
телережиссер Залкинд в Доме кино: --Ты видщ что у нас делается в стране?
Революция, старик! Мы щ поживем при капитализме! --Я вижу,--произнеся.
теперь не в кино, я свой кооператив ганизовал -- частная сеть кинотеатров,
независимая т сударства. Но две недели назад эти суки приняли новый" кон по
налогам -- до 90 процентов! Ты можешь себе лщ ставить?
-- огорчился Костя. --Л хотел первым увидеть твое лицо при этой новости!
кинофабрики!
что на Западе не купишь за миллион. Вм же вся прелесть нашей державы! За
день до уничтожив фильма проявщики ночной смены рязанской кинофабрш сделали
мне дубль-позитив. Ну, конечно, это стоило не"ц) бутылку, но какая
разница!..
запретившего всем киностудиям страны братьи на работу, я вспомнил о своем
еврейском проискождии, послал эту великую державу к чертям собачьим и в поя
еврейской эмиграции уехал в США. Хотя я не говори" английски, не читал
"Variety" и "Times", не играл в текши никогда не носил французских
галстуков. Но у Кости, кот^и по своим организационным талантам мог бы' легко
вопи первую десятку голливудских продюсеров, не было в и еврейской крови, и
он остался в СССР. И когда я ехалщв Европу в Америку, любуясь картинами
Боттичелли в ыци Флоренции и скульптурами Микеланджело на юге Ит" когда я
дышал средиземноморским бризом на Капри и пии(! "капучино" на виа Венето, --
в это самое время Костя 3iiii,
который приказал уничтожить сам Министр кинематографии СССР. Костя просто
выкрал у них эту картину. За что мог, конечно, поехать совсем в
противоположную от Европы сторону лет эдак на десять. Я смотрел на Костю и
не знал, что сказать. --Well,--произнес он, читая мои мысли.--Может быть,
теперь ты дашь мне сигарету? Я покачал головой. --Не дам.
двух пленках -- изображение отдельно, а звук отдельно. Так вот я спас только
изображение. Фонограмму -- не удалось, из-за ерунды сорвалось! Главное, я
Доценко Виктор
Конан-Дойль Артур
Суворов Виктор
Доставалов Александр
Лукин Евгений
Шилова Юлия