Чтение 85–й страницы книги ~Московский полет~

-- Что с тобой? Скажи мне! Что случилось? Я посмотрел ей в глаза: --
Мне нужно выпить. Пошли в бар. В баре я залпом выпил двойную порцию водки и
заказал

еще.

--Ты меня испугал, -- сказала Мичико. --Ты стал такой белый, как будто
тебя действительно отравили. Что было в этом письме?

-- Это не для Tokyo Readers Digest.

-- Я не стану об этом писать, клянусь!

-- Ты помнишь твою легенду про обезьяну. Как его звали?

-- Сон Гоку.

-- Я получил такой же урок, как он. Они хотят, чтоб я знал, что я у них
на ладони.

-- Кто они?

-- КГБ.

-- Ты можешь объяснить подробней? -- Нет!-- сказал я и выпил еще рюмку
водки. -- Но я в гробу их видал!

-- Я не понимаю, -- сказала она, потому что я дословно перевел это
русское выражение на английский. -- Кого ты видел в гробу?

Я не успел ответить, потому что по радио вдруг сказали.

-- Mister Vadim Plotkin from International Press. Please come to the
second desk immediately! -- и повторили по-русски с финским акцентом:--
Мистер Плоткин из Международной Прессы. Пожалуйста пройдите на вторую палубу
немедленно! -- Могу я пойти с тобой? -- спросила Мичико. Я пожал плечами и
пошел на вторую палубу. Там, у трапа, стоял помощник капитана, кутался от
дождя в плащ. --Вы мистер Плоткин?-- спросил он. -- Кажется, да...

-- Похоже, кто-то хочет повидать вас, -- и он кивнул на причал в
сторону морского вокзала.

И только тут я увидел, что оттуда идут по морскому пирсу Аня и майор
таможенной службы -- тот самый, с волчьим лицом, который проверял мой
чемодан, коллекционирует мои книги и подложил мне письмо от генерала Быкова.

-- Я могу сойти вниз? -- спросил я у помощника капитана. -- Только на
минуту.

Я сбежал по мокрым ступеням косого трапа и остановился на деревянном
пирсе.

Аня шла ко мне, близоруко щурясь своими шальными зелеными глазами, в
мокром от дождя желтом платье и с какими-то мокрыми цветами в руках. Она
была точно такой, как двадцать четыре года назад.

ЭПИЛОГ

Я свернул со 128-й дороги в Салем, проехал мимо старого
краснокирпичного Музея салемских ведьм, миновал Smart-маркет, где всего две
недели назад, перед поездкой в Россию, покупал кукурузные, овсяные и пр.
хлопья, сухофрукты, быстрорастворимый завтрак и "Pepta-Bismol". А еще через
пару минут я уже был на тихой Alendale Road, среди одинаковых домиков, в
одном из которых живут теперь моя бывшая жена и дочка. На их двери не
оказалось звонка, я постучал, и дверь открыл лысый мужчина лет пятидесяти, в
джинсах и в кухонном переднике. В его левой руке был поднос с чашкой черного
кофе, гренками и виноградом. Я смутился:

-- Excuse me. Извините. Здесь живет мисс Плоткин? -- Да, да, -- ответил
он по-русски, но с сильным американским акцентом. -- Заходите. Вы Вадим, я
знаю. Вы хотите видать Хан очку... -- Да, -- сказал я, входя. -- А где она?
-- Только говорите тише, -- сказал он. -- Лиза работает. Я сейчас приду.
Одну секунду! -- И он бесшумной походкой пошел из гостиной в спальню, неся
на руках поднос с завтраком, а на лице -- выражение счастья. Лиза
работает?!! -- изумился я про себя, а лысый тем временем осторожно приоткрыл
дверь в спальню и сказал: -- Дорогая, твой завтрак...

И через эту щель я увидел Лизу. Она сидела спиной к двери, за бывшей
моей IBM Typewriter, жадно курила и быстро, вдохновенно стучала по клавишам.
А вокруг нее -- на полу, на кресле, на незастеленной кровати -- были
разбросаны листы бумаги. Точно так, как они всегда были разбросаны у меня,
пока я не перешел на Compaq.

-- Подожди, дорогой, не мешай, -- сказала она через плечо этому лысому.
--Поставь где-нибудь... Он тихо закрыл дверь, а я спросил изумленно: -- Что
она делает?

-- Лиза очень талантливая! Она пишет книгу, -- ответил он с
благоговейным выражением в голосе и в глазах. --Она уже подписала контракт с
издательством через вашего агента! --Лиза?! Книгу?! О чем?

-- Она называется "Секрет семейного счастья". Это будет бестселлер! Вы
послушайте только эпиграф! -- и, подхватив со стола книгу PROPHET by Kahlil
Giman, стал читать: Любите друг друга, но не костенейте в любви. Пусть
любовь будет морским проливом между берегами ваших душ. Чувствуйте чаши друг
друга, но не пейте из одной чаши.

Делите хлеб друг с другом, ноне кусайте от одной буханки. Пойте и
танцуйте вместе, Но позвольте друг другу быть в одиночестве, Держите ваши
сердца врозь, Как одинокие струны лютни, которые настроены на один мотив.

Потому что только рука Жизни может вмещать ваши сердца.

Будьте вместе, но не вплотную друг к другу: Так колонны храма стоят
врозь, Так кипарисы не растут в тени друг друга... Я ушел не дослушав. Я
нашел свою дочку рядом с домом, и она с криком "Папочка!!!" бросилась мне на
руки, а потом повела меня на детскую площадку, на качели. И там,
раскачиваясь, сказала мне:

-- А я сочинила про тебя историю. Ты хочешь послушать?

-- Хочу, дочка, -- сказал я, изумляясь тому, как сильно она повзрослела
за эти десять дней.

А Хана сказала:

-- Однажды жил папа, и у него была дочка. Она была принцессой. И она
всегда любила, чтобы он приезжал к ней из Нью-Йорка. И тогда она пела ему
песню. -- И вдруг запела негромким голоском: Нет в мире другого такого, как
ты... Ни у кого нет такой улыбки, как у тебя... Ни у кого, ни у кого Нет
твоего лица, Ни у кого нет твоего подбородка, Ни у кого, ни у кого...

Качели остановились, а она продолжала тянуть своим тонким голоском:

-- Ни у кого...

Я протянул ей руку, и она дала мне свою маленькую белую ладошку. Я
открыл эту ладошку и увидел, что это и есть ладонь Бога.