Чтение 20–й страницы книги ~Незапертая дверь~

Но это оказался вовсе не Чистяков, а Настина мама Надежда Ростиславовна,
которая после дежурных вопросов о самочувствии и питании поинтересовалась,
посетила ли ее дочь парикмахерскую.

- Ты сильно обросла, Настюша, сходи постригись.

- Не хочу, мне так нравится, - упрямилась Настя.

- Доченька, у тебя была такая чудная головка, когда ты в первый раз
сделала стрижку! Ну почему ты не хочешь снова постричься? Ходишь лохматая,
как я не знаю что!

- Мама, женщина на пятом десятке имеет право сама решать, какую прическу
ей носить.

Этот разговор повторялся с пугающей регулярностью вот уже несколько
месяцев. Мать настаивала на возвращении на голову дочери стильной короткой
стрижки, Насте же быстро надоел ее новый облик, и она снова решила
отращивать волосы, а пока закалывала невразумительной длины пряди во что-то
непонятное на затылке. Выдержав очередной "причесочный" натиск, она с
облегчением положила трубку, но не успела и двух слов сказать, как снова
раздалось треньканье.

Коротков метнул на Зарубина взгляд, полный яда, и возвестил:

- А это уж точно профессор? Это действительно был Чистяков.

- Чем занимаешься?

- Провожу время в обществе молодых мужчин, - пошутила Настя. - Один из
них уйдет домой, а второй останется. Или, может, обоих оставить?

- Валяй, - согласился муж. - Только не запутайся в них, а то я тебя знаю,
ты же до единицы считаешь без ошибок, а когда два и больше - начинаешь
путаться.

- Я калькулятор возьму, - засмеялась она. Настя разговаривала с Лешей и
краем уха слышала перешептывание Зарубина с Юрой Коротковым.

- Слышь, Юрок, а у тебя правда с Палной... ну, в смысле... ничего
такого?

- Во-первых, правда, а во-вторых, твое какое дело?

- Да я подумал, поздно уже, а мне на другой конец Москвы пилить... Может,
она меня тоже оставит? А завтра вместе на работу бы... А, Юрок? Но если у
вас что-то такое, так я мешать не буду, ты только скажи.

- Балда ты, Серега, и бить тебя некому.

- Почему это некому? - вступила Настя, закончив общаться с Чистяковым. -
Ты, Коротков, теперь Сережин начальник, имеешь полное моральное право дать
ему в нос. Или в лоб. Свободное спальное место есть только на кухне, вот на
этом диванчике. Устраивает?

Зарубин радостно оглядел диванчик, сопоставляя его длину со своим ростом.

- Вот оно, преимущество быть маленьким, - гордо объявил он, вполне
удовлетворенный результатами осмотра. - Никто из вас здесь спать не может, а
я - запросто. Почем берешь за ночлег, Настя Пална?

- Завтраком расплатишься. Встанешь в семь часов и приготовишь еду на
троих.

- Ни фига себе! - протянул Сергей. - У тебя же холодильник пустой, из
чего готовить-то? Мы все умяли.

- А ты в магазин слетай, - ехидно посоветовал Коротков. - Нынче не
советское время, круглосуточные магазины всюду есть.

Настя полезла в сумку за кошельком, достала деньги.

- Правда, Сережа, сбегай быстренько, купи чего-нибудь на завтрак. Вот,
возьми деньги. А я пока тебе постелю. Магазин у метро.

- У метро?! - вытаращил глаза Зарубин. - Это мне в такую даль переться?
Ну вы садисты!

- Ладно, не ной, - поморщился Юра, - возьми мою таратайку.

Наконец минут через сорок продукты лежали на полке в холодильнике, а
сотрудники второго отдела МУРа - на своих диванах.

Спала Настя в эту ночь странно. Крепкий глубокий сон то и дело
прерывался, и она чувствовала, как четко и быстро начинал работать мозг.
Сережка не так уж не прав, высказав предположение, что Яна Нильская могла
оказаться сообщницей убийцы. Или убийц. Все они - и следователь, и
оперативники - попали в плен информации о том, что жена сценариста приехала
в Москву впервые и у нее нет здесь никаких знакомых, кроме тех, с кем она
общалась во время съемок. Но ведь это известно только со слов Руслана
Нильского, мужа Яны. Он мог лгать. А мог добросовестно заблуждаться.

Надо проверять...

После очередного перерыва на здоровый, почти без сновидений, сон Настя
продолжила мысленное составление плана проверки: запросить Кемерово, пусть
местные сыщики поговорят с родными и близкими Яны насчет ее московских
знакомых. Или, может, самим поехать? Сережу, например, отправить. Нет, не
пустят, денег нет на такие командировки.

И уже на рассвете вдруг подумалось: глупо как-то все выглядит. Допустим,
Яна Нильская участвовала в убийстве водителя Инджия. Допустим, теперь она
скрывается. Зачем? И что собирается делать дальше? Нельзя скрываться до
бесконечности, рано или поздно придется возвращаться, и что тогда говорить,
как объяснять свое отсутствие? Если, конечно, она вообще собирается
возвращаться. А если нет? То есть как это - нет? Ладно, допустим, у нее
серьезный конфликт с мужем, многие свидетели говорят о том, что они сильно
поскандалили в вечер убийства, Яна бешено ревновала Руслана к актрисе Ирине
Савенич. Но ведь, кроме мужа, есть еще две дочери, совсем крошечные. И
родители. Нельзя же вот так, за здорово живешь, ни с того ни с сего бросить
всех и скрыться. А жить на что? На деньги любовника? Значит, есть какой-то
любовник, о котором никто не знает. Нет, глупо, глупо, не получается...

А за полчаса до звонка будильника Настю разбудил по телефону следователь
Гмыря.

- Нильская нашлась.

- Жива? - внезапно севшим голосом спросила Настя.

- И здорова. Сама пришла. Только что ребята с адреса отзвонились. Езжай
быстренько туда, а к десяти часам вези ее ко мне. Если что срочное - я на
телефоне.

***

Хрупкая Яна совсем потерялась в недрах широкого мягкого кресла, в которое
она забралась с ногами, прижав колени к груди. Бледная и заметно похудевшая,
она почти не разговаривала ни с Русланом, ни с Ириной, которые наперебой
предлагали ей принять душ, поесть, поспать или хотя бы просто выпить
горячего чая. Только отрицательно качала головой и иногда через силу
выдавливала из себя:

- Не хочу... Не надо...

- Где ты была? - тревожно спрашивал Руслан.

- Не знаю. В какой-то квартире.

- Что с тобой делали?

- Ничего.

- Тебя били? Пытали? Тебе угрожали? Что они от тебя хотели?

- Не знаю... Ничего...

Наконец Ира потянула Руслана за рукав и силой вытащила на кухню.

- Оставь ее в покое, - тихо заговорила она. - Ты что, не видишь? Она в
шоке. Не хочет говорить об этом. Жива - и слава богу. Сейчас из милиции
приедут, им она все расскажет. Пусть пока отдохнет, в себя придет. Не трогай
ее.

- Но я должен знать! - волновался Руслан. - Где она была? Кто ее увез,
куда и зачем? И потом, почему ты думаешь, что милиционерам она все
расскажет, если она мне не хочет говорить?

- Потому что для тебя она жена, а для них - свидетель убийства. Яна не
может не понимать, что с милицией она разговаривать обязана. За отказ от
дачи показаний, между прочим, статья предусмотрена. Я точно знаю, мне бывший
муж рассказывал.

Во втором браке Ирина Савенич побывала замужем за следователем и теперь
считала себя крупным экспертом в области уголовного процесса.

- Ладно, я подожду, не буду пока ее дергать. Руслан тяжело опустился на
табуретку, но уже через несколько секунд снова вскочил и помчался в комнату,
где сидела Яна.

- Девочка моя, - приговаривал он, склоняясь над ней и пытаясь обнять, -
маленькая моя, все прошло, все закончилось, ты со мной, мы вместе. Все
хорошо, все в порядке. Хочешь душ принять? Пойдем, я тебе помогу, помою
тебя, как тогда, помнишь?

Но Яна еще глубже забивалась в кресло и каменела под его руками. Ирина,
стоя на пороге комнаты, наблюдала эту сцену со смешанным чувством радости и
жалости. Хорошо, что маленькая Янка вернулась, хорошо, что ее не убили и не
покалечили. Но отчего-то жалко Руслана. Он так страдал все эти дни, так
переживал, мучился, собирался с мужеством, чтобы встретить любое известие,
даже самое страшное. И вот теперь Яна рядом с ним, но какая-то чужая,
незнакомая, закрытая. Он старается изо всех сил отогреть ее своей заботой,
лаской, любовью, а она только еще больше сжимается в комок, все глубже
забивается, как улитка, в свою раковину.

На лестнице послышались голоса, и Ирина открыла дверь прежде, чем звякнул
звонок. Перед ней стояли трое - двое мужчин и женщина. На женщину Ира
обратила внимание в самую последнюю очередь, зато мужчин оценила сразу. Один
совсем невысокий, примерно как Руслан, некрасивый, но ужасно милый, с
хитрыми глазами и лукавым выражением простоватого лица. Второй - его Ира уже
видела в воскресенье, когда примчалась в Сокольники после звонка Вороновой,
- настоящий опер, какими их в кино показывают, широченные плечи, хмурый
взгляд, глубокие носогубные складки. Классическая парочка из американских
детективов: один тяжеловесный, неповоротливый и суровый, без чувства юмора,
а второй - юркий, шустрый и веселый, любитель шуток и розыгрышей.

Составив мнение о стоящих на пороге мужчинах, Ирина переключилась на
женщину. Высокая, почти одного с Ирой роста, но во всем остальном - полная
ей противоположность. Светлые волосы, небрежно сколотые на затылке, светлые
прозрачные глаза, бледное тонкое лицо. И сама она вся тонкая, стройная,
размера сорок шестого, не больше. Вот бы Ирине такой размер! Но она, как ни