Валентин Пикуль

Фаворит

Роман-хроника времен Екатерины II в двух книгах

OCR Палек, 1998 г.

Аннотация

В романе запечатлены важнейшие события отечественной истории второй
половины XVIII столетия. В центре повествования - образ фаворита импе-
ратрицы Екатерины II Алексеевны, выдающегося государственного деятеля,
полководца Григория Александровича Потемкина. Среди действующих лиц -
императрица Елизавета Петровна и граф Алексей Разумовский, великий русс-
кий ученый Михаил Ломоносов и граф Иван Шувалов, основатель русского на-
ционального театра Федор Волков и граф Александр Строганов, знаменитые
адмиралы флота Российского Григорий Спиридов и Самуил Грейг, польский
король Станислав Август Понятовский и мятежник Емельян Пугачев...

ОТ АВТОРА

Пушкин предрекал: "...Имя странного Потемкина будет отмечено рукою
истории", а Герцен позже писал, что "историю Екатерины Великой нельзя
читать при дамах". Имена этих людей, спаянные единой страстью и нена-
вистью, общими викториями и поражениями, нерасторжимы в давности русс-
кой, Потемкин никогда не стал бы "князем Таврическим", если бы его мино-
вала любовь Екатерины, но и она не рискнула бы титуловаться "Великой",
если б ее не окружали русские люди, подобные Потемкину!

Летопись придворного фаворита в России часто писалась дегтем на кри-
вобоких заборах. Однако в бесконечной череде куртизанов встречались и
умные люди, страстные патриоты: они дерзко вторгались в Большую Полити-
ку, управляя не только коронованной любовницей, но и всем государством.

Среди таких баловней счастья первое место принадлежит светлейшему
князю Потемкину-Таврическому, и громадное значение его деятельности в
истории развития нашего Отечества уже никем не оспаривается.

Петр I удачно разрешил проблему Балтийскую,

Потемкину выпала честь завершить проблему Черноморскую,

Именно этот человек и станет нашим главным героем,

Роман "Фаворит" является логическим завершением моих прежних истори-
ческих хроник "Слово и дело", "Пером и шпагой", Я старался не повторять
самого себя, и потому некоторые эпизоды романа написаны с учетом того,
что читатель уже знаком с предыдущими фактами, а значит, ему понятна
взаимосвязь событий...

В этом романе только один вымышленный герой, но образ его создан на
основе подлинных фактов. Все остальные - достоверные личности, а диалоги
их подтверждены перепискою и другими документами той эпохи.

Книга первая

Счастье не так уж слепо, как обыкновенно

думают. Чтобы лучше доказать это,

я построю следующий силлогизм:

Первая посылка - качества и характер.

Вторая - поведение.

Вывод - счастие или несчастие.

Из старинной сентенции

РОЖДЕНИЕ

(Вместо пролога)

Доцветали на Москве сады и огороды, душно было.

В окна залетали пчелы, гудя отяжеленно - к дождю.

На соседнем дворе князей Хованских бранились прачки, хлестали одна
другую жгутами мокрого белья.

И плыл в небе змей бумажный - детишки баловались.

- Эх! - сказал инвалид. - Налью-ка остатнюю...

Конечно, ежели тебе уже на седьмой десяток, а ты в секундмайорах за-
сиделся, то фортуна злодейская пророчит явное: генерал-аншефом тебе,
красну молодцу, не бывать. От этого предвидения майор полков пеших пре-
бывал в давнем унынии и водку потреблять изволил, кою и закусывал кара-
сями сушеными.

1732 год обозначился тогда на Руси...

Издавна ведомо, что воинство инвалидами украшается. А когда от пока-
леченных уже невмоготу, разгоняют их по домам, дабы, на полатях отлежи-
ваясь, они язвами своими никому глаза не мозолили. Был зван и майор в
коллегию воинскую - ради учинения смотра врачебного. А ежели для ге-
ройства батального негоден, будут абшид ему давать без пенсии. Опохме-
лясь щами прокисшими, исправно пошел он себя комиссии предъявить. За
столом присутствия сиживали чины некий, весьма лютые.

- Назовись, - потребовали, - кто таков, и поведай нам о страданьях
своих. Но языка не трепли попусту, а докладывай экстрактно, потому как
время обеденное, а мы с утра раннего сидим тут не пивши, не евши - кале-
ками разными утруждаемся...

Майор толковый рапорт учинил для комиссии:

- Зовусь я Ляксандром Потемкиным, сын Васильев; дворянин роду старо-
го, именьишки мои в провинциях Пензенской да Смоленской; душ крепостных
имею с полсотни; в супружестве - да! - сопряжен, но за давностию лет же-
ны не помню, а детками Боженька обидел...

Затем, раздеваясь, стал майор инвалидностью наглядно хвастать: под
Азовом из лука татарского в бок стрелен, под Нарвою прикладом шведским
по черепу шарахнут, у Риги порохом обожжен изрядно, под Полтавою палашом
зверски рублен, а в несчастном Прутском походе рука колесом мортиры по-
мята, отчего персты худо гнутся. Но тут усмотрел он в ряду начальствен-
ном "бывого" солдата, который у него раньше в подчинении состоял. А те-
перь проныра солдат, происхождения "подлого", сам будучи майором, за
столом комиссии красовался - при шпаге и портупее с шарфом.

- А ты, гнида, каким побытом середь дворян затесался?

На что ему было ответствовано: чтобы шумства не учинял, иначе его под
руки выведут и в протокол вставят. Майор Потемкин поспешно напялил порт-
ки, мундир застегнул проворно:

- И пропади вы все с абшидом без пенсии! Лучше уж сгнию в инфантерии,
а посрамления чести шляхетской не потерплю...

Через два года после этого казуса, в уважение инвалидности, отставку
Потемкину все-таки дали.

- Езжай, - велели начальники, - до дому своего и сиди там тихохонько.
Время сейчас таково, что бубнить по углам не пристало...

Было время правления Анны Иоанновны - кровавой!

Александр Васильевич с Москвы-то съехал, но лошадок завернул не на
Смоленский тракт, чтобы жену навестить, а занесло его в пензенские края,
в убогое именьишко Маншино, что лежало на Киевской дороге. Тут его и по-
путал лукавый!

Вот уж истинно: седина в бороду - бес в ребро...

Потемкин жену свою Татьяну и впрямь позабыл. От стола-то свадебного
его сразу в инфантерию Петра I затолкали, и закувыркало недоросля в бит-
вах да маршах, только успевай поворачиваться. Не оттого ли и не поехал
он, сам старый, на родную Смоленщину, чтобы не видеть жены, тоже старой?

А живя в своей деревеньке, заприметил у соседей Скуратовых вдову мо-
лоденькую - Дарью Васильевну, что вышла из роду Кондыревых (была она на
тридцать лет моложе майора). И полюбилось инвалиду в село Скуратове на-
езживать. Приедет - честь честью, всем дворянам поклон учинит, а Дарье
Васильевне - персонально:

- Уж не кажусь ли я противен тебе, красавушка?

На что вдовица отвечала ему всегда прямодушно:

- Да вы, сударь, еще худого-то ничего не свершили, так с чего бы вам
противным казаться?

И стал Потемкин соблазнять молодицу на любовь.

- Мужчины нонеча, - отнекивалась Дарья Скуратова, - очень уж игривы
стали, мне, вдовице, опасаться их надобно.

- Так я... тоже вдову - соврал ей Потемкин; стал он ласкаться к Ску-
ратовым, на одиночество жалуясь, что, мол, негде и головы приклонить. -
Вот ежели б Дарья-то свет Васильевна дни мои скрасила, - намекал майор,
- так я на руках бы ее носил!

Скуратовы быстро уговорили невестку:

- Ты, дуреха, не реви: быть тебе из мичманского в ранге маеорском, а
коли несогласна, так со двора нашего сгоним...

Пред святым аналоем стоя, Потемкин и священника обманул, что давно,
мол, вдовствует. Дарья Васильевна понесла вскорости, лишь на шестом ме-
сяце тягостей нечаянно вызнав, что у мужа супруга жива на Смоленщине.

Встал старик перед иконами - повинился.

- То так! - сказал. - Да не помню я первой своей. Одна ты мила мне...
Уж прости - не изгоняй меня, увечного и сирого. Жизни-то у меня и не бы-
ло: одни виктории громкие да веселья кабацкие...

Собрали они пожитки, поволоклись телегою на Духовщину - едут и горю-
ют, друг друга жалеючи. Время было суровое, инквизиция духовная за двое-
женство карала жестоко. Приехали в Чижово, а там старые ветлы склонились
над ветхими баньками, из-под тележных колес с квохтаньем разбегались по
обочинам курочки с цыплятками. Вот и дворянская усадьба Потемкиных - та-
кая же изба, как у крестьян, только пошире да поусядистей...

Вышла на крыльцо жена. Они сразу в ноги ей пали, вымаливая прощение.
Татьяна Потемкина сказала мужу: