данное, спутало многие карты в том пасьянсе, который они привыкли разыг-
рывать при бесхарактерном Васильчикове, искусно лавируя между Паниным и
Екатериною! Теперь возникла новая громоздкая фигура, быстро набиравшая
силу и скорость, а дипломаты ничего о Потемкине не знали и поначалу в
депешах, рассылаемых ко своим дворам, характеризовали фаворита очень
кратко: одноглазый генерал. Было еще неизвестно, каковы его пристрастия,
что он любит и чего не терпит, продажен или неподкупен, каковы его сим-
патии в европейской политике, какими языками он владеет, трезвенник или
пьяница? Пока что политики уяснили одно: в насыщении желудка Потемкин
неукротим, как доисторический ихтиозавр, дела вершит больше в халате,
его любимая поза-лежачая. К лету 1774 года дипломатам стало ясно, что
"одноглазый генерал" - не случайный баловень царской постели, лестница
его восхождения к славе строилась Екатериною весьма основательно - в та-
ком порядке: генерал-адъютант императрицы, подполковник лейб-гвардии
полка Преображенского, вице-президент Военной коллегии, граф великой
Российской империи.
эти сумбурные дни, когда было трудно доискаться истины, в Петербурге все
чаще появлялись усталые и небритые курьеры, с ног до гловы заляпанные
грязью дорог и проселков; они прибывали с пакетами от Румянцева. В раз-
ноголосице придворных сплетен дипломаты улавливали лишь отдельные слова:
"Суворов... Козлуджи... конгресс, конгресс!.. Князь Репнин уже там...
это в деревне Кучук-Кайнарджи..." Никто ничего не понимал. Лучше всех
был информирован прусский посол, граф Виктор Сольмс, давно живущий в
России и хорошо изучивший русский язык (за что его уважала Екатерина).
бургскую ошибку и, скорее всего, явится на Волге...
своей новой армии, было невозможно: Екатерина отшучивалась, Панин хмуро
отмалчивался, Потемкин грыз ногти. Весь июнь дипломатический корпус пре-
бывал в напряженном внимании, тщательно коллекционируя слухи среди ца-
редворцев и простонародья. Кажется, что на этот раз народ российский ши-
роко расправил свои крылья... В один из теплых вечеров Сольмс пригласил
коллег в прусское посольство на Морской улице; почти напротив расположи-
лась мастерская Фальконе, где под самый потолок был вздыблен "глиняный"
всадник... Посол Фридриха II раскатал карту России:
ния никого не ужасают, а тем более русских...
оживленный центр России, насыщенный множеством дворянских усадеб и вот-
чин, переполненный крепостным населением.
неси нам фунт свежей икры.
еще не будет. А почему - никто не ведает.
сегодня не оживит мой стол... Нет икры, и ясно почему: Пугачев идет пря-
мо на Казань...
проезжал через Россию, поспешая в столицу по срочному вызову. Где-то
вдали горели леса, сизый дым обнимал ромашковые поляны. Дороги утопали в
еду чей пыли, по ним хаотично катили брички, рыдваны, коляски, кареты,
таратайки, шарабаны, просто телеги - ехало дворянство, причитая испуган-
но. Спасались... А на почтовых станциях не протолкнуться было от мно-
жества застрявших пассажиров: все ямщики в разъездах, лошадей нет, всюду
суета, вопли, ругань, драки, пьянство, неуважение человека к человеку.
Прошка легко протекал через этот чудовищный раскардаш России, будто нич-
то его не касалось. Где-то за Липецком, остановясь менять лошадей, он
спросил станционного смотрителя:
возьмет, через Волгу перекинется, сюда заявится. Вчерась двоих уже пове-
сили: каки-то манифесты подложны читали...
задержек. Наконец и он застрял под Лебедянью.
тель. - Уж вас-то я первым делом отправлю... ей-ей!
Георгия, держался парень в сторонке, в разговоры общие не вступая, и по-
тому привлекал к себе особое внимание.
лись от вина. Левую руку с оторванными пальцами Прошка напоказ не выс-
тавлял, скрывая ее под плащом. Он сказал:
красивые глаза (не мамаевские, а по наследству из рода дворян Рославле-
вых). Это была Анюточка Мамаева, а ныне в браке казанская дворяночка
Прокудина, с нею-две девочки.
вроде. Смотрю вот: вы или не вы?.. Здравствуйте.
ползали по лавке, трепали мать за рукава платья.
редумал: по всему видать, женщине и без того плохо, так на что правду об
отце знать? "Э, ладно! Промолчу..."
суд угодил... Выдали меня за него как за благородного. А он казну в Ма-
мадыше растащил, на акциденциях попался, двух писарей засек и сосед ню
усадьбу спьяна спалил. Едем с ним до Сената столичного, чтобы умолить
судей избавить нас от Сибири.
Пять ден маемся по лавкам, лошадей не дают. Ах, сударь мой, - вдруг выр-
валось у нее. - Ежели б вы дворянином были, так все иначе сложилось - ко
счастью нашему обоюдному!
по комнате, стуча железками на ботфортах, белый галстук из батиста тер-
зал шею, мешала шпага. Ответил так:
Только не судиться. Хочу бумаги выправить по герольдии.
женщина оглядела парня, даже орден его заметила:
быть, как и не быть России без флота! Вот и выходит, Анна Даниловна, что
я человек государственной надобности... Ныне из шкиперов произведен в
чин флотского ссрвайера.
гордость проглядывала во всем его поведении, даже в походке, и потому
привлекал внимание других, которые собственного значения в жизни страны
никогда не имели (и вряд ли уже обретут). Прошка вдруг вспомнил, что в
бауле его затерялись два румяных райских яблочка, и угостил ими девочек:
игроков, что-то громко упало. Прошка заметил, что Анюта стала нервни-
чать. Он и сам пребывал в нетерпении:
нами... Удрать хочешь? Не выйдет. Вот явится Емелька Пугачев и всех нас
перевешает, а тебя, водяного, да еще с этаким орденом, - прямо башкой в