жал, как собака палку. Теперь Гасан завел льва, который чуть было не
сожрал в Стамбуле графа ШуазеляГуфье, когда тот пожелал знакомиться с
адмиралом...
Очакова, угрожая Херсону и Кинбурну, другая околачивалась возле берегов
Болгарии, чтобы перехватить русские корабли, если они дерзнут устре-
миться к Босфору.
песни матросов султанских, видеть, как басурмане по палубам шляются, а
Мордвинов и ухом не ведет...
"Где завидите флот турецкий, атакуйте его во что бы то ни стало, хотя бы
всем нам nponcicmb" А иначе с адмиралом этим говорить нельзя: Войнович
тысячу отговорок сыщет, только бы ему дома сидеть, печку топить дровами
казенными да кота гладить. Отправив приказ в Севастополь, светлейший
снова углубился в дела - политики и флирта, хозяйства и пиров. Каждую
свою женщину Потемкин любил так, будто она была его первая и последняя:
"Рисовал я тебе узоры, нашивал бриллианты, я весь тобою наполнен, жалею,
что, вспотевши, вчера уехала... Явись снова, прелесть моя воздушная: бе-
лое платье покроет корпус, ты опояшь себя поясом лиловым, грудь чтобы
открытая, а волосы без пудры, распущенные, сорочка у грудей схватится
большим яхонтом. Буду целовать ручки и ножки, а ты забудешь сама себя -
я для тебя, красавицы, всем миром стану..."
мах что-то жалобно всхлипнуло и стало слышно, как потащило по грунту
якорь... Эскадра Войновича отстаивалась возле Калиакрии; ветер быстро
усиливался; темнело.
мандовал наемный англичанин Вениамин Тиздель, на фрегате "Крым" с трес-
ком лопнули паруса, обрушило мачту. В грохоте волн четко стучали пушки -
корабли взывали о помощи.
держи курс от Туретчины далее!
обломках рангоута сигналы бедствия, пропадали в гневном кипении моря.
Старший плотник доложил Ушакову, что обшивка треснула, в трюмах явилась
вода.
ошалевших от ужаса крыс, искавших спасения на палубе. - Всех людей на
откачку! Коли насосы забьет, будем ведрами... Даже своими шапками чер-
пать! Не подыхать же нам...
расцеловал ее в прелестные уста. Взял с вазы грушу и жадно надкусил.
Прошел в кабинет, где стоял Войнович - стоял на коленях"
в зубы и подполз с нею к ногам светлейшего. Потемкин вырвал бумагу из
его рта, вчитался: "Оный шторм длился пятеро суток, после которого ста-
рались с запасными стеньгами и реями спасать суда..." Войнович говорил:
лину" затащило прямо в Босфор и выкинуло у Сераля султанского... Вениа-
мин Тиздель сдал шпагу туркам!
шел к столу, выпил водки и осмелел.
с французами, а на Руси-мужичье окаянное... с топорами.
фок-мачта уже была сбита...
вал его. Потемкин громко плакал:
трудом складывал раскоряки-слова: "Я стал несчастлив, - сообщал он Ека-
терине. - Флот Севастопольский разбит... корабли и фрегаты пропали. Бог
бьет, а не турки!"
позором, главнокомандование желал сдать Румян цеву-Задунайскому.
более не годного. Он довел его до спальни, где сладко досыпала златокуд-
рая молодая красавица.
чительно рвало. Потом он откинулся на подушку и замолчал, тупо глядя в
расписанный узорами потолок. От вина и еды упорно отказывался.
лове Потемкина родилась ненормальная мысль: гибель фрегата "Крым" он
стал совмещать с гибелью Тавриды. И некстати было появление сюрвайера
Прохора Курносова.
хое качество кораблей. - Гнилье... все разломало!
и не закинуло Тизделя под окошки дома султанского. Вот Ушаков! Его "Па-
вел" от самой Болгарии аж до Сухуми протащило. А им сам черт не брат: по
звездам определились, воду откачали, фальшивый рангоут поставили и приш-
ли обратно в Севастополь... сейчас ремонтируются.
совсем не жить, а сразу взять да повеситься...
потасканной бабы, в одиноком глазу затаилась боль и печаль. К его посте-
ли подсел Суворов:
действиях, настаивала на том, чтобы флагманский корабль не называть
"Слава Екатерины", а то Войнович загонит его в нору Босфора, как Тиздсль
загнал "Марию-Магдалину", и тогда Европа надорвется от хохота... Потем-
кин согласился: Славу Екатерины" впредь именовать "Преображением"!
море своих бесстрашных рыцарей в черных плащах с белыми крестами, и они
стали мичманами русского флота. Потемкин всегда ценил их большие знания
мореходов, обретенные в многовековой борьбе с алжирскими пиратами. С
греками забот тоже не было - балаклавские рыбаки стали военными моряка-
ми. Зато хлопотно было с запорожцами: одни оставались на службе султана
(их называли "неверными"), другие вернулись в русское подданство (назы-
ваясь "верными"). Суворов ожидал нападения турок сразу на Херсон, но ла-
зутчики его, верные запорожцы, сохранили связи в гарнизоне Очакова, со-
общили, что капудан-паша Гасан прежде готовит нападение на Кинбурн.
Суворова; светлейший подарил генерал-аншефу богатый шлафрок со своего
плеча, а пирог с трюфелями резал пополам, говоря адъютантам: "Отвезите в
Кинбурн Суворову... не все мне!" В переписке с императрицей, именуя на-
чальников по фамилиям, он выделял Суворова писанием его имени с отчест-
вом (что стала делать и Екатерина, ему подражая). В сентябре доктор Са-
мойлович принес в палатку Суворова длинное турецкое ружье и выпалил из
него в землю - образовалась глубокая ямка.
одна другую в полете толкает, а раны от сего бывают глубокие и очень
опасны... Советую вам, аншеф, беречься!
манский корабль капудан-пашн. На оконечности Кинбурнской косы возвели
укрепление, вдоль косы Суворов расположил редуты и батареи. Мордвинов,
как всегда, медлил, волынил, тянул. Наконец, разруганный Потемкиным, он
выпустил в лиман перестроенные после днепровского плавания галеры. "Дес-
на" была переделана из плавучего ресторана в бомбардирское судно, им ко-
мандовал мальтийский шевалье Джулиано Ломбард - мичман.
выбрасывало на косу обезображенные трупы.
дить десант. "Десна" вырвалась на пересечку его кораблям, Ломбард атако-
вал их с такой свирепостью, что обратил турок в бегство. Суворов, стоя
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Корнев Павел
Шилова Юлия
Мацумото Сэйте