Ушакова запискою: "Неприятель идет. Что делать?"
мусульманских жилищ: сундуки вдоль стенок, шкафчики с посудою, медные
кувшины в углу. Капудан-паша угощал в салоне адмирала Сайда, тоже алжир-
ца. В окошках "балкона" посверкивало море, вдалеке виднелись скалы ост-
рова Фидониси. Ветер отогнул край шторы, скрывавшей аляповатую копию с
тициановской "Венеры".
эскадру Войновича подальше от базы, а семнадцать "султанов", обшитых
медью, против двух линейных громадин черноморцев обнадеживали их успе-
хом. В нижних палубах турецких "султанов" постоянно галдели тысячные
экипажи. В составе их были левенды - морская пехота, готовая к резне при
абордажах, сшкладжи - марсовые, способные разобраться в джунглях такела-
жа, гсишонджи, обслуживающие погреба с порохом и батарейные деки.
флаг на линейном "Святом Павле", он голосом подозвал ближе фрегаты, ок-
ликнул их молодых командиров.
оглядки по пустякам, ежели обстоятельства призовут к самоличным поступ-
кам. Помня о своей тактике, о своем корабле, не забывайте общей страта-
гемы эскадры... Старайтесь отнять "люфт" у врага проклятого! Ну, с бо-
гом-пошли...
нии" мимо "Святого Павла" прошел сам Войнович.
нас угробишь. Крокодилы-то алжирские люты. Поступай по совести...
вато! Свежий ветер влетел в паруса авангарда. Ушаков, стоя на штанцах,
расставил ноги пошире.
позволяю с дистанции пистолетной.
цы-лсвенды тузили аикладжи-турок.
кордебаталисй показался из-за острова, и авангард Ушакова порывисто вре-
зался в линию противника, исколачивая ядрами его головные суда: это были
фрегаты. Не выдержав, они отвернули с курса, но... обнажили флагманский
"Капудание".
наказывая их за трусость. Потом сцепился с самим Ушаковым. "Павел" и
русские фрегаты поражали турецкого флагмана, неустанно работая артилле-
рией, а корабли Войновича схватились с концевыми судами противника. Сра-
жение опоясало корабли по всей дуге горизонта. Остроглазые матросы гром-
ким криком возвещали о количестве и точности попаданий. Горячим воздухом
боя сорвало парик Ушакова, обнажилась крупная голова, кое-как острижен-
ная ножницами.
удерживаемая снастями. На "Павле" снесло форстсньгу, громко лопались
вантины. Корабль вздрогнул от сильного удара, палубные матросы перегну-
лись за борт.
брандскугели, и там, где он появлялся, турецкие корабли шарахались в
стороны. Еще сорок минут Гасан выдерживал этот натиск, а потом и он от-
вернул - прочь! В корму "Капудание" добавили ядер, Ушаков видел, как
отскакивают рваные доски, летят стекла из окошек салонного "балкона". А
следом за флагманом торопливо рассыпалась вся турецкая эскадра.
битва за честь мундира. Войнович представил рапорт о сражении светлейше-
му, восхвалив себя и свою кордсбаталию. Федор Федорович тоже описывал
бой для Потемкина, рассказав ему все, как было, приложив даже писульку
Войновича с вопросом к нему: "Что делать?" Он просил у князя Таврическо-
го наградить людей его авангарда... Марко Иванович вызвал простака на
откровенность, говоря вроде дружески:
какую-то драку. Я за тобою, миленький, и уследить у Фидониси не мог -
так ты горячился.
мал линию, после чего и был повешен в Тауэре, яко отступник от святых
правил морской науки.
вот, - сказал Федор Федорович, - стало очень сомнительно: вы людей моих,
геройство проявивших, в угол задвинули, а себя наперед выставили... Где
правда?
поступок ваш дурен, и сожалею, что в этакую минуту расстройку и к службе
вредительное дело в команде наносите. Сие мне несносно..." Федор Федоро-
вич написал Потемкину, что терпеть придирки и ненависть графа Войновича
далее не намерен. К тому и честь мундира обязывает.
Ушакова, а Войновича стал ругать за то, что плут не поддержал авангард
Ушакова всеми силами эскадры, чтобы от Гасана остались рожки да ножки.
Войнович в ответ кляузничал:
сорвался, и меня прежде не спросил: как быть? Я бы иное советовал, более
разумное...
в Севастополе, яйца под собой высиживать. Прав Суворов, что в морс ваше-
го брата и на аркане не вытащить... Одно достоинство сохранил ты, граф,
от рождения своего: две дырки в носу имеешь, чтобы вкусное вынюхивать,
да еще дырка, чтобы вкусное жевать...
процессия женщин; закутав лица черными платками, погруженные в скорбь,
они собрались у дворца Топ-Капу, оставив у Порога Счастья жалобу на Эс-
ки-Гасана, под флагом которого женщины лишились своих мужей и сыновей.
Вдовы и матери выразили робкий, едва расслышанный султаном протест:
нельзя ли доверить флот другому капудан-паше?
мать Ушакова: за битву при Фидониси он получил Георгия четвертой степени
и Владимира третьей степени. Трижды кавалер - это уже персона! Попову
было сказано:
сит, а наши обормоты больше о себе думают.
производя курс мой, воспрепятствовал Порте обратить военные силы из ост-
ровов Архипелажских в море Черное, и сколько произвел в Леванте всякого
шума, то Порта Оттоманская отправила против меня 18 великих и малых су-
дов". Русский флаг снова реял в Эгейском море, его видели в Дарданеллах,
греки отчаянно штурмовали крепость Кастель-Россо, великий визирь
Юсуф-Коджа обещал Ламбро Каччиони десять мешков с пиастрами, если он
отступится от дружбы с Россией, султан Абдул-Гамид дарил герою любой
цветущий остров в Архипелаге, чтобы Каччиони был там всемогущим пашой; в
противном же случае султан грозил послать "силу великую, дабы усмирить
Вас!" Ответ пылкого патриота был таков:
крепости, извергавшей, подобно вулкану, огненную лаву обратно - на осаж-
давших. Все телесные наказания Потемкин под Очаковом запретил, открыл
для солдат прямой доступ к себе с жалобами. ("Офицеры таковым послабле-
нием службы недовольны, ибо и сих уже не слушают и, перекословя, гово-
рят, что пойду к его светлости"). Иностранные газеты изолгались. В кор-
респонденции из Геттингена Суворов узнал о себе, что он сын немецкого
колбасника из Гильдесгейма; о Потемкине писали, что якобы он уже бежал в
Польшу, оставив армию на попечение иностранцев... Это правда, что принц
де Линь не покидал Потемкина, будучи уверен, что станет руководить им.
Гуль Роман Борисович
Лукин Евгений
Русанов Владислав
Трубников Александр
Шилова Юлия
Смит Кордвейнер