Чтение 5–й страницы книги ~Тени снов~

-- Что делать нам, офицер?

Взгляд курьера был недоуменным:

-- Вы слышали приказ.

-- Мы не жители планеты. Мы участники галактической регаты. У нас имеются корабли.

-- Они не вооружены, девочка. Спасибо, но...

-- Невооруженные, зато быстрые! Мы хотим покинуть планету.

Эн быстро оглянулась, будто ища помощи у остальных экипажей. Но, кажется, ее запас неудач был не меньше моего.

-- Культхос - родина трусов! - тонко выкрикнул один из похожих на подростков иномирцев. - Мы останемся здесь и выполним приказ Императора!

Один за другим они пошли к выходу, нарочито обходя Эн Эйко по дуге.

С какой же они планеты...

Гонщики в темной одежде проявили меньше экспансивности. Просто встали и вышли следом.

-- Мне десять лет! - выкрикнула девочка, будто ища сочувствия. - Моему брату - двенадцать! Вы же не заставляете воевать своих детей!

Дядька всегда любил детвору. И своих детей, и чужих. Наверное, он был первым, от которого я ждал бы сочувствия к этим словам.

-- Когда ты хлестала водку, малышка, ты объяснила, что являешься полноправной гражданкой Империи, -- веско сказал он. - Ведь так?

Эн смотрела на нас. И я знал, что она видит в глазах. Презрение.

-- У тебя же наверняка аТан, -- сказал Огарин. - Чего ты боишься? Потерять яхту?

-- Детям аТан не ставят, -- выкрикнула Эн.

-- Иногда ставят, я слышал. У тебя есть аТан?

-- Нет!

Почему-то я ей не поверил. И никто из наших, наверное, тоже. Все слышали, что отец этих детей был с аТаном. Все знали, что их яхта стоит целое состояние.

-- Ничем не могу помочь, -- жестко сказал Огарин. - Твоя подготовка нам пригодится. Я особо сообщу в донесении, что все экипажи гонщиков мобилизованы. Если вы не примете участия в сражении, вас будут искать, как дезертиров. Все. Старший сержант Кононов, вы остаетесь за старшего. Обеспечьте явку мобилизованных.

Он вышел, следом, покачав головой, проследовал Тораки.

Эн Эйко осталась одно среди нас.

Нет, не совсем одна... в углу трактира стоял ее брат. Он тоже был лишь в купальных трусах и наброшенном на плечи полотенце. Очень крепкий мальчик, кстати, наверное много занимался спортом... Вот только он тихо, беззвучно плакал.

-- Отвратительно, -- сказал Кононов. - Мы все здесь умрем. Если уж ваши законы признали вас взрослыми... ведите себя соответственно. Ребята! Нечего здесь больше делать! Трактир закрыт до прихода имперских сил. Все, кто уцелеет, неделю пьют бесплатно! А теперь двадцать минут, чтобы попрощаться с семьями. Сбор на площади. У кого есть транспортные средства - подгоняйте туда же, детям и старикам все равно уходить пешком. Оружие можно не брать, капитан подыщет что-нибудь получше наших игрушек. Давайте, живо!

-- С Богом... -- мягко сказал отец Виталий. - Ну, мать вашу! Живо!

Почему-то мне показалось, что не деловой тон дядьки, и не пастырское напутствие отца Виталия буквально вымели наших из трактира - до давки в дверях, до толкотни и ругани... И впрямь было стыдно видеть это - плачущего мальчишку, не такого уж и маленького, наших пацанов ведь придется силком в леса гнать, все захотят с отцами в бой; и совершенно раздавленную, униженную девчонку, которую еще час назад все просто-напросто боялись. Тоже мне, "Дочь Кали". Не знаю, кем была эта Кали, но дочери у нее только понты разводить умеют!

Один я остался у стойки со стаканом. Мне прощаться не с кем. И эвакуировать - тоже некого. Дядька и отец Виталий глянули на меня, потом священник мягко сказал:

-- Пойдем... допивай, да пойдем...

Я кивнул. Они тоже вышли.

И в трактире остались только дети-иномирцы, да я.

Впрочем, меня они, похоже, и не замечали.

-- Снова! Снова, -- вдруг сказал Артем, глядя на сестру. - Ну снова!

Девочка развернулась к нему, подошла - каким-то твердым, недетским шагом. Обняла, запахивая в свой халатик. Смешно это было, и странно - она на голову ниже парнишки, но вела себя скорее как мать...

-- Не бойся, я тебя доведу, -- ее голос лился какой-то вязкой, обволакивающей волной. - Не бойся... ты дойдешь... Все будет хорошо. Все хорошо кончится.

Артем всхлипнул, поднял голову. Встретился со мной взглядом, кажется, впервые заметил, но даже не удивился. Непонятно сказал:

-- Седьмой раз!

-- Вы и впрямь без аТана? - неловко спросил я.

Девочка покосилась на меня через плечо. Резко сказала:

-- Иди! Что мы тебе? Если бы ты захотел помочь, мы были бы уже далеко отсюда! Мы тебе чужие, ты нам чужой!

-- Я бы хотел вам помочь, -- честно ответил я. - Только это ведь невозможно.

-- Так и уходи! - отрезала девочка. - Что вам еще от нас нужно?

-- Это не они, это судьба, -- тихо сказал мальчик.

Я поставил полупустой стакан на стойку и вышел. Отец Виталий поджидал меня у дверей, дядька уже куда-то ушел.

Все правильно. Они действительно мне чужие, и я им чужой, и вся наша планета для этих странных детей ничего не стоит.

А для меня она - не чужая.

-- Пойдем, Леша, -- священник похлопал меня по плечу. - Сигаретку будешь?

-- Давайте, отец Виталий... А не вредно, перед боем?

-- Она облегченная, быстро пройдет...

Я вдохнул сладкий дымок марихуаны. Благодарно кивнул священнику. И мы, молча, неглубоко затягиваясь, пошли к площади.

Через сорок минут, конечно же, все не собрались. Кое-кто из женщин хотел проводить детей хотя бы до кромки джунглей. Двум старикам потребовалась помощь - сами идти они не могли. Огарин, как мне показалось, с радостью, выписал четырем подросткам покрепче документы, подтверждающие, что они освобождены от ополчения и прикомандированы к беженцам. Пацаны своего счастья не поняли. Они бы с большим удовольствием получили оружие и пошли в бой, чем тащили носилки через лес. Но отец Виталий гаркнул что-то укоризненное о нравственных императивах, и пристыженные ребята побежали в больницу, за носилками.

Лишь через час нестройная толпа двинулась от окраины поселка к полю космодрома. Штаб был недалеко, арсенал, чье расположение являлось государственной тайной, тоже. Нас уже ждали - солдаты выгружали из четырех тяжелых грузовиков коробки с оружием.

-- Внимание! - Огарин взял свой переговорник, и голос его, усиленный динамиками штабного купола, далеко разнесся по полю. - Разделиться на четыре группы! Старшие групп - Григорий Кононов, Виталий Паклин...

Я не сразу сообразил, что речь идет об отце Виталии...

-- Игорь Цой...

Ага, отец Ромки тоже когда-то служил в имперских силах, только совсем недолго. Попал под облучение и был списан на всякий случай.

-- Павел Отвязный...

Наш городничий, больше всего на свете любящий пиво и возню с граблями и лопатой в садике, явно не ждал такой ответственности. Но Огарин не дал никому опомниться.

-- Определите свои группы, быстро! Каждому из вас будет придан мой боец, для связи и координации...

Четыре солдата двинулись сквозь толпу. Наверное, им заранее сообщили, к кому они прикреплены.

-- Группам выстроиться к грузовикам, для получения амуниции. Никаких вопросов и пререканий, снаряжение будет распределяться квалифицированными специалистами исходя из личных качеств ополченца.

Я глянул на специалистов - четырех молодых солдат, стоявших у грузовиков. Они прибыли к нам недавно, еще и не всех знали в лицо, наверняка...

-- Организовывайтесь, быстро!

Это был другой Денис. Совсем другой. Не тот, который вечно насмехался надо мной, не тот, что любил по вечерам, глядя на полыхающее небо, рассказывать удивительные истории, где переплелись правда и фантазии.

-- Если через час кто-то останется без оружия - пеняйте на себя. Погоню на псилонцев с голыми руками!

А ведь погонит...

Шутки кончились.

Я и не знал, что он мог быть таким. Я про него многое не знал, оказывается. И про то, как он попал в армию, и где родился. Меня вполне устраивали забавные истории из повседневной жизни Имперских Сил, героических сражений и похождений на увольнениях.

Такого Огарина я видел первый раз. Такой и впрямь умел убивать. Причем - даже своих, если не оправдают ожиданий.

Я попал в группу к дяде Грише. В общем-то, мне было все равно, в какую, это он сам постарался. Длинная цепочка потянулась к грузовику - солдат выхватывал из одного ящика туго скатанный пакет, из другого - оружие, вручал ополченцу, сверху кидал еще какой-то брикет - лишь подойдя ближе, я понял, что это пищевой рацион. Вот и все. Растерянные люди отходили в сторону, а над нами гремел голос Огарина.

-- Внимание! Броня никому не выдается, у вас нет навыков пользования защитными системами. Вместо этого вы получаете маскировочную накидку "Хамелеон". Это не хуже, поверьте! Она разработана в последние месяцы войны, и экипаж "Лоредана", теоретически, не имеет детекторов, способных ее обнаружить. Внимание! Вам необходимо строго следовать инструкции на упаковке накидки. После активирования "Хамелеона" индивидуальная подгонка по фигуре производится в течении семи минут, постарайтесь первые три минуты стоять неподвижно, затем двигаться как можно более активно...

Впереди меня стояла Ольга Нонова. За последний час я утратил все страхи в ее отношении... до свадьбы ли мне теперь... Свой первый страх, или растерянность, она переборола. Теперь даже приятно было смотреть на крепкую, уверенную фигуру, и вспоминать, как мы, малышня, восторженно слушали ее рассказы в первом классе. Кто еще мог ответить на любой вопрос? От кого бы мы узнали, что мощность реаджекс-привода прямо пропорционально размерам дюз, что жимолость - не бывает колючей, что великий художник Гоген отсек другому великому художнику - Ван Гогу, ухо на дуэли... Нонова знала все и всегда, и даже сейчас ко мне вернулась детская уверенность - все будет хорошо...

Наконец мы приблизились к грузовику. Молодой солдат смахнул со лба пот, глянул на Ольгу, и протянул ей здоровенную многоствольную штуку. Сказал:

-- Это "Шанс", вам как раз пойдет... Работать с ним легко...

-- Молодой человек, -- строго сказала Ольга. - Что такое "Шанс", я знала, когда вас еще не было на свете. Шестиствольная автоматическая ненацеливаемая система лазерного огня конструкции великого Мартызенски. Иначе - "лесопилка".

Она легко вскинула "Шанс", перехватила поудобнее. Сказала:

-- Пиф-паф.

Люди вокруг заулыбались. Приятно было, что у нас даже учительница умеет управлять лесопилкой. Солдат, я помнил, что его зовут Володя, молча вручил Ноновой пакет с накидкой, и, почему-то, сразу два рациона. Буркнул:

-- Хорошо. Только вы сейчас его держите стволами к себе. В бою поверните наоборот, хорошо? Следующий!

-- Привет, Бокса, -- сказал я. Было у него такое прозвище, то ли из-за успехов в древнем, и полузапрещенном виде спорта, то ли еще по какой причине. Володька мрачно глянул на меня, протянул накидку и небольшой пистолет.

-- Хватай. Это "Шмель", средний плазменный бластер.

Я растерялся. Увидев у грузовика Володьку я уж совсем уверился, что получу по-настоящему хорошее оружие. Хотя бы "Шанс" или знаменитый "Ультиматум". А мне - бластер! Мы из такого в школьном тире учились стрелять!

-- Володька, ты чего?

Мне на руки шлепнулся пакет с накидкой и рацион. А Володька сказал вполголоса:

-- Дурак, я тебе лишнюю минуту жизни подарил. Автоматика псилонцев в первую очередь отстрелит тех, кто с тяжелым вооружением... Следующий!

Идущего за мной Павлика Безяева он одарил тем самым "Ультиматумом", о котором я мечтал. Пылкий и мечтательный Павлик расплылся в радостной улыбке. А я стоял, с пылающими щеками, и соображал, что делать. Потребовать нормальное оружие? Без всяких скидок и подаренных минут?

Но ведь все равно, кто-то получит обычный бластер... почему бы и не я?

-- "Шмель"? - ко мне подошел Огарин, помахивая переговорником. Голос его по-прежнему гремел над полем, и я растерялся, пока не понял, что это уже идет запись. - Прекрасно. А я решил проверить, не схватил ли ты сдуру "Шанс"...

-- Денис, мне не надо поблажек!

-- Это не поблажка. Я хочу сохранить ряд людей как можно дольше. В том числе - и тебя. Расслабься.

-- Но...

-- Говорю - расслабься! - Денис забрал у меня оружие и рацион, положил под ноги. Вскрыл пакет с накидкой, набросил на плечи, сдавил какую-то выпуклость в костюме. Грязно-серая ткань зашевелилась, зашипела, поползла по телу. - Не дергайся, говорю! "Хамелеон" должен привыкнуть к твоей фигуре.

Я покорно замер.

-- Жаль, модель старая, лицо будет открыто, -- прокомментировал Огарин, когда накидка обтянула меня полностью, оставив лишь маленький овал на лице. - Когда пойдут псилонцы, уткнешься мордой в землю. Пройдут мимо... -- он сморщился. - Если пройдут мимо, то... то можешь атаковать. А можешь и не атаковать. Нам не победить важно, а время протянуть. Ваш отряд разместится вокруг огневой точки "гамма", ее уничтожат быстро, еще с воздуха, но потом десант отправится на проверку позиции. Вот тогда ваша работа и начнется. Если псилонцев будет трое-четверо... может и выйдет чего. Отобьете первую атаку, сразу отходите к лесу, не забывая оставлять прикрытие. Вас будут преследовать. Ну... в общем и все.

Он невесело улыбнулся.

-- Держись, парень. Я тебя очень люблю, и не хочу вечером обнаружить в поджаренном виде.

-- Сам не поджарься, -- огрызнулся я.

-- Для меня это работа.

-- Капитан? - раздался тонкий голосок.

Мы обернулись оба. Рядом стояли Эн и Артем Эйко. Мальчишка тоже получил снаряжение, легкий бластер и накидку. Эн была без оружия.

-- Слушаю вас, -- ответил Огарин.

-- Капитан, меня не пропускают к нашему кораблю!

Девочка была на взводе. И Денис это понял.

-- Да, таково было мое распоряжение. Зачем вам корабль?

-- Я не собираюсь улетать! - девчонка мотнула головой. - Но корабль наверняка уничтожат. Мне необходимо забрать снаряжение.

Вооружение? - уточнил Огарин.

Снаряжение, -- девочка не поддалась. - Специальное снаряжение.

На

лбу у нее бисеринками проступил пот. Пальцы нервно подергивались.

Зачем?

Капитан, мой долг - защищать Артема. Я не могу достойно выполнять

свою задачу без специального снаряжения. Капитан, я очень, очень

напряжена. Мне трудно контролировать свое поведение, когда я не способна

выполнять долг.

Это было так чудовищно нелепо, так безумно, что перекрывало все сумасшествие последних суток. В центре толпы из двух тысяч вооруженных человек стояла маленькая девочка и почти открыто угрожала капитану Имперских Сил.

Огарин покосился на меня:

-- А что ты стоишь? Двигайся, костюм должен запомнить амплитуду движений! Прыгай, бегай! Ну!

Я начал двигаться. На месте. Мне было слишком интересно, безумно интересно... Огарин покачал головой, но гнать меня не стал. Спросил мальчика:

-- Она улетит без тебя?

Артем покачал головой.

-- Хорошо, -- Огарин глянул на часы. - Сколько тебе нужно времени?

Я прикинул, что до места посадки яхты отсюда километра три.

-- Десять минут добраться до корабля, десять минут на все сборы, десять обратно, пять - резерв, -- отчеканила девочка.

-- Разрешаю, -- сказал Огарин. Поднес к губам переговорник, что-то пробормотал. Прежде чем он закончил, девочки уже рядом не было. Она бежала, почти не двигая руками, перебирая ногами с чудовищной скоростью. Словно не человек - киборг.

-- Будто механистка, -- сказал Денис с горечью.

-- Она не киборг, -- хмуро отозвался мальчик.

-- Я знаю. Но это - немногим лучше, -- Огарин посмотрел на него. - Ты ее любишь?

-- Она хорошая, -- сказал Артем. - Она лучшая из всех.

-- Кто вы такие на самом деле? - резко спросил Огарин.

Мальчик смотрел на него широко открытыми глазами. Слишком недоуменно и наивно.

-- У меня нет времени и возможности хоть что-либо выяснять, -- сказал Огарин. - С вероятностью в девяносто девять процентов я погибну при атаке псилонцев. Просто хотелось бы знать. Понимаешь?

Мальчик облизнул губы.

-- Малыш, кто бы вы ни были, я не желаю вам зла, -- Денис шагнул к нему. - Возможно, я наплюю на ряд законов, и позволю вам уйти из битвы. Только объясни, кто вы такие, и что для вас, на самом деле, эта регата?

Артем явно колебался. У него не было той упрямой нацеленности, что у сестры.

-- Точно позволите уйти?

-- Лешка, я тебя когда-нибудь обманывал? - не оборачиваясь спросил Огарин.

-- Нет, -- быстро ответил я.

-- Уже поздно, наверное, -- Артем оглянулся, будто пытался найти сестру. - Я не знаю... Вы обещаете, что позволите нам уйти? Я больше не смогу, честное слово! Это ведь седьмой раз, уже седьмой раз!

Денис протянул руку, потрепал его по щеке:

-- Клянусь, малыш. Говори. Скажи правду, и эвакуируйтесь вместе со всеми...

Он еще не закончил, когда стало ясно - что-то не так. В чем-то Огарин ошибся. Лицо Артема исказилось брезгливой гримасой, он отступил.

-- Документы у сестры, капитан. Она ответит на все ваши вопросы.

Огарин пожевал губами, кивнул.

-- Ясно. Пшел вон, сопляк. Боишься умереть, так не бойся хотя бы жить.

-- Я лучше тебя знаю, что такое жизнь и смерть!

На миг мне показалось, будто не мальчишка стоит перед нами, а взрослый человек. Что-то в глазах... что-то в интонациях...

Артем повернулся и пошел прочь.

-- Знаешь, -- провожая его взглядом сказал Огарин. - Однажды на учениях... случилось время, и нас, кадетов, повели в театр. Пьеса была очень интересная. Мы на начало опоздали, но вроде уже стали понимать, в чем дело... тут нас подняли, построили, и отправили обратно в лагерь.

Он достал трубку. Посмотрел на небо, усмехнулся, стал набивать табак. -- Это ведь специально сделали. Умные были люди... очень умные.

Приучали нас к тому, что не на всякую пьесу попадешь вовремя, и не каждую досмотришь до конца. Что в театре, что в жизни. Ладно, Лешка. Мне пора. Держись.

Огарин вдруг сунул не раскуренную трубку в карман, крепко обнял меня, и пошел к штабу. Через минуту над космодромом уже разнесся его голос: