крана. А может, они всегда пьют простую воду из трубы, не пользуясь не
фильтром, ни приборами для кипячения жидкости.
- Посуду можете не возвращать, - милостиво разрешила девчонка, - швырните в
ведро.
Дверь с треском захлопнулась, я осталась стоять на лестничной клетке,
сжимая в руке "угощенье". Что ж, подождем. Хоть и хитер подросток, да я
умнее и, если не ошибаюсь, сейчас услышу все, что надо. Насколько я знаю, в
этих домах, в первых, московских блочных "скворечниках", передней нет. Есть
то ли двадцать, то ли тридцать сантиметров, где несчастные жильцы
ухитряются прибить самую простецкую вешалку, а дальше уже начинаются
комнаты и кухня, дверь в дверь, никакого коридора, разделяющего помещения,
нет. Стены тут из бумаги, а двери из картона, стоит чуть-чуть повысить
голос, как соседи мигом оказываются в курсе ваших проблем. А санузел вообще
беда. Мало того, что он совмещенный, так еще настолько крохотный, что ни о
какой стиральной машине и мечтать не приходится. Сама жила в подобных
апартаментах! Поэтому я решила подождать у двери. Расчет был верен.
- Кто это был, Ритка? - послышался из квартиры басок.
- Из твоего института приходили, - отозвалась девчонка.
- Как ее зовут? - поинтересовался Роман.
- Не сказала.
- Чего не спросила?
- А ты не велел.
- Дура ты, Ритка.
- Таз я дура, - обиделась сестрица, - сам тогда и выкручивайся. Наодалживал
денег и прячешься, а я со всеми разговаривай! Надоело!
- Ну, ладно, - подобрел Саблин, - не злись, все хорошо сделала, иди киношку
смотреть.
Из квартиры понеслись звуки стрельбы и вопли.
- Убили, гады, убили!
Брат и сестра воссели у телевизора. Швырнув стаканчик в мусорное ведро, я
тихо пошла по лестнице вниз. Нет никакой необходимости подслушивать дальше.
Основная цель достигнута, теперь я точно знаю: Роман дома, и он кого-то
настолько боится, что не рискует высовываться из дома. Почему? Что
связывает их с Полиной? И как попасть в квартиру к Саблину?
По дороге домой я так и эдак прикидывала план действий, но ничего не
придумала, кроме одного: пытаться проникнуть в жилище Романа следует завтра
утром. Сестра его скорей всего уйдет в школу, и парень останется один.
Только как его заставить открыть дверь? Телеграмма? Мосгаз? Слесарь? Кто у
нас ходит по домам без вызова? В голову так и не пришло ничего достойного.
ГЛАВА 29
Запихнув "Рено" в гараж, я побежала в дом. В холле стоял противный, просто
омерзительный запах. Так "благоухает" горящая пластмасса...
- Ирка, - завопила я, - что случилось?!
Домработница, кашляя, вышла в прихожую.
- Гадость, правда?
- Чем у нас воняет?
- А все эти киношники, - сердито сказала Ирка. - Оно, конечно, приятно,
когда тебя снимают, только грязи сколько! Целый день топчутся, туда-сюда
носятся, все ковры изгваздали, скатерти извозюкали, а посуды сколько! Да
они выпили годовой запас кофе! И приспичило же Ольге кинозвездой стать!
Я молча снимала ботинки. Ирка не имеет права жаловаться, следить за
порядком в доме ее работа, за которую она, между прочим, получает большую
сумму. Только в данном случае я с ней совершенно согласна. Борис и его
команда надоели мне до зубовного скрежета, а еще больше опротивел гроб,
стоящий прямо посреди холла. Конечно, смешно, что Бандик полюбил дрыхнуть
внутри на шелковой подкладке, я даже готова подарить ему эту уютную
подушечку с рюшками, но сама домовина тут совершенно ни к чему. И, если
похоронное бюро не желает забирать роскошное изделие, не надо! Сама решу,
как с ним поступить.
- Ира, - строго сказала я, - завтра же вели Ване разломать во дворе этот
омерзительный ящик и сжечь! Подушку только выньте, Банди она очень
нравится.
- А сегодня, - словно не слыша приказа, тарахтела Ирка, - притащили
какие-то штуки и зажгли! Дыму было! Все заволокло.
- Зачем?
- Пожар изображали! Бедный дедушка перепугался, животных собрал и во двор
побежал. Еле я его успокоила. Хуч чуть не отравился, Жюли до сих пор
кашляет!
- Где Борис?
- Уехал, - развела руками Ирка, - насвинячил и исчез.
Я пошла в столовую. Комната выглядела, как кошмар. Повсюду стояли
прожектора, слава богу, выключенные, посередине помещения громоздилась
камера, заботливо прикрытая чехлом. На столе вперемешку валялись пустые
сигаретные пачки, какие-то листки, ручки, чьи-то часы, дешевая китайская
пудреница, пульт от телевизора. В углу, возле моего любимого велюрового
кресла, обнаружился ящик со странными длинными штуками, похожими на булавы.
- Ира! - закричала я.
Домработница высунулась в комнату.
- Почему тут такой бардак! Ты посмотри на стол!
- Велели не трогать до завтра.
- Это еще по какой причине?
- Так специально насвинячили!
Я села в кресло.
- Зачем?
- Завтра съемку продолжат, сцена "После пожара", - пустилась в объяснения
Ира, - этот Борис целый час на столе бебехи раскладывал и велел: "Кто
тронет, убью".
Как вам нравится такое? Распоряжается здесь, как у себя дома! Видали
когда-нибудь подобного нахала! Обозлившись, я встала и одним движением
смахнула все на пол.
- Ой, - перепугалась Ирка, - Борис завтра орать станет!
- Не станет, - каменным голосом пообещала я, - съемкам конец, надоело!
- И правильно, - повеселела Ирка, - сейчас ведро принесу.
- Что это за дрянь? - поинтересовалась я, тыча пальцем в ящик.
- Во, шашки...
- Что?
- Ну, видите, свисает ниточка?
- Да.
- Ее поджигают, и шашку кладут на такую железочку. Минуты через две
начинает валит дым.
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Маркелов Олег
Херберт Фрэнк