Чтение 32–й страницы книги ~Жена моего мужа~

зданию. Пыльная дорожка вилась между кучами мусора, жара стояла немыслимая,
и я покрылась липкой серой пылью.

Подойдя к дому поближе, я увидела вывеску:

"Городская больница". Надо же, как здорово, сейчас умоюсь в местном
туалете и найду какого-нибудь дядю Васю. Сортир оказался на первом этаже. На
двери болтался листок - "Нет воды". Печально вздохнув, я пошла по длинному,
воняющему хлоркой коридору. В коридоре - ни души. В полном одиночестве
дотопала до отделения, на двери которого значилось: "Травматология".
Толкнула ее и ахнула.

Узкий коридор забит койками. Тут и там над кроватями вздымаются
загипсованные руки и ноги. Нещадно вопило радио, и пахло мочой, лекарствами
и грязной шваброй. Посреди этого кошмара молоденькая сестричка абсолютно
спокойно читала толстенный любовный роман.

- Посещения с двух часов, - недовольно буркнула девица, не поднимая глаз
от книги.

Вздохнув, я достала кошелек и стала излагать суть. Проявив редкостное
человеколюбие, медсестра, быстро пряча бумажку, побежала на поиски местного
механика, велев мне:

- Если кому станет плохо, пусть потерпит.

Я оглядела набитый больными душный коридор. Обязательно, как только
кто-нибудь начнет умирать, тут же велю подождать до возвращения медички.
Хотя похоже, что смертельно больных тут нет, явственно наличествовали всего
лишь поломанные конечности. Только над одной кроватью не торчало никаких
растяжек и не было видно никого загипсованного. Может, там вообще никого
нет? Одеяло натянуто абсолютно ровно, словно под ним нет тела. Я подошла
поближе. В постели лежала женщина. Худенькое, желтоватое, заострившееся
личико, череп обмотан повязкой наподобие хоккейного шлема. Из слишком
широкого выреза высовывается тонюсенькая шейка с жуткой темно-синей полосой.
"Самоубийца, - промелькнуло у меня в голове, - пыталась неудачно
повеситься". Женщина дышала совсем неслышно, если бы не медленно
поднимавшееся одеяло, ни за что бы не приняла ее за живую. На спинке кровати
виднелась табличка:

"Неизвестная, поступила 20 июня". Голая нога несчастной свисала с койки.
Наверное, неудобно лежать в такой позе.

Я попробовала засунуть неожиданно тяжелую конечность под одеяло. Глаз
наткнулся на большую родинку на колене. Коричневое пятно, размером примерно
с небольшую мышь, покрывали мелкие черные волосы.

"Надо бы сходить, удалить эту родинку, - зазвучал у меня в голове голос
Жени Поляковой, - да боюсь, вот и живу с "мышью".

- Вам, что ли, колесо поменять? - раздался за спиной громкий голос. Мужик
лет сорока, в грязном синем халате и драных кроссовках, сжимал в руке
чемоданчик с инструментами. Но мне уже было не до него. Сунув спасителю
ключи и велев подогнать "Вольво" после починки к дверям больницы, я кинулась
искать хоть какого-нибудь врача.

Гиппократы нашлись в ординаторской. Две бабы лет по пятьдесят пять и
совсем молодой парень.

Несмотря на жуткую жару, они жрали бисквитный торт с жирным кремом и пили
горячий чай.

- Где вы взяли ту неизвестную, что лежит у окна? - спросила я.

- Во-первых, здравствуйте, - сурово поставила меня на место толстая
врачиха.

- Прием родственников с четырех, - зло уведомила тощая.

- Не видите, люди заняты, - буркнул парень с набитым ртом, - ну и народ,
поесть не дадут.

Ладно, сейчас запрыгаете, как блохи. Не обращая внимания на гневающихся
эскулапов, я вытащила из кармана мобильный, потыкала для виду в кнопки и
прокричала в гудевшую трубку:

- Иван Иванович, присылай группу, кажется, нашла Полякову, сейчас допрошу
медиков.

Парень пронес торт мимо рта, и я с удовлетворением увидела, как кремовая
роза шлепнулась прямо на светлые брюки борца за спокойное выпивание чая.

- Кто вы такая? - не сдавалась толстуха.

- Майор Васильева из Московского управления по борьбе с организованной
преступностью, - прояснила я-ситуацию. - А теперь расскажите, кто, когда и
откуда привез женщину.

Тощенькая докторица развела руками:

- Самим мало что известно.

Несколько дней тому назад житель Болотова Разумнов Виктор Сергеевич
доставил в приемный покой абсолютно голую, сильно избитую женщину.
Несчастную кто-то сначала оглушил ударом по голове, потом душил, скорее
всего капроновым шнуром.

- Бывает такое, - вздохнул парень, - в книгах описано. Убийца затягивает
на шее веревку, жертва обвисает, мышцы расслабляются, моча отходит, глаза
открываются... Ну полная картина смерти. Негодяй и думает, что довел дело до
конца, бросает тело. А через пару секунд дыхание восстанавливается, и
человек оживает. Очень редко, но случается. Здесь, наверное, так и
произошло. Еще хорошо, что парнишка порядочный попался: засунул бедолагу в
"Жигули", и к нам. Еле откачали, просто не жилица, до сих пор в себя не
приходит. Как, говорите, ее зовут?

Взяв координаты Разумнова, я вышла на улицу и сообщила родителям
Поляковой, где искать дочь. Мать, рыдая, сказала, что они немедленно
выезжают.

По странному совпадению, добрый самаритянин Виктор Сергеевич жил в
соседнем с Медведевыми дворе. Звать его по отчеству было явно
преждевременно. Молодому рыжему парню на вид лет шестнадцать. Странно
возгордившийся тем, что к нему приехал "оперативник" из самой Москвы, Витюша
принялся живописать подробности.

В тот день он, воспользовавшись тем, что родители отправились торговать
на рынок мясом, взял "Жигули" старшего брата и поехал покрасоваться перед
своей девчонкой в соседнюю деревню Костино. Путь туда лежал по довольно
колдобистой проселочной дороге. Недавно прошедший дождь оставил
непросыхающие глубокие лужи, и перед въездом в Костино Витька притормозил у
озерца. Взял из багажника ведерко и пошел за водой.

На берегу, у самой воды лежала абсолютно голая девчонка. Витюша сначала
испугался, подумав, что нашел труп, но тело внезапно слабо пошевелилось.
Разумнов оказался добрым мальчишкой. Сна чала он перевернул найденную на
спину. Но лицо бедолаги было ему незнакомо.

- Конечно, - рассудительно вещал юноша, - по-хорошему, полагается сначала
милицию вызвать да "Скорую помощь", только до ближайшего телефона черт-те
сколько ехать. Опять же "Скорая" на весь город одна, пока еще доковыляет, а
девке совсем плохо было. Лицо синее, дышит еле-еле, с хрипом.

Поднатужившись, Витя поднял девушку, кое-как умостил на заднем сиденье и
довез до больницы. Никакой награды за свой хороший поступок парень не
поимел. Только старший брат накостылял ему по шее за измазанное кровью
сиденье.

- Не расстраивайся, - проговорила я, протягивая ему сто долларов, -
обязательно расскажу ее родителям о твоей роли в этой истории, думаю,
отблагодарят по-царски.

- И то верно, - оживился Разумнов, - я, считайте, ей жизнь спас. Так бы и
померла на берегу, той дорогой редко ездят, предпочитают в объезд, по шоссе.
Она уже совсем умирала, когда я подъехал, все какую-то Яну вспоминала.

- Что, что? - переспросила я.

- Ну, когда в машину клал, так протяжно застонала и тихонько сказала: "Не
надо, Яна, не убивай меня".

Домой добралась к пяти часам. В голове царила полная неразбериха. Кто
пытался убить Женю? Неужели скромная и тихая Яна? За что? Не вернулась ли
домой Соколова?

Я набрала телефон Яны и долго слушала мерные гудки. Либо никого нет дома,
либо отключили аппарат. В кабинете Бекас отчаянно сражался с учебником
Розенталя.

- Как правильно писать - "деревяный" или "деревянный"? - спросил он меня,

- Оловянный, стеклянный, деревянный пишется с двумя "н", - машинально
ответила я.

Бекас сосредоточенно заскрипел ручкой. Я пошла на кухню, заварила кофе и
села у окна. Хорошо-то как! Ольга с близнецами ушла гулять, Аркадий в
консультации, Маня муштрует Бекаса, а старухи куда-то подевались. Из
домашних рядом только собаки и кошки, но у них есть одно большое
положительное качество - не умеют разговаривать.

Потягивая ароматный напиток, я призадумалась. Итак, что удалось узнать?
Пока ничего утешительного. Макс пристрелил Веронику, причем подло, во сне.
Я-то верю, что он ни при чем, но все улики против мужика. Ну надо же быть
таким идиотом! Раз уж решил укокошить супружницу, так сделай все тихонечко,
не болтай. Нет, всем сообщил, что желает пристрелить любимую, и пистолетом
размахивал. Неужели так влюбился в эту таинственно исчезнувшую Яну, что
потерял рассудок? Куда делся миллион долларов? Вечером получил, а днем
арестовали за убийство. Ну не мог он успеть положить деньги в банк. Отдал
любовнице или Семену? Ну это навряд ли, я. ни за что бы не доверила Сене
даже двух рублей. С чего так озверела Аделаида? И почему мне показалось, что
стреляла не она? Ведь хорошо видела в окошко лицо женщины. Туфли на каблуке
и большого размера? Какая ерунда. Надела специально, чтобы оставить другие
следы на полу. Вон какая хитрая, и перчатки натянула, не знала только, что я
в туалете сижу! Может, на самом деле, все просто? Ника осточертела Максу, и
он ее убил, а Сеня достал Аделаиду вечным кобелированием, вот тетка и
съехала с катушек. Раду Ильиничну с Танечкой пристрелил грабитель, случайно
вошедший в квартиру, на Женю напал насильник...

Я вздохнула. Нет, все, конечно, было не так. А как?

ГЛАВА 19

Утром позвонила Александру Михайловичу.