Дарья ДОНЦОВА

ЗА ВСЕМИ ЗАЙЦАМИ

ГЛАВА 1

Телефонный звонок прозвучал в кромешной тьме. Я лежала, как труп, и никак
не могла раскрыть глаз, а противный звук повторялся с редким постоянством -
дзинь, дзинь. Наконец, мозги зашевелились, и, поднимая трубку, я глянула на
будильник - 5 утра. Кому же это пришло в голову позвонить в такую
несусветную рань. Голос оказался до боли знакомым:

- Дашенька, деточка, наверное, не узнаешь меня? Беспокоит Анна Михайловна
Петрова из Москвы.

Даже при желании не забудешь профессора Петрову. Высокая, полная, с
величественной осанкой и серебристой укладкой, она полностью и абсолютно
хозяйствовала на кафедре, где уныло протекала моя преподавательская
деятельность.

Не то чтобы Анна Михайловна меня не любила, нет, просто не замечала: не
хвалила и не ругала. Я была исправной преподавательской единицей,
безропотной и до ужаса скучной. Я не имела мужа-генерала, как Леночка
Костина, или папу-академика, как Милочка Любавина, я не ездила за границу,
как Женя Славин. Даже Катя Артамонова, вышедшая замуж за парикмахера,
пользовалась расположением Анны Михайловны.

- Конечно, для Катюши это мезальянс, - говорила она хорошо поставленным
голосом. - Парикмахер вообще-то ей не пара, но настоящего дамского мастера
так трудно найти.

Прозябать бы мне до пенсии на кафедре иностранных языков в техническом
вузе с зарплатой, на которую можно купить разве что десять банок главного
женского секрета - майонеза Кальве, как вдруг случилась потрясающая история.

Моя лучшая подруга Наташа неожиданно вышла замуж за сказочно богатого
француза. И я с детьми и невесткой поехала ее навестить.

По прибытии в Париж мы оказались в центре совершенно невероятной
детективной истории. Жана, мужа Наташи, убили на следующий день после нашего
приезда. Все его многомиллионное состояние отошло вдове. Никаких
родственников - ни прямых, ни кривых - у Жана не было. Кроме денег, в
Наташкины руки упали коллекция картин, трехэтажный дом, семейные
драгоценности и хорошо налаженный бизнес. Задыхаясь от счастья, она
попросила остаться с ней, и я рискнула.

Московскую квартиру сдала сразу, с работы уволилась в одночасье. Жизнь
богатой дамы в столице моды пришлась мне по вкусу, а чтобы не умереть со
скуки, я стала преподавать русский французам, которым этот язык зачем-то
понадобился.

Жили мы в предместье Парижа вместе с Наташкой в шикарном особняке. Мой
сын Аркадий учился на адвоката, его жена Оля - на искусствоведа.
Четырнадцатилетняя Маша ходила в лицей. Еще жили с нами две собаки:
питбультерьер Банди и ротвейлер Снап. Они беспрепятственно бегали по всему
дому и саду.

И пит и ротвейлер были куплены для охраны, но злых сторожей из них не
получилось. Оба до потери сознания обожали пожрать. Их пасти вечно были
заняты какой-то вкуснятиной. Луи, повар, поил их кофе со сгущенкой. Его
жена, Софи, угощала блинчиками, даже электрик и слесарь баловали сдобным
печеньем. Результат налицо: кровожадные звери встречали любого незнакомца
радостным повизгиванием.

Не рисковали собаки заглядывать только в комнаты на третьем этаже,
которые занимали Луи и Софи. Там безраздельно царили две кошки: белая Фифина
и трехцветная Клеопатра. Собаки их побаивались и, когда те парочкой входили
в гостиную, быстро освобождали самое уютное место у торшера.

Нашу богатую и счастливую жизнь изрядно портило только одно неудобство:
бесконечные гости из Москвы. Как только слух о моем переезде разнесся по
городу, косяком, как журавли на юг, потянулись визитеры. Каждый раз это
выглядело одинаково: короткий телефонный звонок - и через несколько дней в
холле топчется очередной турист с необозримых просторов любимой Родины. В
чемодане у него, как и у всех остальных, неизменная буханка черного хлеба и
баночка икры. Ну кто придумал, что в Париже нельзя купить черный хлеб и
икру?

Теперь понятно, с каким настроением я услышала в 5 утра международный
звонок, но, к сожалению, мама и папа еще в детстве объяснили, что неприлично
бросать трубку.

- Да, Анна Михайловна, конечно, я вас узнала!

- Ах, Дашенька, детка моя, - сладко запела мембрана, - нам на кафедре так
тебя не хватает.

Я гадко ухмыльнулась и продолжала слушать, как профессор Петрова
постепенно подбирается к основной теме разговора - ее приезду во Францию. Но
ошиблась.

- Дружочек, мой младший сын Дима едет в Париж, видишь ли, он всю жизнь
мечтал там побывать. Денег у нас, сама знаешь, немного, на билет ему
наскребла, а вот гостиницу не осилим. Не примешь его ненадолго?

- Ну конечно, с радостью, дайте ему адрес, нет, лучше встречу сама, когда
он прилетит?

- Сегодня, девятичасовым рейсом, поэтому и позвонила пораньше, чтобы
застать дома, как твои детки?

Еще минуты две Анна Михайловна проявляла ко мне интерес. Потом я повесила
трубку и задумалась.

Визит незнакомого юноши более чем некстати. Сегодня этим же рейсом из
Москвы прилетает моя хорошая подруга Оксана с сыном Денисом. Я очень люблю и
бесконечно уважаю Оксану. Она, абсолютно одна, на небольшую зарплату хирурга
воспитала мальчишку. Дениска учился в ветеринарной академии, многие Оксанины
знакомые предпочитали лечить своих собак и кошек у него, первокурсника, а не
у дипломированных выпускников. Ни разу не слышала от Оксаны жалоб, не видела
ее в дурном настроении - у нее все всегда хорошо, все прекрасно, все
чудесно. И в отличие от многих других, ее пришлось долго упрашивать
приехать. Ужасно жаль, что придется еще уделять внимание абсолютно
постороннему парню.

Я вздохнула и потянулась к халату, пора вставать, заснуть уже не удастся.
В дверь тихонько поскреблись, я вышла в коридор. Снап с умильным видом
вертел хвостом-обрубком.

- Ах ты, хитрец, услышал голос и пришел проверить, не перепадет ли чего,
а где твой друг и товарищ Банди?

С этими словами я приоткрыла дверь в Машину комнату. Так и есть, на
подушке лежали две головы: белокурая Марусина к черная Банди. Громадный пит
развалился на розовом одеяле и громко храпел, Манюня тихо посапывала. Я
побрела на кухню, попить кофе. Возле плиты в кресле-качалке сидел Луи.
Увидев меня, он удивленно поднял брови:

- Мадам, что подняло вас в такой час?

- Ох, Луи, не имей сто рублей, не получишь сто друзей. Надо попросить
Софи приготовить комнату для гостей.

- Она уже все сделала для мадам Оксаны и ее сына.

- К сожалению, этим же самолетом прилетит еще один гость. И не
спрашивайте, кто он такой, совершенно не знаю.

Тактичный Луи промолчал. Я пошла в столовую, где, к большому удивлению,
обнаружила за столом Аркадия и Олю.

- Что вы вскочили так рано? Они подняли сонные глаза.

- У меня заседание суда в департаменте Марны, - проговорил Аркашка, - и
Ольку беру с собой. А вот ты, мать, чего из кровати вылезла, шести еще нет.

Я рассказала им о звонке Петровой. Аркашка возмущенно хмыкнул:

- Это та самая заведующая кафедрой, которая в свое время не давала
талонов на продуктовые заказы? Помню, как ты рыдала, когда тебе не
доставались куриные окорочка. Не могла ее послать, что ли? Сколько хоть лет
этому придурку?

Тяжелый вздох вырвался из моей груди, ну не знаю ничего про этого юношу,
ничего. И не представляю, как найду его в аэропорту.

- Надо держать в руках табличку с надписью "Дима", - пробормотала Оля.

Я с подозрением покосилась на нее. Тихая, бесхитростная, интеллигентная,
прозванная Зайкой, невестка становилась удивительно злобной, если ей
казалось, что меня обижают.

Аркадий откровенно захихикал. Я подошла к окну. Большие раскидистые
деревья тихо покачивались на ветру. Первое утреннее солнце мягко освещало
подъездную аллею. По гравийной дорожке брел садовник Ив с большими
ножницами.

- Мать, - раздался за спиной голос Аркашки, - нам пора.

Я проводила детей до гаража и, свистнув Снапу, погуляла по саду. Нет, в
раннем подъеме есть своя прелесть. Но пора и остальным вставать.

Я вошла в Машину комнату и попыталась откинуть одеяло. Не тут-то было.
50" килограммовая тушка Банди даже не пошевелилась.

- Банди, Луи готовит блинчики на завтрак.

Услышав волшебное слово "блинчик", Банди моментально подскочил и понесся
на кухню. Я села к Марусе на кровать:

- Утеночек, пора вставать, скоро в лицей.

Трехпудовый утеночек со вкусом потянулся и выставил из-под одеяла ножку
38-го размера.

- Мамулечка, может, сегодня один денечек пропустим, ну только один?

- Нет, солнышко, невозможно, и потом сегодня приезжают Оксана и Дениска.

Машка издала вопль и кинулась к шкафу.

- Деня едет, ура! Что бы такое надеть? Может, джинсы с блестуном?

Толстенькая Маруся не испытывала ни каких комплексов по поводу своей
фигуры и без тени сомнения натягивала на себя все, что хотела. Оставив дочь
крушить шкаф, я опять спустилась в столовую, где уже сидела Наташка.

- Что новенького, - спросила она, - у нас ночью пожар был? Кто это до 3
утра визжал в кабинете?

- Ничего не слышала, помнишь Анну Михайловну Петрову?