Чтение 5–й страницы книги ~За всеми зайцами~

Вот те на!

- Я не прятала труп, а обнаружила!

Следующий день мы с Оксанкой провели в полицейском управлении, отвечая на
бесконечные и однообразные вопросы. "Как зовут? Откуда приехали? Как
обнаружили тело?" Вопросы задавались тягуче, арабы потели и скучали. Они
радостно сообщили, что покойного звали Роуэн, Франциск Роуэн, что сам он
родом из Парижа, и даже назвали его адрес.

Полицейские поведали, что выстрел в лоб, которым убили Роуэна, был
произведен в упор. То есть кто-то подошел, продырявил лоб и потом, прикрыв
шляпой лицо покойного, спокойно ушел. Причем выяснить, когда это сделали,
было очень трудно, так как на пляже жарко и тело практически не остыло.
Болтая, полицейские составили бессчетное число протоколов и отвезли нас в
"Совиву".

Маня и Денис, радостно улыбаясь, ныряли в бассейне. Оксана присоединилась
к детям, я же пошла в номер.

Открывшийся моим глазам вид напоминал битву при Калке, или, если хотите,
танковое сражение под Прохоровкой. Кровати перевернуты, постельное белье
комом гнездится на полу, распоротые подушки валяются на балконе. Все наши с
Машей вещи распороты и грудой цветных лохмотьев валяются на полу ванной.
Неизвестный вандал выдрал даже страницы из журнала "Космополитен"...

Полная негодования, я ринулась к портье. После пятнадцатиминутного
скандала администратор гостиницы и старшая горничная двинулись в номер.
Постояв несколько минут в молчании, администратор задумчиво произнес:

- А вы уверены, что это сделали наши служащие?

- А вы думаете, что я сошла с ума и сначала испортила все вещи, а потом
принялась за подушки? И потом, я весь день провела в полицейском управлении,
даже не была на пляже. Кстати, представляете, какой переполох поднимется,
если мы расскажем об убийстве?

Администратор стал белее обезжиренного кефира.

- Мадам, умоляю, никому ни слова. Сейчас же все уберем. Вас отвезут в
торговый центр и...

В этот момент ворвались Денис и Маня.

- У нас в номере... - начал Денис и остановился.

- У нас тоже, - протянула Маня.

Служащие понеслись в Оксанин номер, я за ними. Там была та же картина.

Понятно, что обедать отправились в мрачном настроении. Наш стол поражал
красотой. В центре красовалась бутылка "Дом Периньон", рядом восседала
ледяная русалка, под ней уютно устроился салат. Отдыхающие с интересом
поглядывали в нашу сторону. Управляющий явно подлизывался, надеясь на
молчание.

- Ну и роскошь, - процедил Дима, - представляете, захожу в номер, а
там...

- Погром в Жмеринке, - докончил Денька.

- А ты откуда знаешь? - подозрительно прищурился Дима.

Мы все захохотали. Несмотря на обилие деликатесов, обед прошел мрачно.

Чуть позднее нас на автобусе отвезли в торговый центр. Служащий гостиницы
без конца повторял, что все покупки оплатит отель. В результате мы накупили
кучу нужных и ненужных вещей, а Деня с Марусей ухватили трехметрового
надувного крокодила.

Следующие две недели пролетели безоблачно только для Дени и Мани. Мы же с
Оксанкой нетерпеливо ждали конца путешествия. Но все когда-нибудь
заканчивается, завершился и отдых. Утром начали складывать сумки.

- Мам, - спросила Маша, - сколько флаконов "Амбрэ Солэр" ты купила?

- Один, а что?

- А теперь их два, причем один совсем полный.

- Наверное, это Оксанин.

Неленивая Маруська понеслась в соседние апартаменты. Вернулась она вместе
с Оксаной.

- Мой "Амбрэ Солэр" на месте, я его почти весь вымазала.

Мы уставились на лишний флакон.

- Наверное, утащили чужой на пляже, - сказала Оксана, - ну и что теперь
делать?

- А ничего, - сказала Маня, - взять себе, нет, лучше отдать Оксане.
Дениска поедет в августе в Болгарию, вот и будет мазаться. Флакон
перекочевал в Оксанин карман.

Париж встретил холодной ветреной погодой. Ив приветливо махал рукой.

- А где Наташка?

- Мадам уехала в Сен-Тропез, пробудет там несколько недель.

- Дома все в порядке?

- Собаки здоровы, слуги тоже, Луи приготовил ужин. Как отдохнули?

Мы заверили Ива, что провели время потрясающе.

В гостях хорошо, а дома лучше. Эту ходульную истину я повторяла все
время, пока распаковывала чемодан. Пришел черед и пляжной сумки. За две
недели в Тунисе так ни разу и не разобрали ее до конца. Что-то вытаскивали,
что-то засовывали... Наконец, добралась до пластикового донышка и там
обнаружила какой-то продолговатый предмет. Вытащила его и с изумлением
уставилась на свой трофей. Большой золотой портсигар! На крышке выложены
брильянтами инициалы Р. К. На оборотной стороне гравировка - "Единственному
Франциску от Каролины". Вот это да! Это вам не флакон с "Амбрэ Солэр", а
очень дорогая вещь, скорее всего от Картье или Тиффани... И как она ко мне
попала? Где я ее украла?

Поразмыслив, я сообразила, что к чему. Убитого мужчину звали Франциск
Роуэн. Очевидно, когда мы впопыхах собирали свою сумку, то случайно
прихватили его портсигар, или он сам уронил его в нашу сумку, или я не знаю,
как это получилось, но портсигар здесь. И его надо вернуть родственникам,
вещь очень дорогая.

ГЛАВА 5

Спустя неделю Оксана, Дениска и Дима улетели в Москву. Проводив их, я
порулила к первой попавшейся телефонной будке и стала рыться в справочнике.
Франциск Роуэн оказался один, и адрес подходил для обладателя золотого
портсигара.

Улица тихая, только частные дома, стоящие далеко от въездных ворот. Ни
магазинов, ни закусочных, ни парикмахерских. За продуктами ездят экономки, а
парикмахер приходит на дом. Дом Роуэна располагался в самом конце, в воротах
виднелся домофон. Я нажала кнопку:

- Кто там? - прокаркал динамик.

- Мне необходимо передать мадам Роуэн посылку.

Нельзя сказать, что я покривила душой. Ведь портсигар тоже можно принять
за посылку.

Калитка открылась. По дорожке, где по обеим сторонам были посажены
огурцы, я прошествовала к особняку. Ну и чудак же был этот Роуэн, впервые
вижу, чтобы подъездную дорожку украшали огурцами.

В дверях стояла девушка. Невысокого роста, щупленькая, настоящая
"рюмочная болонка". Ни дорогой костюм, ни антикварный перстень на пальце не
спасали положения. Лицо бесцветное, глаза блеклые, волосы жидкие и какие-то
сальные. Вдобавок уши, с целым состоянием в мочках, непропорционально
велики. Мне показалось, что она одолжила их у тучного мужчины.

- Я Луиза Роуэн, - проговорила уродка неожиданно красивым, грудным
голосом. - Давайте посылку!

- Вы жена Франциска Роуэна?

- Нет, дочь.

- Мне хочется поговорить с самой мадам Роуэн, видите ли, я случайно стала
свидетельницей смерти вашего отца.

Луиза немного поколебалась, потом как-то нерешительно протянула:

- Мама очень плохо себя чувствует, но пройдите в дом, может, она
спустится.

Девушка посторонилась, и я вошла в холл, заставленный диванами и креслами
образца шестидесятых годов. Потертая обивка и вылезающий кое-где поролон
явственно свидетельствовали о том, что мебель ни разу не перетягивали. Тут и
там на специальных подставочках стояли цветочные горшки. Я пригляделась
повнимательней, мне показалось, что в них растут укроп и петрушка.

Пройдя через холл, мы оказались в гостиной, очевидно предназначенной для
деловых приемов. Слегка облупившиеся стены и потолок, а также выцветший
ковер никак не вязались со стоявшей посреди комнаты роскошной белой кожаной
мебелью... Дочь Роуэна, извинившись, вышла. Я осталась одна. Осквернить эти
чудесные диван и кресла своим задом? Нет, просто невозможно!

Я подошла к окну. Вид огурцов по обе стороны дорожки был так нелеп, что я
не сдержала смешок.

- Папа был чудаком, - раздался чей-то голос.

Я повернулась. В кресле сидела неизвестно откуда взявшаяся молодая
женщина. Такая же маленькая, как Луиза, но плюньте в того, кто назвал бы ее
тщедушной. Роскошные черные волосы ниспадали почти до талии, большие голубые
глаза, красиво очерченный рот, миниатюрное личико, изящные руки, мини-юбка
открывала взору точеные ножки. Девушка выглядела настоящей красавицей.

- Вас удивил огород за окном? - спросила она.

- Да, немного странно видеть огурцы там, где традиционно растут цветы.

- Огурцы - это только начало. Возле черного хода посажены кабачки, тыквы,
морковь. Пока растения не поднялись, молочник страшно пугался. Грядки
напоминали ему могилы, и он все время интересовался, кто похоронен у нас
возле гаража.

- Ваш отец, очевидно, страстный огородник?

- Ничуть не бывало, просто феерический скупец.

- Глядя на мебелъ, в это трудно поверить.

Девушка заулыбалась:

- Белых чудовищ велел поставить в гостиной Пьер, муж Луизы.

- Муж Луизы?

Удивление, которое я испытала при мысли о том, что эта бледная девица
замужем, очевидно, отразилось на моем лице.