Чтение 14–й страницы книги ~Канкан на поминках~

имеют обыкновение ходить кучно...

Не успели дети убежать в школу, как раздался телефонный звонок. Строгий
мужской голос произнес:

- Позовите Евлампию.

- Слушаю.

- Это Леша.

- Кто? - удивилась я.

- Алексей Федорович, - поправился собеседник.

- Ой, подождите, - обрадовалась я и, прикрыв трубку рукой, осторожно
приоткрыла дверь в Ксюшину спальню, увидела, что она безмятежно спит, одетая
в Лизину ночнушку, сказала:

- Да, слушаю.

- Нам надо поговорить.

- Слушаю.

- Не по телефону.

- Что-то случилось?

- Все при встрече, - не пошел на контакт тюремщик, - через час у метро
"Менделеевская", сможете?

- Постараюсь, - ответила я и кинулась одеваться.

Когда, запыхавшись, я выскочила из подземного перехода, Алексей уже стоял
возле небольшого летнего кафе.

- Иди сюда, - перейдя на "ты", сказал он и втолкнул меня внутрь
желто-синего шатра, - садись и слушай.

Я покорно замерла на белом пластиковом стуле.

Алексей потер широкой ладонью лоб, потом медленно достал из кармана
фляжку, плеснул в стаканчик коричневую жидкость и велел:

- Пей.

- Спасибо, я не люблю алкоголь, а уж с утра тем более.

- Давай!

- Но...

- Глотай!

Пришлось подчиниться. Горячая, прямо раскаленная струя пронеслась по
пищеводу и рухнула в желудок. Мигом закружилась голова.

- Что случилось? - с трудом ворочая языком, спросила я.

Алексей внимательно посмотрел на меня.

- Ты замужем?

- Нет.

- Любишь Володю?

- Да, но только как друга.

- Он тебе не любовник?

- Нет и никогда не был, - ответила я и тут же обозлилась:

- Что, в конце концов, происходит, какая тебе разница, кто...

- Костин умер вчера, - ответил Алексей. На минуту мне показалось, что я
ослепла. В кафе потемнело.

- Как умер?

- Скончался. Неожиданно я спросила:

- В восемь вечера, да? Все случилось именно в двадцать ноль-ноль?

- А ты откуда знаешь? - удивился тюремщик, - точно, ровнехонько в этот
час.

- Он приходил ко мне, - прошептала я, чувствуя, как глаза словно засыпает
пеплом, - весь белый, в простыне... Инфаркт, да?

- Сначала решили, что сердце, - вздохнул Алексей, - а потом оказалась
какая-то зараза жуткая, вирусная... непонятно что... Теперь никакого суда
над ним не будет...

Я плохо помню, как добралась до дома. Вообще не знаю, на чем ехала, вроде
взяла такси... Во всяком случае, кто-то меня привез и даже проводил до
дверей квартиры... Дальше полный провал. Кажется, суетились Кирюшка и Лиза,
хотя откуда бы им взяться, дети были в школе. Затем из тумана возник врач, в
руку впилась игла... Последнее, что помню, нервное урчание кошки Пингвы,
пытавшейся устроиться у меня на груди.

Яркое солнце ударило в глаза, я села и увидела в другом углу комнаты
спящего прямо на полу Кирюшку.

- Эй, Кирка, что случилось? Мальчик подскочил ко мне.

- Лампа? Нет, это ты расскажи... Пришли домой и видим: ты лежишь на
диване, вся. в слезах... Спрашиваем - не отвечаешь, только головой трясешь!
Пришлось врача вызывать, он тебе снотворное вкатил, так ты на двое суток
отрубилась. Прикинь, сегодня понедельник!

В ту же секунду я вспомнила все. Володя! Слезы хлынули из глаз потоком.

- Лампуша! - совсем перепугался Кирюшка. - Ты опять потеряла кошелек со
всеми деньгами? Ну, не убивайся так, ерунда!

- Хорошо, - пробормотала я и побежала в ванную.

На веревках висело отстиранное белье. Открутив кран, я начала плескать на
себя ледяную воду, потом уставилась в зеркало.

Стекло отразило блестящую физиономию с черными синяками и заострившимся
носом. Да уж, краше в гроб кладут. Гроб! Кто будет хоронить Володю, у него
нет родственников. Как рассказать обо всем детям, а главное, Ксюше? Она
беременна, и такой стресс может повредить не только ей, но и ребенку... Как
вообще поступить? Вода текла, я смотрела на пузырящуюся струю. Наконец в
голове созрело решение. До Ксюшиного разрешения от бремени осталось небось
дней десять, не больше. Пусть спокойно отправится в родильный дом, да и
потом недели две ей совершенно не нужны стрессы... Затем, естественно, я
открою правду, но пока никому ничего не сообщу - ни ребятам, ни Ксении... А
там посмотрим, как жизнь повернется...

Примерно полгода назад Володя пришел ко мне в комнату и положил на стол
какую-то бумагу.

- Что это? - удивилась я, увидев, что листок украшают печати.

- Завещание.

- Зачем? Что за блажь тебе пришла в голову!

- Знаешь, Лампа, - вздохнул майор, - человек я одинокий, родственников
никого, вдруг чего случится, квартира государству отойдет. А при наличии
этой бумаженции вам достанется. Все-таки двое подрастают, пригодится
жилплощадь!

- Ничего не случится, - разозлилась я, - и потом, тебе и сорока нет, еще
женишься, ну кто заводит разговоры о кончине в таком юном возрасте!

- Если найду жену, - хмыкнул приятель, - мигом перепишу завещание, а
насчет смерти... Всякое при моей работе случается!

Теперь мы поселим в его квартире Ксюшу и новорожденного... Думаю,
Володька остался бы доволен таким решением... И, конечно, ни я, ни Катя
никогда не бросим эту несчастную, так и не успевшую стать законной супругой
Костина.

- Лампа, - заорал Кирюшка, - немедленно открой дверь, слышишь, сейчас же
отвори, иначе взломаю!

Я высунулась в коридор.

- Чего тебе?

- Почему заперлась?

- Ну не мыться же мне с распахнутой дверью!

- Именно так и мойся.

- Но я хочу душ принять.

- Ну и что? Подумаешь, что я, голую женщину не видел? - - отмахнулся
Кирюшка.

- Да? - удивилась я. - И где же? Мальчик со вздохом посмотрел на меня.

- Лампа, в любом киоске продается "Плейбой", там бабы во всех видах.

- Ну я-то не настолько молода и хороша, как фотомодели, потому
предпочитаю совершать омовение без свидетелей!

- Чего ты ревешь?

- Кошелек потеряла со всеми деньгами!

- Тьфу, - в сердцах сплюнул Кирюшка, - ну, ты даешь! Так убиваться из-за
идиотских бумажек.

- Без этих, как ты выражаешься, бумажек нам никто ничего не даст, даже
батончик хлеба, - парировала я, вытирая лицо.

- Погоди, - сказал Кирка и умчался. Через две минуты он принесся, держа в
руках копилку.

- - На, тут три тысячи.

- Откуда так много?

- На хорошие ролики собираю, они триста долларов стоят. Забери и трать,
только не плачь больше. И у Лизы деньги есть, правда, меньше, всего тысяча.

- Кстати, где Лизавета?

- В школе.

- А ты почему дома?

- Интересное дело, - воскликнул Кирка, - побоялся оставить тебя в таком
состоянии.

Я взяла копилку, поставила ее на кухне, включила чайник и позвала собак
на прогулку.

ГЛАВА 8

В почтовом ящике белели номера "Московского комсомольца". Дети не
вынимали без меня прессу. Я не слишком люблю это издание, но Лизе и Кирюшке
газета нравится. Пока собаки, радуясь солнечному утру, носились по двору, я
раскрыла газету, вышедшую в день смерти майора, глянула на третью полосу и
чуть не потеряла сознание. Через всю страницу шла "шапка" - "Мент позорный".
Статья была о Володе Костине."Простые люди, столкнувшись с криминалом,
боятся обратиться в милицию. Впрочем, я их понимаю, ведь в кабинете на
стуле, облаченный в форму, может сидеть "мент позорный", такой, как майор
Владимир Костин", - так бодро начинался материал. Строчки дышали ненавистью
и источали яд. Достаточно подробно была описана ситуация с Софьей Репниной,
но это еще полбеды. Некий корреспондент Константин Ребров сообщал откровенно
лживые, гнусные факты, от которых у простых читателей волосы должны были
встать дыбом по всему телу. Майор Костин брал огромные взятки, прикрывал за
деньги дела, сажал за решетку невинных, бедных людей и вызволял из СИЗО