младенца Земцова.
- Ничего, - упорно ответил Корзинкин.
- Хватит! Может, Дегтярев тебе и поверил, но только не я!
- Отчего же!
- Да ты сто раз повторил, что ниша была затянута паутиной... А там чисто,
сухо и никаких признаков пауков.
Базиль открыл было рот, но я быстро замахала руками.
- Ой, только не надо врать, будто обтирал тайник носовым платком. Я охотно
верю, что, когда ты открыл "хованку", там и в самом деле была паутина, но,
когда вытащил сундучок, она порушилась.
Корзинкин вздохнул:
- Да не было там никаких драгоценностей в сундуках.
- А что? Что там лежало?
- Письма.
- Письма? - разочарованно протянула я. - Весь сыр-бор из-за исписанных
бумажек?
- Личные послания невинно убиенного императора Николая II к жене Александре
Федоровне. Всего двадцать пять штук.
Я онемела. Это почище любых сокровищ! Да сейчас за эти "бумажки" можно
получить миллионы долларов!
- Как попала царская переписка к Корзинкиным?
- Мать Николая из семьи дворян Вяземских. Ее старшая сестра служила
фрейлиной. Когда стало ясно, что дело худо, близкая подруга императрицы
Анна Вырубова стала прятать архив. Что-то увезла сама, что-то раздала особо
приближенным с наказом беречь пуще глаз. Елена Вяземская привезла письма в
деревню и велела спрятать. Про тайничок в могиле знали все родственники.
У Гликерии Корзинкиной после убийства дочери слегка помутился рассудок. Она
принялась замаливать грех, потом вызвала мастера и велела сделать нишу.
Хотела, чтобы сын кремировал ее после кончины, а урну поставил в могилу к
Насте. Но Андрей не исполнил последнюю волю покойной, похоронил, как
подобает по христианскому обряду, на кладбище, а не за оградой... А когда
пришлось прятать переписку, вспомнили про "колумбарий", там и сложили.
Елена вернулась в Петербург. Дворянство искренне считало, что большевики
ненадолго пришли к власти и надо только переждать, пока все вернется на
круги своя. Кто же знал, что так печально закончится - Мария и Андрей
погибнут, Николай окажется на чужбине, а Трофим всю жизнь проведет под
чужим именем! Теперь род Корзинкиных окончательно прервется... У нас детей
нет, а Тимофей - убийца... Эх!
Он безнадежно махнул рукой.
"Да и избалованная Риточка, дочурка Алексея, тоже не может считаться лучшим
представителем семьи", - подумала я, но вслух произнесла:
- Ну и где документы?
- У Прохора, в Горловке.
- Как? Ты виделся со стариком?
- Да, я велел спрятать шкатулку получше, он и снес в погреб.
Ну, Прохор - кремень. Вот она, старая выучка - ни словом не обмолвился, что
знает о приезде Базиля, даже увидав паспорт, не раскололся. Вот это
верность!
- Что же не рассказал Алексею о кладе, когда тебя спрятали в башне?
- Он убил бы меня сразу, - сообщил Базиль, - у него так нехорошо блестели
глаза, что я понял: если узнает правду, мигом пристрелит. Жадный очень был.
Да и ты, дружок, нелучше!
Корзинкин, однако, продолжал:
- Вот и рассудил: пока молчу - жив. Крепился, как мог, но уже в лагере,
честно скажу, из последних сил, все надеялся на что-то, на чудо... И надо
же, тут ты!
Кстати, мог и спасибо сказать! В голову не пришло. После всего услышанного
Корзинкин нравился мне все меньше и меньше.
- А как узнала, что я открывал нишу? - поинтересовался Базиль.
- Нашла зажигалку возле скамейки, и горничная в гостинице рассказала, что
тебя не было какоето время, а потом явился и затеял постирушку. Вот и
подумала: стоял, должно быть, на коленях в грязи и не захотел, чтобы об
этом кто-нибудь знал!
- Там дорога идет под уклон, - пояснил Базиль, - пошел назад и свалился
прямо в жуткую грязь.
Да уж, грязи в этой истории предостаточно!
ЭПИЛОГ
Забегая вперед, сразу скажу, что Вера, Лола и Ванда получили минимальные
сроки. Хитрые женщины свалили всю вину на Нину и Тимофея. Кстати, их так и
не нашли. Они ловко замели следы и легли на дно.
Юлю отпустили, она взяла Риту и исчезла с ней в неизвестном направлении.
Дом Никитиных конфисковать не имели права, и сейчас он сдан какой-то фирме.
Эля благополучно вышла из больницы, и Александр Михайлович, выправив ей
документы, пристроил девчонку учиться на парикмахера.
Феликс Михайлович Самохвалов и ряд работников правоохранительных органов
отправились на зону, но уже в качестве заключенных.
Базиль вернулся в Париж. Скорей всего он провез драгоценные письма во
Францию, так как продал квартиру, купил дом в предместье столицы и зажил на
широкую ногу. Я не выдала его тайну, но в гости к ним больше не хожу, хотя
регулярно получаю приглашения.
Однако в тот холодный ноябрьский день, возвращаясь от Оксаны домой, я,
естественно, очень многого не знала. Домашние мирно сидели в гостиной.
Я налетела на них как ястреб:
- Предатели!
Аркаша с Зайкой уткнулись носом в газету, делая вид, что не слышат. Маруся
моментально бросилась мне на шею.
- Мусик! Александр Михайлович так просил помочь! Он говорил, что устал
бороться с тенью.
- С кем?
- Ну, он объяснял так: дело страшно запутанное, искать в нем истину - все
равно что пытаться обнаружить тень в темноте. Понимаешь? Тень можно увидеть
на свету, а не в потемках. Черное в черном!
Я вздохнула и села к журнальному столику.
- Сейчас принесу кофе, - оживилась Зайка.
Аркадий выскочил вместе с ней.
Через пару минут детки вернулись, таща огромную сумку.
- Вот, - сказала Ольга, протягивая "Голуаз", - разрешаю тебе курить в
гостиной, дыми на здоровье.
- А это, - пробормотал Кешка, расстегивая баул, - лекарство от скуки, читай
Елманов Валерий
Семенова Мария
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Жюль Верн
Шилова Юлия