Чтение 7–й страницы книги ~Сволочь ненаглядная~

- Ax, дорогая, простите великодушно. Сын окончательно
растерялся. Настенька больна, я захворала, вот он все и
путает. Лежит она в 874-й больнице, на Варшавском шоссе, в
третьем корпусе, палата 213. Не беспокойтесь.

- Спасибо, - пробормотала я и повесила трубку. 874-я
больница! Каким же идиотом следует быть, чтобы перепутать
два таких непохожих номера, как 1269 и 874!

Кипя негодованием, я поехала домой. Замерзла и
проголодалась я ужасно, а Варшавское шоссе так далеко от
дома.

Приехав, я быстренько выпила подряд три чашки чая и
почувствовала, что начинаю согреваться. Потом покормила Юлю,
сунула в духовку сляпанный наскоро кекс и решила чуть-чуть
.b$.e-cbl у телевизора. Программа обещала обожаемых мной
"Ментов", и я в предвкушении удовольствия устроилась в
кресле. Милый детектив, чашечка ароматного кофе, пара
шоколадных конфет... Ну что еще надо человеку для счастья?
Только одно - чтобы его не трогали, и, честно говоря, я не
ожидала неприятностей. Сережка уехал на два дня в Петербург,
Катя дежурит, Юлечка спит, а Кирюшка корпит над уроками...

Но не успела на экране появиться знакомая заставка, как
в комнату всунулась растрепанная голова, и Кирюшка
трагическим шепотом произнес:

- Все, пропал!

- Ну, что еще? - весьма недовольно пробормотала я,
смотря одним глазом на экран, где Ларин как раз обнаружил
очередной труп.

- Пропал, - повторил Кирюшка и отчаянно зашмыгал носом.

Поняв, что спокойно посмотреть кино не удастся, я с
сожалением покосилась на телевизор и безнадежно
поинтересовалась:

- В чем проблема?

- Задали...

- Только не алгебра, - быстренько прервала я его, - я
ничего не смыслю в математике.

И это святая правда. В школе, правда, у меня всегда
была тройка, поставленная жалостливой учительницей. Честно
говоря, подобная оценка моих знаний была явно завышена, так
как даже таблица умножения мне оказалась не по зубам. Считаю
я отвратительно и, умножая 15 на 20, каждый раз получаю
разный результат. Впрочем, за пределами моего понимания
остались физика, химия, астрономия, геометрия. Кстати, и по
истории я никогда не могла запомнить дат, а в биологии -
всяких членистоногих, земноводных и пресмыкающихся...

Знания, вынесенные мною из школы, были настолько хрупки
и малочисленны, что подходить ко мне с просьбой помочь в
выполнении домашних заданий было просто бессмысленно. Но
Кирюшка все же не терял надежды и ныл:

- Ну, Лампочка, подскажи...

Выяснилось, что учительница литературы задала сочинение
на тему: "Как бы я поступил на месте городничего" по
бессмертной пьесе Н.В. Гоголя "Ревизор".

- Как? - вопрошал Кирюшка. - Как поступить?

- Ну, - предложила я, - уволь всех чиновников, искорени
взяточничество и посади Хлестакова в тюрьму!

- Ладно, - охотно согласился мальчик и убежал.

Не ожидая, что меня так быстро и легко оставят в покое,
я поуютнее устроилась в кресле и принялась наслаждаться
успевшим остыть кофе и детективом.

Глава 4

Больница на Варшавском шоссе выглядела отвратительно.
Старое, облупившее здание дореволюционной постройки, явно
знававшее лучшие времена. Когда-то вход украшали скульптуры,
теперь же от них остались лишь постаменты.

Внутри - ничего похожего на Склифосовский или на чисто
"k,kbk) вестибюль ЦИТО. На полу - грязь, а окошко справочной
- закрыто. Я подошла к скучающей гардеробщице и
поинтересовалась:

- Третье отделение где?

- Я не нанималась на вопросы отвечать, - завела баба, -
зарплата копеечная, со всеми языком болтать недосуг, кто за
справки деньги получает, тот пусть и работает.

Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Ну не проще ли
сказать коротко: "налево" или "прямо по коридору". Но
гардеробщица продолжала брюзжать:

- Шапку не возьму, шарф тоже, потеряются, отвечать
придется.

Засунув отброшенные вещи в пакет, я двинулась было к
лестнице, но гардеробщица взвизгнула:

- Ишь, хитрая, бахилы одень! Много вас тут ходит, грязь
таскает!

- Где их взять?

- Купить! Пять рублей.

Я беспрекословно протянула монетку. Тетка швырнула на
прилавок два голубеньких мешочка, явно не новых. Все ясно,
вынимает из урны использованные "тапочки" и продает еще раз.
Нацепив на сапоги "калоши", я поднялась по щербатой
лестнице, правда, широкой и мраморной.

Третье отделение находилось на втором этаже. Я потянула
дверь с табличкой "Травматология" и невольно отшатнулась. В
лицо ударил резкий запах мочи, хлорки, кислых щей и каких-то
лекарств. В Склифе тоже воняло, но не до такой степени.
Двери палат были открыты, виднелись огромные железные
кровати с загипсованными людьми. 213-я палата была в самом
конце корпуса. Я вошла в тесное помещение, заставленное
койками, и стала озираться. Что-то не видно Насти.

Всего там лежало восемь человек, в основном старухи,
укутанные до подбородков тонкими одеялами. Шестнадцать пар
глаз с надеждой уставились на меня.

- Звягинцева здесь лежит? - громко спросила я.

Последовало молчание, потом дребезжащий голосок откуда-
то из угла сообщил:

- Спросите на посту.

- Так Насти тут нет?

На свой вопрос я не услышала ответа. Я выпала в коридор
и, чувствуя, как от затхлого воздуха начинает кружиться
голова, пошла искать хоть кого-нибудь из представителей
медицины. Но люди в белых халатах словно испарились. Над
некоторыми палатами горели красные лампы, но никто не спешил
на помощь к страждущим. Лишь в самом конце кишкообразного
коридора я обнаружила толстую, крайне недовольную няньку
рядом с ведром грязной воды и шваброй.

- Доктора на конференции, - мрачно пояснила она и,
покосившись на мои бахилы, прибавила:

- Ходют, грязь таскают, убирай потом! Посещения с трех,
тут больница, а не парк, чтоб являться, когда захочешь.

Решив не злить и без того сердитую бабу, я изобразила
самую сладкую улыбку и пропела:

- Простите, я не знала, в справочном окошке никого...

- То-то и оно, - вздохнула санитарка, шлепая грязной
тряпкой по вонючему линолеуму, - ты пойдешь работать за
триста рублей в месяц?

За три сотни целый день разговаривать с родственниками
больных?

- Никогда.

- Вот поэтому и в окошке пусто, - ответила нянька и
неожиданно подобрела:

- Ступай на черную лестницу, девки там курят небось!

- Где это?

- Там! - ткнула баба пальцем в дверь с табличкой "Не
входить. Служебные, очень злые собаки". Заметив мои
колебания, она прибавила:

- Иди, иди, не бойся, бумажку повесили, чтоб больные не
шлялись, а то везде пролезут, покоя не дадут, ироды
эфиопские.

Недоумевая, при чем тут Эфиопия, я толкнула дверь и
оказалась на маленькой и узкой лестничной площадке. Возле
грязного, давно не мытого окна, на подоконнике сидели две
девчонки в голубых хирургических пижамах. Между ними стояла
набитая окурками железная банка из-под "Нескафе". Девицы
были похожи на позитив и негатив. Одна беленькая, румяная,
голубоглазая, словно недавно выпеченная булочка, пухлая и
аппетитная. Другая - смуглая, черноволосая, с ярким ртом и
глазами-маслинами, скорей ржаной сухарик, если продолжать
кулинарные сравнения.

- Что надо? - окрысилась "булочка". - На секунду
отошли.

- Обезболивающие только по распоряжению врача, - быстро